Шрам - Эмили Макинтайр

горлу, прикасаясь к мурашкам на ее коже.

– Твоя сладкая киска мокнет от одной мысли о нем? Так же, как это происходит со мной?

– Я не… – Внезапно она дергается, чуть ли не задыхаясь, роняет лампу на пол и вцепляется в мою рубашку. – Ай…

Опустив глаза, я вижу, что моя свеча капнула на кожу над ее ключицей.

Я прижимаю большой палец к остывающему воску. Желание накатывает волной, и ноги чуть не подкашиваются, когда я замечаю красное пятно на ее коже.

Я хочу вылить воск на все ее тело, а потом отрывать кусочек за кусочком.

Ее рот открывается, язык скользит по нижней губе.

Черт, как же хочется наклониться и украсть ее дыхание.

Пару мгновений мы стоим молча; напряжение витает в воздухе, пока мы смотрим друг другу в глаза, не зная, а может быть, не желая признавать, что между нами есть нечто большее, чем вражда.

Я поднимаю свечу и наклоняю танцующее пламя. От вида капли, которая падает на бежевые просторы ее горла и стекает вниз по обнаженной коже, рисуя манящую дорожку, между ног становится влажно.

Ее глаза трепещут, она наклоняет голову, оголяя шею.

Моя рука перемещается к передней части ее торса, и я подталкиваю ее к каменной стене.

– Тристан, – бормочет она.

Внутри меня все клокочет, похоть бушует и обжигает горло.

– Скажи еще раз.

– Что сказать? – спрашивает она.

– Назови мое имя, маленькая лань, – хриплю я. – Назови его.

Она тяжело выдыхает, и я ловлю воздух ртом, отчаянно желая почувствовать ее вкус.

– Тристан, – ее пальцы путаются в моих волосах.

Я прислоняю свой лоб к ее лбу; вожделение пронизывает меня насквозь. Я теряю рассудок: как же сильно я хочу раздеть ее и трахнуть.

– Я должен убить тебя за эти эмоции, которые ты во мне вызываешь.

– Так убей, – шепчет она, поднимаясь на цыпочки и дергая меня за корни волос. Ее нос нежно прикасается к моему.

– Смерть была бы подарком, – я прижимаюсь к ней бедрами. – Я бы предпочел видеть твои страдания.

Я наклоняюсь и вдыхаю ее аромат, сдерживая стон, который так и просится наружу. Мои губы касаются застывшего воска на шее, тело хочет прижать ее и пометить как свою собственность. Даже если она не моя, я хочу лишить ее невинности, чтобы никто и никогда не стал ее первым.

Но нет, я этого не допущу.

Я ненавижу ее за то, что она вызывает во мне эти чувства и заставляет жаждать то, что снова получает мой брат. Она меня околдовывает, и я предпочел бы стереть ее с лица земли, чем существовать в мире, где меня искушают, но оставляют ни с чем.

Вырвавшись из объятий, я отступаю к противоположной стороне узкого туннеля. Обида на Майкла, которая томилась во мне двадцать шесть лет, переполняет меня и разливается по венам.

– Значит, ты не только шлюха моего брата, но еще и ведьма? – выплевываю я.

Лицо ее мрачнеет, глаза сужаются до щелей:

– Я…

Но прежде чем Сара успевает сказать, я разворачиваюсь и ухожу, стараясь не обращать внимание на тупую боль в сердце, вызванную ее нежеланием последовать за мной.

Глава 21

САРА

Поход в туннели – затея безрассудная, но, судя по всему, с момента приезда в замок собственные ошибки ничему меня не научили. Я думала, что нахожусь в безопасности, хотя должна была предвидеть, что встречу там принца. Ему, похоже, нравится прятаться в самых темных углах и увлекать меня за собой, чтобы угрожать жизни или шептать на ухо всякие непристойности.

И я понятия не имею, как усмирить свою реакцию на то и другое.

Ненавижу его.

Правда, бывают моменты, когда он не кажется таким уж ужасным. Например, когда его талантливые руки рисуют храбрость на руке Саймона. Или когда он надежно оберегает мои секреты. Хочу я того или нет, но во время прогулок по коридорам замка мне хочется оказаться только в его руках. Я доверяю ему почти так же, как доверяла отцу, и пока что я не совсем поняла, как совместить эти две противоречивые эмоции.

Но хоть с его братом дела обстоят проще.

– Благодарю за приглашение, – мурлычу я, сидя напротив Майкла за маленьким овальным столиком.

