Любовь прямо по курсу - Триш Доллер

на кровать, и Кин отводит руку в сторону, освобождая для меня место. Мы никогда еще не спали так, в позиции ложек, но мне приятно ощущать спиной его теплую грудь.

– Ужасно пахнешь, – зевая, говорит Кин. – Просто ужасно.

– Ты тоже.

– Мы большая грязная куча, – Кин со смешком обнимает меня. – Все трое.

– Помоемся, когда проснемся, а сейчас я собираюсь проспать дней этак шесть.

– Я тоже, – зевает Кин.

Глава 19

Все, что у меня есть

После сна, душа, стирки, покупок и уборки мы отмечаем прибытие в Сан-Хуан холодным пивом и чашей домашнего гуакамоле под песню Боба Марли о трех маленьких птичках. Мы снова положили для Принцессы специальный коврик, чтобы она справляла на него нужду, и теперь собака может гулять по палубе, когда захочет. А мое плечо чувствует себя в миллион раз лучше.

Кин сидит напротив меня в рубке, а Принцесса гипнотизирует его взглядом, выпрашивая кусочек кукурузных чипсов. Кин поглаживает свежевымытую голову собаки, не обращая внимания на ее пристальный взгляд.

– Почему ты решила остаться? – спрашивает он.

– Не знаю. – Я зачерпываю гуакомоле чипсой. – Наверное, подумала, что раз уж я забралась так далеко, то глупо возвращаться.

– Самое сложное уже позади.

Я знаю, что он говорит о плавании, но то же самое можно отнести и к Бену. После его самоубийства у меня настали трудные времена. Я просыпалась с ощущением пустоты в душе, постоянно испытывала боль. Будущее без него до сих пор пугает – и кажется несправедливым по отношению к памяти о нем, – однако настало время идти вперед.

– Итак, что ты собираешься делать?

– Ну… – Кин чешет затылок. – Когда я говорил тебе, что мне нужно в Пуэрто-Рико, это была не вся правда.

– Не вся?

– Пуэрто-Рико – неплохое место, чтобы бросить якорь, но у меня нет серьезной причины находиться здесь.

– Здесь нет никакого «парня, который знает другого парня»?

Кин качает головой.

– Значит, ты помог мне… просто так?

– Ты была в полном раздрае, Анна.

– Я и сейчас в нем, – смеюсь я. – Так что ты вполне можешь остаться.

Кин смотрит мне в глаза.

– Если ты попросишь.

Я могла бы все свести к шутке и отпустить Кина, но последние недели стряхнули ржавчину с моей жизни. Кин вытащил меня из эмоциональной черной дыры, в которую я провалилась после смерти Бена. Если я попрошу Кина остаться, то не потому, что мне нужны его услуги.

– Прошу тебя, останься.

Кин кивает, улыбаясь уголком рта.

– Значит, остаюсь.

– Как местные развлекаются?

– Если хочешь, можно прогуляться по Старому городу и посмотреть на рождественские гирлянды. Поужинать. Я был здесь однажды проездом, по курьерским делам.

– То есть ты не знаешь.

– На мой взгляд, Сан-Хуан слишком уж обустроен. Мне для счастья вполне хватит хижины на диком пляже. Хотя я не прочь полюбоваться на рождественские гирлянды. Здесь, в тропиках, легко забыть о праздниках.

Я тянусь за прохладным пивом в холодильник и вдруг замечаю идущего к нам мужчину с красной спортивной сумкой. В его походке сквозит что-то знакомое, но прежде, чем я успеваю догадаться, он машет рукой и кричит:

– Мне сказали, что я найду здесь своего брата, а я вижу лишь болотного вояку из графства Керри!

Кин громко и весело смеется.

– Рыбак рыбака видит издалека, да?

Он чуть не выпрыгивает из яхты в распростертые объятья незнакомца. Мужчина выглядит более взрослой версией Кина; правда, он ниже ростом и шире в талии. Точно из семьи Салливан.

Я выхожу на пристань, Принцесса трусит рядом.

– Анна, этот тип – мой брат Эймон. Эймон, знакомься, это Анна Бек.

Эймон Салливан обнимает меня так, словно мы давно знакомы.

– Теперь я понимаю, почему мой братишка не захотел приехать домой на Рождество. Он написал, что ты шикарная штучка. Оказывается, это он еще слабо выразился.

Шея Кина краснеет.

– Я не называл ее шикарной штучкой!

– Ну да, не называл. Ты написал, что она красивая.

– О боже, ну ты и трепло!

Эймон смеется как типичный старший брат, которому удалось поддеть младшего. Его смех просто невероятно похож на смех Кина.

– Он не ошибся. – Эймон подмигивает мне.

– Прошу прощения за моего брата, – извиняется Кин. – Он нечасто выбирается из родного болота и поэтому не умеет себя вести в приличном обществе.

Они вновь смеются и обнимаются.

– Разрешите подняться на борт? – спрашивает Эймон.

– Разрешаю. – Махнув рукой в сторону рубки, я подхватываю на руки Принцессу. Ей лучше удается сходить с яхты, чем забираться в нее. – Садись. Бери пиво.

– Знаешь, Анна, если ты продолжишь в том же духе, то я на тебе женюсь, – говорит Эймон.

Кин открывает пиво, и мы устраиваемся в рубке, слушать рассказ Эймона о семье в Ирландии.

Его акцент сильнее, а речь быстрее, чем у Кина, так что я не всегда могу уловить смысл, но мне удается разобрать, что вся семья соберется в баре на рождественский обед и всем будет не хватать Кина, даже Клэр.

– Мама, дай ей волю, послала бы тебе гуся и кровяную колбасу, – говорит Эймон, открывая сумку. – Получи булочки с вареньем. А я привез еще кое-что получше.

Он достает бутылку ирландского виски, и Кин благоговейно вздыхает.

– Беру назад все свои дурные мысли о тебе, Эймон. Ты самый лучший брат в мире.

– И пусть сейчас еще не Рождество, я также привез кое-что для Анны. – Эймон снова лезет в сумку – словно моряцкий Санта-Клаус – и достает устройство, напоминающее огромный пульт дистанционного управления телевизором.

– Это же… автопилот?! – ахаю я.

– Так и есть.

– Ты купил автопилот для незнакомого человека?

– Ну, не то чтобы совсем незнакомого. Я этого человека все-таки немного знаю.

– Кин сказал то же самое, когда купил в Нассау навесной мотор. Я что, плыву по Карибскому бассейну с украденными товарами на борту?

– Вот уж нет, никаких подобных гнусностей, – возражает Эймон. – Эту штуку продавал один мужчина в яхтенном клубе, а у меня было кое-что нужное ему, так что мы ударили по рукам.

– Работает?

Кин усмехается, и мы обмениваемся улыбками.

– Работает. – Эймон вручает мне устройство. – Мой брат решил, что раз уж между тобой и Тринидадом еще много миль, то тебе эта штука может пригодиться.

Я просто не знаю, что сказать.

– Вы, Салливаны, все такие добрые? Я думала, что Кин – какая-то аномалия, но это… Боже, я просто не могу его принять.

– Еще как можешь.

– Бери, – настаивает Кин. – Иначе ты никогда от этого типа не отделаешься. Правда. Брат вцепится в тебя, как терьер в штанину. – Кин