Сердце на льду - Анна Эйч

от его прикосновения через меня будто прошел электрический разряд, он завел сердце и открыл новые, ранее не знакомые мне чувства. Я вспыхнула и испугалась одновременно. Это было так волнующе и непривычно, что вместо того чтобы разобраться, я отстранилась и холодно попросила его представится. А сейчас только и думаю о том, как хочу вновь почувствовать его прикосновения.

– Сена, – Курт произносит моё имя будто это что-то драгоценное, что нужно бережно держать на языке.

– Привет, – выдавливаю я, пытаясь справиться с внезапной сухостью в горле.

Повисает неловкая пауза.

– Элли попросила меня встретить тебя, – наконец говорит он и тянет руку к моей сумке. – Можно?

Я машинально протягиваю её Курту и наши пальцы случайно соприкасаются. Такой простой мимолетный жест отдается приятным покалыванием на коже. Мое тело явно знает больше меня и всячески пытается достучаться до затуманенного разума.

Мы молча стоим в лифте, я – прижавшись к стенке, он – ровно напротив зеркальных дверей, расстояние между нами едва ли больше метра, и я позволяю себе украдкой разглядеть его в отражении. Сильные руки, широкие плечи, профиль… Нет, он не кажется мне знакомым, но я будто знаю, как меняется его выражение лица, когда он смеётся, злится или смотрит с желанием в глазах.

С желанием? Ксю, ты решила, раз не помнишь, то придумаешь себе веселое прошлое. Отличный план!

Поругав свое альтер эго я выхожу из лифта и молча плетусь за сексуальным другом Картера.

– Вот мы и дома! – говорит Курт с наигранным весельем.

Дома? Я так это место называла ранее?

Нас встречает просторная гостиная с большими окнами и небольшой кухней в углублении, напротив стоит диван с разбросанными подушками и открытым ноутбуком. Всё не выглядит знакомым, но при этом я не чувствую себя здесь чужой.

Безопасность. Вот первое осознанное чувство рядом с Максвеллом, которое я могу точно обозначить. Я ему доверяю.

– Узнаешь что-нибудь? – как будто невзначай спрашивает Курт, и я благодарна ему за такую легкость в голосе, потому что уже устала разочаровывать людей, отвечая на подобные вопросы только отрицанием.

– Нет, всё как в тумане. – пожимаю плечами.

Он кивает и делает шаг внутрь комнаты, воздух вокруг меня будто сгущается, я ощущаю приятный мужской парфюм с легкими нотками цитруса и в голове происходит замыкание. Кушетка, лед, трасса, дождь, салон автомобиля, темные простыни… – какой-то несвязный бред из рандомных кадров и вещей.

– Это твоя комната, а здесь ванная, можешь пользоваться, когда захочешь, в моей спальне есть еще одна – поясняет Курт, прерывая мои бессмысленные флэшбэки.

Я решаю осмотреться и открываю свою комнату, в надежде получить еще одну дозу воспоминаний и на этот раз уцепиться за них крепче, размотать этот клубок забытой жизни.

Кровать, окно, тумба и стеллаж с предметами декора. Ни-че-го. То есть запах мужчины, которого приставили за мной присматривать вызывает у меня целый калейдоскоп впечатлений, а место где я жила ноль реакции?

– Сена, ты в порядке? – спрашивает Курт, заметив, что зависла, рассматривая пустую стену.

– Значит, мы были друзьями? – решаю ответить вопросом на вопрос сменив растерянность на более игривую интонацию.

– Да, – отвечает он после небольшой паузы. – Хорошими друзьями.

Но тогда почему мое тело так на тебя реагирует? Почему от твоего взгляда по коже бегут мурашки, а сердце хочет прыгнуть прямо в твои сильные руки? Почему я замечаю, как двигаются мышцы под тканью твоей футболки, пока ты ставишь мою сумку на пол?

– Эй? Тебе нехорошо? – снова этот обеспокоенный взгляд старшего брата.

– Со мной все отлично, – отвожу взгляд, чувствуя, как к щекам приливает кровь – Безумно рада, что наконец-то оказалась в знакомой среде, надеюсь память ко мне скоро вернётся.

– Я тоже на это очень надеюсь. – хрипло заключает он глубокой интонацией, кажется в этой фразе прячется больше, чем он хотел показать.

– Приготовлю нам ужин – заключает Курт и направляется на кухню, оставляя меня наедине со его дурманящим ароматом и моими нелепыми фантазиями.

Глава 48. Изысканная пытка

Курт.

Мы сидим в полной тишине, слышно только, как вилки клацают по фарфору. Звук металла, соприкасающегося с тонкой посудой, отдаётся болезненным эхом в моей душе. Я знал: будет тяжело, но не думал, что настолько. Сена постоянно молчит, зависает и пропадает в своих мыслях. Её лазурные глаза блуждают по пространству, не находя точки опоры. Я вообще не представляю, что у неё в голове и как она меня воспринимает. Мурашки бегут по коже от мысли: а вдруг она уже что-то вспомнила, но боится спросить? Или то, что она вспомнила, ей не понравилось?

– Чем я обычно занималась? – тихо спрашивает Сена, и я немного расслабляюсь.

Так непривычно без её звонкого смеха и задорной болтовни.

– Училась и ходила на тренировки, – отвечаю, стараясь, чтобы голос звучал непринуждённо.

– Это я и без тебя знаю. Имею в виду, кроме этого – у меня были ещё какие-то дела? Друзья?

– Ты занималась уличными танцами.

– Уличные танцы? – её брови взлетают вверх в искреннем удивлении. – Ты точно ничего не путаешь?

– Нет, – мягко улыбаюсь, вспоминая, сколько проблем мне принесла её безумность и вечное шило в попе. – У тебя не очень сложились отношения с тренером и другими фигуристками, и ты нашла утешение в альтернативном «спорте», – поясняю, выделив последнее слово кавычками в воздухе.

– Элли передала мне цветы от неких Unity Crew. Я решила, это какая-то организация поддержки спортсменов.

– Да, они та ещё организация, – саркастично комментирую.

– Я могу с ними увидеться? – её глаза вспыхивают, кажется, любовь ко всему опасному и экстремальному навсегда останется в ней.

– Конечно, я как раз хотел предложить тебе съездить на их тренировку.

Сена заметно оживляется, подпрыгивает вместе с пустой тарелкой и направляется к мойке. В её движениях вновь появляется та грация, которая когда-то заставила моё сердце биться чаще.

– А как я с ними познакомилась? – задорно спрашивает, принимаясь мыть тарелку.

– Насколько я знаю, вы учились вместе. Один из парней помог тебе по учёбе и пригласил в команду.

Пока мы были вместе, Сена многое успела мне рассказать, а после того, как в неё стреляли, я поддерживал связь с ребятами и держал их в курсе её состояния. Мы с ними оказались в одинаковом положении – нас стёрло из памяти Зефирки, и всё, что нам оставалось, это наблюдать на безопасном расстоянии, как она восстанавливается после ранения. Меня раздирало изнутри от бессилия и невозможности помочь ей вспомнить.

– А я хорошо училась? – она ставит тарелку на место и присаживается на стул рядом со