Любовь прямо по курсу - Триш Доллер

Я оставляю ее вопрос без ответа.

– Я не отдам вам яхту. Вы можете тратить свои деньги на то, чтобы опротестовать завещание Бена и попытаться выследить меня, но он оставил яхту мне. Она моя.

Я впервые повышаю голос на мать Бена и впервые называю яхту своей. На ней мои вещи, там все обустроено под мои нужды. Так что она – моя.

– Невзирая на ваше мнение обо мне, я любила Бена больше, чем вы думаете. Отзовите иск. Хоть раз проявите уважение к решению сына.

– Как ты смеешь…

Трясущимися руками я сбрасываю звонок, не давая ей возможности закончить речь. Нет ничего хорошего в том, что я отказала Барбаре, но и плохого тоже нет. Ей не получить всего, что она хочет.

Идем обратно к яхте, Принцесса по пути сует нос в пустое ведро рыбака. На стоянке стало чуть свободней – некоторые большие рыболовецкие суда ушли на день в море. Когда мы поднимаемся на яхту – мою яхту! – я вижу на дужке замка записку.

Ушли на мессу в собор.

– Ну конечно, ничего удивительного, – говорю я вслух и, пока Кин и Эймон отсутствуют, убираюсь в каюте.

Из-за вещей Эймона яхта кажется меньше. Наведя порядок, я в ожидании братьев Салливанов готовлю банановые блинчики. Оставив их в духовке – чтобы не остыли, – угощаю Принцессу бананом.

– Ах ты мой маленький блинтерьер, – говорю я ей, и Принцесса в ответ улыбается так, словно понимает.

Я рада, что она здесь, со мной, а не бродит по пустынному пляжу на Провиденсьялесе.

Некоторое время спустя на яхту поднимаются Кин и Эймон.

– Забудь все свои планы на сегодня, Анна, – заявляет Кин.

Братья в воскресной одежде, и я притворяюсь, что не замечаю, как хорошо они выглядят. Особенно Кин.

– У нас для тебя сюрприз.

– Но я собиралась почистить дно лодки.

Эймон со смешком заглядывает в духовку, где стоят блинчики.

– Поэтому что бы ты ни запланировал, это должно быть исключительно интересным, – говорю я Кину.

Он протягивает мне три билета на матч. «Тибуронес де Агуадилья» играют против «Кангрехерос де Сантурсе». «Акулы» против «Краболовов».

– Бейсбол?

– Один из местных жителей сказал мне после мессы, что спортивные игры похожи на праздники.

– А еще на стадионе продают пинаколаду, – добавляет Эймон.

* * *

Наши места стоимостью четыре доллара расположены на трибуне за левым полем, на самом солнцепеке. Неизвестный местный житель оказался прав – игра еще не началась, а фанаты уже трубят в рожки и орудуют палками-стучалками. Люди поют и танцуют, словно пришли на ежегодный чемпионат Суперкубка по бейсболу.

«Краболовы» – хозяева поля, а логотип с маленьким крабом невероятно милый, и я покупаю их бейсбольную кепку, чтобы защитить лицо от солнца. Комментаторы объявляют составы команд на английском и испанском, я со слезами на глазах – песня пробуждает во мне тоску по дому – пою национальный гимн вместе с окружающими.

Эймон передает мне пинаколаду, купленную у бродящего между рядами торговца.

– Должен признаться, я понятия не имею, что происходит, – говорит он.

– Я тоже мало знаю о бейсболе; по-моему, главное – радостно кричать, и все будет в порядке.

В самой игре нет ничего волшебного. Просто после четырех дней в море это именно то, что мне сейчас нужно. В конце девятого периода, когда «Краболовы» уверенно побеждают, а я уверенно пьянею, я наклоняюсь к Кину.

– Откуда ты всегда это знаешь?

– Что знаю?

– Все. Что мне нужно. Что не нужно.

Он пожимает плечами.

– Ну, я… просто знаю.

Я не успеваю спросить, что он на самом деле хотел сказать: в нашу сторону летит мяч, зрители пытаются поймать его, и я забываю о вопросе, с азартом наблюдая за неожиданным развлечением.

На обратном пути, когда мы едем в такси, слегка навеселе после тропических коктейлей, Кин поднимает вопрос о праздновании Рождества.

– Ты хочешь остаться здесь? Или поплывем на Йост-ван-Дейк, один из Британских Виргинских островов?

– А что там, на Йост-ван-Дейке?

– Бар, который организует рождественские празднования для моряков, оказавшихся вдали от дома.

– О боже, из-за меня ты не попал на семейный праздник.

– Ничего страшного. Мой брат – это моя семья, так что все хорошо. Ты должна радостно отпраздновать Рождество, поэтому мы сделаем все, что ты захочешь.

Мне еще рано выходить в море – рука до сих пор на перевязи, и я только-только перестала покачиваться, когда хожу по земле. Однако чем дольше мы здесь остаемся, тем сложнее мне будет уплыть. Сан-Хуан успокаивает меня, я чувствую себя здесь как дома.

– Плывем дальше.

– Точно?

– Да.

Эймон с Принцессой сопровождают меня в офис на пристани, чтобы оплатить счет за стоянку яхты. У стойки Эймон достает из кошелька кредитную карту. Он платил почти за все в Сан-Хуане, и мне от этого неловко.

– Не нужно.

– Почти Рождество, – возражает Эймон. – Я бы заплатил гораздо больше за номер в гостинице.

– Ты купил мне автопилот.

Он отмахивается.

– Я хорошо заработал в этом году, а тебе еще плыть и плыть. Пожалуйста, позволь мне оплатить счет.

– Я не понимаю, откуда в вас с братом столько доброты.

– Ничего сложного. Мама требовала от нас быть хорошими, а отец грозил нам карой Божьей, если мы не оправдаем ее ожиданий. Конечно, порой мы тоже можем валять дурака, но быть добрым легче легкого.

– Спасибо.

Он убирает кредитку в кошелек, подписывает бланк и целует меня в лоб точно так же, как Кин. Должно быть, это семейная традиция Салливанов.

– Теперь мы в расчете.

* * *

Плавание из Пуэрто-Рико до Йост-ван-Дейка оказалось долгим, но не особенно трудным. Условия потрясающие: теплый воздух, спокойное море и автопилот, который выполняет большую часть работы. Когда в команде трое, делить время на вахты не обязательно. Можно спать, когда захочется, но мы по большей части сидим на палубе, передавая из рук в руки бутылку вина, и разговариваем.

Примерно в полночь я иду на носовую палубу и сажусь спиной к стене каюты. Принцесса залезает мне на колени. Темно-синее небо сливается у горизонта с морем, падающих звезд видимо-невидимо. В темноте то и дело вспыхивают красные и зеленые огоньки кораблей, направляющихся к Виргинским островам.

Подходит Кин.

– Можно присоединиться?

Я отодвигаюсь, давая ему место у стенки.

– Все хорошо?

– Собирался спросить то же самое.

– Как твои колени?

– Нормально. Я отдохнул, так что они поджили. А как твое плечо?

– Отек спадает, болеутоляющее действует, но плечо одеревенело, я боюсь сильно им двигать из иррационального страха, что оно может снова вывихнуться.

– Ну, это вряд ли. Надо понемногу разрабатывать