Однажды ты станешь моей - Морган Бриджес

не дотрагивается до моих губ.

И это разметает остатки моих детских воспоминаний. Несмотря на мою неизменную нежность по отношению к матери, я никогда не перепутаю ощущение от прикосновения Калисты с каким-либо другим. Она дотрагивается до меня пальцами, будто клеймя меня, я чувствую жар ее кожи, и он обжигает сильнее и глубже, чем вспышка суперновой.

Калиста опускает руку себе на грудь. Мои брови сходятся на переносице, когда я больше не чувствую ее. Страстно желая ощутить ее прикосновение, я беру руку мисс Грин, подношу себе ко рту и провожу ее пальцами по своим губам.

Ее дрожь усиливается. Она боится меня?

– Не останавливайся, – шепчу я. Несмотря на то что я говорю тихо, в моем голосе все равно слышится страсть. Я отчаянно жажду Калисту. Так, как до этого момента я даже не представлял. – Я хочу еще.

Я прижимаю ее ладонь к моей щеке и на секунду закрываю глаза, напитываясь нежностью этой женщины. Она смотрит на меня, широко раскрыв глаза, карие, с искорками расплавленного золота. Что она видит, когда смотрит на меня?

– Я рядом, – отвечает она шепотом. – Только попроси.

Калиста Грин разрешила мне взять.

Поглотить.

Обладать.

Как я могу устоять?

Я. Не. Могу.

Глава 20. Калиста

Что-то происходит.

Я чувствую перемену в Хейдене. В наших отношениях. Они будто живое существо, которое делает вдох и выдох, дает и забирает.

Я подчиняюсь, а он заявляет права.

Его тоска по близости с человеком не ускользнула от меня. На самом деле она вызвала у меня сильное волнение, вытянув его из глубин моей души. Я всегда хотела глубокой связи с другим человеком, и я думала, что она есть у нас с Адамом, но я ошибалась.

Может ли она быть у меня с Хейденом?

Как будто подслушав мои мысли, он отклоняется назад. Всего лишь чуть-чуть, но достаточно для того, чтобы я увидела его взгляд и смятение внутри.

Замешательство воюет с логикой.

Желание сражается со скептицизмом.

Уязвимость борется с желанием близости.

Что победит в конечном счете?

Я прижимаю руку к его щеке, цепляясь за него словно якорем, прежде чем шторм, назревающий в нем, вырвется наружу. Буря, которая потопит меня. Окончательно.

– Ты как? – спрашиваю я. Как бы тихо я ни говорила, мой голос вторгается на территорию его внутреннего конфликта.

Хейден хмурится.

– Мне кажется, это я у тебя должен спросить, не у меня же случилась паническая атака.

– Как ты это понял?

– У моей матери были такие.

Любое смущение, которое я испытывала из-за того, что оказалась в таком уязвимом положении, рассеивается как дым. От него остается лишь послевкусие. Оно заполняет все пространство, отчего у меня скручивается желудок, а все мышцы напрягаются.

И все из-за Хейдена.

Может, у него было совсем не легкое детство, как я предполагала. Сердце болит за него.

– Я помогал ей справляться с ними, как только мог, – говорит он. – Но ты мало что можешь сделать, когда другой человек под воздействием наркотиков.

Я провожу большим пальцем по его скуле, пытаясь утешить его так, как умею. Я сказала Хейдену, что он может взять у меня все, что захочет, и я не шутила. Если бы только он знал о том, что я хотела бы дать ему…

И все из-за этого момента близости.

Я наконец вижу в Хейдене обычного человека со своими недостатками и чувствами. И от этого мне хочется свернуться калачиком у него на руках и никогда не уходить. Насколько я понимаю, мы оба потеряли любимых и нуждаемся в ком-то, кто сможет нас понять.

И я понимаю его. До глубины души.

Он закрывает глаза, прижимаясь к моей руке.

– Никто не должен проходить через страдания в одиночестве.

– Спасибо. – Я пытаюсь сморгнуть слезы, из-за которых все вокруг расплывается. – Обычно такие приступы у меня проходят без свидетелей. Такого не было с тех пор, как умер отец.

– Сожалею об этом, Кэлли.

– Хейден… – Я притягиваю его к себе, пока наши лбы не соприкасаются. – Я уверена, что ты не лжешь, и, если ты хочешь помочь мне, пожалуйста, найди его убийцу.

Я пальцами чувствую, как он напрягается.

– Я не уверен, что этого человека ждет искупление.

– Я не жду искупления и даже мести. Больше всего на свете я хочу понять.

– Понять, – говорит он шепотом, и я чувствую его дыхание на губах. – Ты не перестаешь удивлять меня. После всего случившегося ты должна жаждать крови… и все же твое сердце остается чистым.

Я пожимаю плечами.

– Я все еще горюю и злюсь из-за его смерти. Я не идеальна.

– Не согласен.

Он скользит рукой по моему затылку, массирует его пальцами, освобождая голову от тревоги, хотя все еще крепко сжимает меня. От его прикосновений у меня бегут мурашки, усиливая ту небольшую дрожь, которая все еще пробирает меня. И скрывает реакцию моего тела на него.

– Можешь быть уверена, я найду виновного и заставлю его за все заплатить. – Он сверлит меня взглядом. – Просто скажи название больницы.

Как бы мне ни хотелось дать Хейдену ответы, которые он ищет, это слишком рискованно. Это ноша, о которой я не просила и от которой не могу теперь избавиться, как бы ни старалась.

Я поднимаю на него взгляд и улыбаюсь, хотя выходит грустно и с сожалением.

– Я не могу.

Глава 21. Калиста

– Тебе и правда нужен телефон, – говорит Харпер, уперев руку в бок.

– И тебе доброе утро.

Она машет рукой.

– Слишком рано для любезностей.

– Но не для критики? – Я запираю дверь «Сахарного кубика», безуспешно пытаясь подавить зевок. – Хотя ты права.

– Я знаю, что права. Перестань, – говорит она, прикрывая рот рукой. – Эта долбаная зевота заразительна, а мы только пришли. Ну и как все прошло?

Я беру фартук и завязываю его.

– Что прошло?

– Ой, да ладно. – Харпер прищуривается, глядя на меня. – Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю, а значит, тебе есть что рассказать. Выкладывай.

– Ладно. Я пришла к нему в офис, его секретарь оказалась несговорчивой, но потом появился Хейден и пригласил меня к себе в кабинет.

Харпер распахивает глаза и открывает рот.

– И?

– Я спросила, считает ли он ценной мою информацию. Оказалось, что считает.

– И сколько?

Я прикусываю губу, не до конца уверенная, что можно рассказать, а что стоит оставить при себе. Моя подруга очень поддержала меня, но все же она убеждена, что между нами с Хейденом есть нечто гораздо большее, чем на самом деле.