Любовь прямо по курсу - Триш Доллер

по деревянному полу – и в объятия Кина влетает бело-красный вихрь.

– Как я рада тебя видеть! – обнимая его, пронзительно вскрикивает Агда.

У этой сухопарой женщины цветущего вида точно такие же скандинавские черты лица, как и у Феликса. Я удивляюсь белизне их волос, затем вижу свое отражение в зеркале. Мои косы выгорели на солнце, а кожа потемнела.

– Агда, это Анна, – говорит Кин. – Мы вместе плывем в Тринидад.

– Приятно познакомиться, Анна.

– Мне тоже.

– Пойдем, я покажу тебе твою комнату, – бросает она через плечо, направляясь к балкону, который опоясывает весь дом.

Я следую за Агдой. Открытое настежь французское окно впускает в отведенную мне комнату солнце и свежий воздух. После двух недель в море кровать кажется просто огромной; лоскутное одеяло на ней сделано из старых шерстяных свитеров. Лоскутное одеяло для лоскутного дома. Моя грязная сумка на полу смотрится здесь чужеродно, словно часть пальца фотографа в углу идеальной фотографии.

– Эта комната самая лучшая, потому что здесь есть уборная. – Агда отдергивает белую шторку в углу, и там обнаруживается туалет и небольшая раковина. – К тому же она ближе всего к душу.

Агда выводит меня на улицу, к деревянной душевой кабинке с желтой шторкой.

– Мой любимый миг – это когда ты моешься, и вдруг начинается дождь, – признается Агда.

– Ваш дом такой причудливый.

Агда смеется.

– Причудливый, но мы его обожаем.

– Мне он тоже понравился.

– Я ухожу, а ты принимай душ или ложись спать… в общем, занимайся своими делами. У нас есть вайфай, если нужно написать письма. А позже мы пойдем к Фокси на рождественский ужин.

– Спасибо.

Агда улыбается, и через миг я остаюсь в одиночестве. Когда приходит Кин, я стою на балконе, опершись о перила, и выискиваю взглядом свою яхту среди заполонивших гавань судов.

– Теперь, когда я наконец-то ощущаю яхту своей, нужно дать ей имя.

– Не задумывайся об этом, корабль однажды сам раскроет свое имя.

– Это ты сам придумал?

Он кивает.

– Я собираюсь опробовать этот душ.

– Должен предупредить тебя, что Агда обычно ходит в душ и из душа обнаженной.

– Спасибо за предупреждение.

– Если хочешь, можешь делать так же. Как говорится, с волками жить…

– Цыц!

Он со смехом пихает меня плечом.

– Не трать всю горячую воду.

Я отдергиваю желтую шторку, однако небо над головой по-утреннему ясное, а воздух холодит кожу. Хотя с другой стороны дома доносятся голоса, я чувствую себя в одиночестве. Мое первое Рождество без Бена…

Вымывшись, я надеваю выцветшую зеленую футболку Бена с изображением Гринча и красную в белый горох нарядную юбку. Вид праздничный, а настроение невеселое.

– Анна, ты такая хорошенькая!.. – Агда наливает в бокал розовый ромовый пунш и отправляет его по стойке в мою сторону. – Эймон пытался объяснить, чем занимается, но я так и не поняла. Расскажи, чем занимаешься ты.

– Ну, прямо сейчас я… просто плаваю. – Я смотрю мимо нее на гавань и глубоко вздыхаю. – В прошлом году мой жених совершил самоубийство, и я тяжело переживала, поэтому уволилась с работы, села на его яхту и уплыла.

– Сочувствую. – Агда едва ощутимо касается пальцами моего запястья. – Ты очень смело поступила.

– Не уверена, – усмехнувшись, возражаю я. В горле стоит ком, и я изо всех сил стараюсь не заплакать. – После того как я чуть не врезалась в сухогруз во время своего первого самостоятельного перехода из Флориды в Бимини, я поняла, что ничего не знаю о плавании, и наняла Кина.

– И все-таки ты очень смелая. Салливан – отчаянная голова.

Я отхлебываю пунш. Его сладость и крепость вышибают невольную слезу.

– Как вы познакомились с ним? – интересуюсь я.

– У нас есть общий друг, который держит на Мартинике магазинчик по продаже подводного снаряжения, – отвечает Кин. – Там мы и познакомились. Мне было двадцать пять лет, или около того, и я как раз уволился с одного судна и искал другое…

– Ты был с той француженкой, как там ее зовут? – перебивает его Агда.

– Матильда.

Здесь всем, кроме меня, известна эта история, и похоже, Матильда в жизни Кина – история с большой буквы. Ее имя вызывает в воображении образ природной красотки – наподобие Сары с «Шемино», – которая идеально выглядит в бикини. А Кин в те годы наверняка был убийственно неотразим, как электромухобойка.

– Точно! Матильда! – От избытка чувств Агда хлопает ладонью по столу. – Должна сказать тебе, Салливан, она нас раздражала. Дико тупая.

– Ну, встречался я с ней не из-за ее внутренних качеств, – иронично парирует Кин. – В те дни моя планка была довольно низкой.

– И что изменилось? – усмехается Эймон.

Мы ждем, когда Кин допьет пунш. Кубики льда стучат о стекло, с улицы доносится пение птиц и лягушек. Скрипнули ножки стула – Кин поднялся.

– Все изменилось.

Помрачнев, он уходит, а Эймон качает головой.

– Он любит излишне драматизировать.

Я иду за Кином.

Его настроение вновь стало таким, как ночью на яхте. Понимаю – сама только что боролась с меланхолией. Кин садится в старое, потрескавшееся кожаное кресло в углу комнаты, которую делит с Эймоном.

– Теперь я не могу вернуться в компанию, потому что буду выглядеть идиотом.

Я сажусь на краешек кровати, поближе к креслу Кина.

– Если тебя это утешит, то я довольно сильно переживала насчет того, что надела эту футболку.

– Она принадлежала Бену?

– В точку.

– Тебе в ней хорошо.

– Спасибо. – Кин польстил мне, и щекам становится жарко, словно я подставила лицо солнцу. – Видишь ли… это ведь Рождество. Наверное, стоит ценить имеющееся, а не думать о том, чего не хватает.

Он пытается подавить улыбку.

– Будь я в свои двадцать пять лет таким же умным, как ты, наверное, не стал бы встречаться с Матильдой. Она действительно была тупой.

Глава 22

Все спокойно и светло

Не все из нас пребывают в хорошем расположении духа, однако маскировке отлично помогают рождественские атрибуты. Феликс надел темно-синий вязаный свитер с белыми оленями и снежинками. У Агды на голове ободок с оленьими рожками с колокольчиками на концах, и нашу поездку сопровождал беспрестанный звон. Эймон надел шапку Санта-Клауса и заявил, что будет приглашать одиноких женщин посидеть у него на коленях. Даже Кин украсил шею нитками красных и зеленых стеклянных бус.

Как и в большинстве прибрежных баров, снаружи бара Фокси стоят столики и играет музыка. Сегодня все столики заняты. Пока мы проталкиваемся к своему месту, Агда постоянно с кем-нибудь обнимается.

– Остров маленький, здесь все всех знают, – поясняет она.

Наш столик находится на пляже, где горят бамбуковые факелы