Однажды ты станешь моей - Морган Бриджес

– Ты пила? Что-то употребляла? – спрашивает он. В его голосе слышится любопытство, но никакого осуждения. Это дает мне силы продолжить.

– Нет. Единственное, что я приняла, – это средство от головной боли. Ну, знаете, обычное, которое продается без рецепта.

Технически это правда. Но это было ненастоящее лекарство. Или, по крайней мере, эффект от него был не как от простого болеутоляющего.

А гораздо хуже.

Я украдкой бросаю взгляд на Хейдена.

– Большинство людей считает, что таким образом я пыталась привлечь внимание отца, но, клянусь, это неправда. Даже когда Кристен появилась в нашей жизни, он никогда не давал мне почувствовать себя обделенной. Я бы хотела, чтобы она стала моей мачехой, а мы все – одной семьей, когда у нее появился бы малыш.

Он медленно кивает.

– Сожалею о твоей утрате, Кэлли. Не только об утрате отца, но и всего, что могло у тебя быть.

– Спасибо.

Его неожиданное, но искреннее сочувствие вызывает небольшой прилив тепла у меня в груди. Почему на меня так действуют слова мужчины, которого я упорно пытаюсь ненавидеть? Реакция моего тела говорит об обратном, оно испытывает к нему что-то больше простой симпатии. Я выставляю ментальный щит, когда в моем сознании всплывает воспоминание о том, как я ласкала себя с его именем на губах.

Это был лучший оргазм в моей жизни.

Я поклялась, что сделаю это только один раз. Во-первых, потому что я была уверена, что больше никогда не увижу Хейдена снова. Я предположила, что стала ему отвратительна, когда он узнал, насколько я нищая, и мы с ним больше никогда не пересечемся. Если только в «Сахарном кубике», но это было бы неудивительно, учитывая, что его офис совсем рядом.

Во-вторых, я пообещала себе, что только пофантазирую о нем, потому что он обращался со мной как со своей младшей сестрой. Я уверена, он старше меня максимум на десять лет, но я все еще ни разу не увидела, чтобы он смотрел на меня с желанием, как тогда, при нашей первой встрече. Временами я задаюсь вопросом: а не придумала ли я все это, спроецировав свое собственное влечение к нему?

Несмотря на то что я не понимаю Хейдена, я разрываюсь между желанием к нему и порывом убежать подальше. Особенно от этого разговора.

– Учитывая твое физическое состояние в тот момент, – говорит он, – полагаю, твой отец отвез тебя в больницу?

Я выдыхаю, что не помогает мне замедлить учащенный пульс. Мои моральные принципы не позволят мне солгать Хейдену, но, стыдно признать, я не прочь опустить некоторые детали. Умолчать.

Самый верный способ скрыть информацию. Не нужно придумывать что-то правдоподобное.

Нужно просто не говорить.

– Меня обследовал медицинский работник, – говорю я.

– Понятно, – говорит он. – И в какой больнице?

– Тебе действительно нужно это знать? Это не имеет отношения к делу. Осмотр был стандартным, и меня выписали той же ночью.

Он недовольно поджимает губы.

– Я хочу знать о тебе все, Кэлли. Не важно, насколько незначительной ты считаешь какую-то информацию, вполне вероятно, что она важна для меня.

– Зачем? Мы должны были говорить о моем отце, а не обо мне.

– Это все взаимосвязано.

Я хмурюсь, не в силах скрыть свой скептицизм. Этот мужчина сует нос в каждый уголок моей жизни, но мне не верится, что все это поможет ему разобраться в деле отца. Глаза Хейдена, в отличие от его голоса, выдают, насколько его желание все узнать огромно и неудержимо.

К сожалению, мне так же сильно необходимо сохранить эту информацию в секрете.

– Если я назову тебе это место, могу я рассчитывать на мой уход отсюда с деньгами и твоим обещанием больше не заводить разговор на эту тему? – спрашиваю я.

Хейден смотрит на меня все с тем же бесстрастным выражением лица. За эту пару секунд я почти ломаюсь под его напряженным взглядом. Мой пульс набирает обороты так быстро, что мне приходится прижать руку к груди, чтобы сердце не выпрыгнуло из нее.

Его взгляд соскальзывает мне на грудь. И задерживается там. Он будто ласкает меня, не дотрагиваясь.

Несмотря на всю неприятность разговора, моя кожа вспыхивает от его взгляда. Как можно возбудиться, находясь на грани панической атаки? Хейден не только ставит меня в тупик своим поведением, но и вызывает противоречивые реакции в моем теле.

– Не могу на это согласиться, – говорит он. – Мне нужно знать все.

Если бы речь шла о чем-то другом, я бы рассказала ему, не мешкая. Однако раскрытие этого секрета не просто причинит мне боль и заставит пережить то ужасное событие снова. Оно может разблокировать подавленные воспоминания.

Я не могу пойти на такой риск.

– Больше нечего обсуждать, – говорю я, мои слова звучат едва слышно, с трудом вырываясь наружу.

Хейден прищуривает взгляд, и я вздрагиваю.

– Расскажи мне о синяках, – говорит он. – Я полагаю, твой отец сделал фотографии для доказательства, а затем по политическим причинам опустил детали нападения на тебя, но это не говорит мне о том, что я хочу знать. – Он подается вперед и прищуривается. – Кто напал на тебя?

При мысли о том, что Хейден узнает омерзительные подробности той ночи, я теряю контроль над телом. Прилив адреналина вызывает панику, от которой начинает казаться, что грудь зажата в тиски, и с каждым вдохом ее сжимает все больше, пока я не начинаю задыхаться. Я закрываю глаза и делаю глубокие вдохи, чтобы восстановить дыхание, но все бесполезно.

– Я не могу.

– Мне нужно знать, – говорит Хейден настойчиво. – Кто поднял на тебя свои гребаные руки? Мне нужно имя.

Я резко распахиваю глаза, услышав неподдельный гнев в его голосе. Впервые за все время допроса эмоции Хейдена вырываются наружу. И они сильные. Он впивается в меня голубым взглядом, сверкающим от злости, а все его тело напряжено так, что каждая мышца выделяется.

Я встаю на ноги, хоть они и трясутся. Стыд обжигает мою кожу и наполняет глаза слезами, а я неистово моргаю, чтобы они не покатились по щекам.

– Забери свои деньги и оставь меня в покое.

– Кого ты пытаешься прикрыть? – Он стоит, упираясь ладонями в стол и наклонившись в мою сторону. – Своего отца или себя?

Меня охватывает желание бежать, и я, развернувшись, бросаюсь к двери. Я идиотка, если думаю, что могу вести переговоры с кем-то вроде Хейдена. Его желание раскопать события моего прошлого словно болезнь, и он не остановится, пока не заразит все здоровые части меня.

И усугубит положение уже зараженных.

– Калиста, подожди.

Услышав свое имя, произнесенное