Я оделась по случаю, думая, что мы отправимся куда-нибудь в общество, но вместо прогулки меня привели в его кабинет отведать легкую закуску из бутербродов и чая.

Майкл улыбается, вытирая рот белой тканой салфеткой:

– Всегда пожалуйста. Расскажите мне о себе, Сара.

– А что бы вы хотели знать? – я наклоняю голову.

Я не настолько глупа, чтобы поверить, будто я ему интересна. Вряд ли подобные истории вообще заботят мужчин.

Майкл пожимает плечами, по его лицу расползается хитрая ухмылка:

– Все, что вы посчитаете важным.

– Я простая девушка с простыми нуждами, – отвечаю с улыбкой.

Он заливается смехом, задрав к потолку свою красивую голову, и этот громкий рокочущий звук эхом отражается от стен. Он настолько потрясает меня своей прямотой, что мне самой хочется рассмеяться.

– Верится с трудом.

Я пожимаю плечами:

– Я бы предпочла поговорить о вас.

– Разве вы не читаете газет, Сара? – Он вздергивает бровь. – Что такого можно узнать обо мне, кроме всем известных фактов?

Он улыбается все шире и шире, однако в глазах проступает печаль, которая распространяется по лицу с такой скоростью, что ее почти не заметно. В груди зарождается боль, но я прогоняю ее, напоминая себе, что мне безразличны его страдания. Он заслуживает мучений за все то зло, которое причинила его семья.

– Вообще-то, – шепчу я, – в Сильву не доставляют газет.

Майкл смеется:

– Разве? Я думал, что газеты есть везде.

Я не верю своим ушам. Неужели он действительно такой глупый?

Я тяжело выдыхаю, стиснув зубы, чтобы усмирить бушующий гнев.

– Их негде печатать. У нас нет предприятия, которое могло бы их распространять.

– В Сильве? – Майкл морщит лоб. – Не может такого быть.

– Будь оно иначе, я бы об этом знала, – отрезаю я. – Я прожила там всю свою жизнь.

– Я бывал там однажды, еще в детстве. Прекрасный город.

Сердце замирает от его слов. Я вспоминаю собственное детство в Сильве – время, когда город еще процветал, отец был жив, а люди счастливы и здоровы.

– Замечательный, – подтверждаю я. – Как же быстро все может измениться. В одну минуту ты на вершине мира, а в следующую…

Его янтарные глаза мрачнеют.

– Так и есть. – Майкл делает глоток чая и усмехается: – Так что вы хотите узнать обо мне?

Я хочу знать, что ты мертв.

Постукивая ногтями по столу, я наклоняюсь ближе:

– Что сделает вас великим королем?

Его улыбка сходит на нет.

У меня в груди поселяется тревога, такая тяжелая, что дышать становится трудно.

– Вы намекаете на то, что я пока не великий, леди Битро? – его голос груб и резок.

Я качаю головой:

– Нет, я лишь спрашиваю, каким вас запомнит народ. Как ваша будущая жена я обязана знать, какие у вас планы, чтобы подчеркнуть ваши самые достойные черты.

Вздернув подбородок, он потирает челюсть толстыми пальцами.

Мое сердце стучит о ребра, и я наклоняюсь чуть ближе:

– Что делает вас великим, король Майкл Фааса III?

Его глаза вспыхивают, но прежде чем он успевает продолжить, раздается стук в дверь и входит мой двоюродный брат Ксандер. Его губы расползаются в тонкой улыбке:

– Что за милая пара!

Майкл, прервав наш зрительный контакт, откидывается на спинку кресла. Он снова смотрит на меня, а потом с улыбкой на лице поворачивается к моему кузену:

– Совсем скоро она выйдет за меня замуж, Ксандер. Неужели ты думал, что мы не станем наслаждаться обществом друг друга?

– Не могу знать, сир. В браке не всегда важна совместимость.

Майкл поднимается на ноги, подходит к массивному дубовому столу и открывает портсигар, стоящий на краю.

– Что ж, к счастью для нас, моя невеста красива и приятна в общении. Мы более чем…

И вдруг он останавливается на полуслове. Его лицо бледнеет, глаза становятся огромными, точно шары.

– Сир? – обращается Ксандер с явной тревогой.

– Что случилось? – спрашиваю я, поднимаясь со стула. – Вы в порядке?

Челюсть Майкла напрягается, он достает из коробки некий предмет и тут же роняет его на пол.

А потом отступает назад, качая головой.

– Ваше величество, – снова пытается достучаться