Однажды ты станешь моей - Морган Бриджес

его голосом, я ускоряю шаг. Хватаюсь за дверную ручку и тяну ее, но тут же вздрагиваю от громкого шума, отдающегося у меня в ушах. Хейден ударяет ладонями по двери с обеих сторон от моей головы. Я замираю, все мое тело сковывает страх. И настороженность.

Его запах заполняет мои ноздри.

Тепло его тела проникает мне под кожу.

Ощущение его прикосновения к моей спине пробуждает во мне желание большего.

Этот мужчина опасен. По очень многим причинам.

Я закрываю глаза и упираюсь лбом в деревянную поверхность. Весь мир перестает существовать, остаемся только мы с Хейденом. Моя паника и его сила.

Мое дыхание оглушает меня, легкие работают на пределе, проталкивая воздух, несмотря на то что я не в силах вдохнуть достаточно кислорода. Когда Хейден хватает меня за плечи, мне наконец-то удается сделать такой желанный глоток воздуха. Он рассеивает туман у меня перед глазами, и я, моргнув, смотрю на Хейдена, когда он разворачивает меня к себе. Его губы шевелятся, но я не могу уловить его слов. Я стою там, а его голос доносится до меня, словно какая-то мелодия, его баритон рассеивает тьму, готовую поглотить меня.

Хейден кладет руку мне на спину и наклоняется, чтобы подхватить другой рукой меня под колени. Уже через секунду я у него на руках. Я смотрю на него, а он идет через всю комнату к своему столу и садится в кресло, усаживая меня к себе на колени. От такой близости дышать становится еще труднее.

Он кладет ладонь мне на щеку, заводя большой палец мне под подбородок, чтобы я не опускала голову.

– Посмотри на меня, Кэлли.

Я встречаюсь с ним взглядом. Его глаза, голубые, словно осколки льда, наполнены тревогой за меня.

– Вот так. Сфокусируйся на мне, – говорит он. – Ты в безопасности. Ничто не причинит тебе боль.

В его голосе звучит уверенность, которая мне кажется настоящей. И она борется с моим желанием спрятаться от него. Скрыть отвратительные и изуродованные части меня.

– Я рядом, Кэлли. Со мной ты в безопасности. Я никогда не позволю никому причинить тебе вред. Любой, кто попытается, пожалеет об этом. А теперь сделай медленный вдох и медленный выдох ртом.

Он проводит пальцем по моим губам, и я делаю вдох. Воздух задевает его палец и попадает в мои легкие. В мою душу.

Время перестает существовать, пока Хейден успокаивает меня снова и снова, дирижируя моим дыханием своим голосом и нежными прикосновениями. Все вокруг постепенно приобретает очертания и фиксируется моим сознанием. Но этот кабинет лишь мимолетное видение в отличие от мужчины, который прижимает меня к груди.

В моем мире сейчас существует только он.

Сердце Хейдена неистово бьется возле моего уха, вызывая диссонанс со спокойным тоном, которым он говорит со мной. Я сглатываю, чтобы пересохшему горлу стало полегче, и поднимаю взгляд на Хейдена, более ясный, чем секунду назад. Он тоже смотрит на меня, и его мрачная красота навевает мне мысли о Люцифере за мгновение до его падения.

– Ты в безопасности, – говорит он, проводя пальцем по моей щеке. – Я рядом.

Я поднимаю руку и провожу кончиками пальцев по его подбородку, несмотря на дрожь. Это от волнения… или от удовольствия прикасаться к нему?

– Ты не должен за меня волноваться, Хейден. Я в порядке.

Я выдавливаю из себя улыбку. Она дрожит на моем лице, а он хмурится, глядя на меня, но я удерживаю ее, продолжая поглаживать его. Мне хочется успокоить его так же сильно, как прикасаться к нему. Я прикусываю щеку, чтобы не вздохнуть, когда провожу пальцами по его щеке, подбородку и брови. Сначала одной, затем другой.

Хейден превращается в неподвижную ледяную статую. И все же он не останавливает меня. Я подношу указательный палец к небольшой ямочке на его подбородке, а затем провожу по его носу и нижней губе. Она такая же мягкая, какой я ее представляла. Или даже мягче.

С сожалением я убираю руку.

Хейден в ту же секунду подхватывает ее и подносит себе ко рту.

– Не останавливайся, – шепчет он, и его губы щекочут мне кожу. – Я хочу еще.

Глава 19. Хейден

Калиста пробудила что-то во мне.

То, что я считал уже мертвым и похороненным.

Эпизоды моего детства встают перед моими глазами, как призраки из могил, и от их зловещего присутствия у меня бегут мурашки по коже. Я концентрирую внимание на лице Калисты, и очередное воспоминание пытается всплыть из глубин памяти. Оно о другой женщине.

Единственной, которую я когда-либо любил.

Лицо моей матери приобретает свои очертания, ее светлые волосы и голубые глаза такого же оттенка, как мои. Ее голос звучит у меня в ушах, слова полны надежды и мечтаний, которым не суждено воплотиться в жизнь. Но я держу ее в своих объятиях, несмотря ни на что, решительно настроенный бороться с демонами, разрушающими ее тело. Как можно бороться с врагом, если ты не видишь его?

Зависимость – самый сильный противник из всех, с кем мне приходилось сталкиваться.

Депрессия.

Панические атаки.

Иллюзии о лучшем будущем.

Я стискиваю челюсти и прижимаю маму сильнее к себе, как будто пытаясь отгородить ее от битвы внутри нее, зная, что яд уже проник в кровь. Мое внимание концентрируется, и я вижу только ее остекленевшее выражение лица; из бледно-голубого взгляда мамы, потухшего от наркотика, с каждой секундой улетучивается жизнь. Мгновение, которое я не в силах изменить. Потому что в глубине души я знаю, как все закончится. И все же я повторяю маме то, что она хочет услышать.

– Ты в безопасности, – говорю я, проводя пальцем по ее щеке. – Я рядом.

Тонкий запах жасмина.

Теплое прикосновение.

Тихий голос.

Нежное прикосновение к моему подбородку вместе со звуком моего имени выдергивает меня из темных задворок сознания.

– Ты не должен за меня волноваться, Хейден. Я в порядке.

Я опускаю взгляд на Калисту, будто вижу ее впервые. Она улыбается мне. Чтобы подбодрить меня.

Успокоить меня.

Даже несмотря на панику, захватившую ее сознание и тело, эта женщина беспокоится в этот момент только обо мне. Я хмурюсь от этого самоотверженного поступка. Вспоминаю день похорон, когда Калиста утешала всех вокруг вместо того, чтобы самой принимать поддержку.

Несмотря на вихрь мыслей у меня голове, она продолжает прикасаться к моему лицу медленно и сосредоточенно, будто хочет запечатлеть его в памяти. В то же время тело Калисты содрогается у меня на руках. Я же, наоборот, обездвижен, словно статуя.

Пока она