Змеиное княжество - Екатерина Ивановна Гичко

он чувствует его, но не был в этом уверен. Даже Вотый и его оборотни, которые предложили свою помощь в поисках, тоже не могли ничего найти. Вон как раз большой серый волк и ещё пятёрка помельче показались на их пути. Консер со своим отрядом уходил разведать окрестности: вдруг принцесса разошлась с караваном и пошла по другому пути.

В ответ на вопросительный взгляд наагариша волк отрицательно мотнул башкой. Они ничего не нашли. Роаш ещё раз потёр ноющую грудь.

* * *

Фахрут вгляделся в слепящую даль пустыни, надеясь увидеть одинокую чёрную точку. Ничего. В душе опять закипело раздражение. Здоровенная безухая рыжая псина, рвущаяся на сворке, только усугубила его плохое настроение. Парень словно растворился в песках. Его след не мог взять даже кондорский пёс, нюх которого не уступал оборотням.

В тот день он смог выяснить, что мальчишка пришёл вместе с караваном из княжества Шаашидаш около девяти дней назад. Про него болтали странное, будто мальчишка немой. Но парень говорил с ним в ту ночь! Бред какой-то! Как он выбрался из города, Фахрут так и не выяснил. Но стража на воротах тем утром сказала ему, что видела, как одинокий путник отправился на верблюде в пустыню в то самое время, когда начиналась буря. Даже выпили за здравие смельчака.

Мелькнула надежда, что стихия убила прохвоста, но псина так и не нашла тело. Поэтому они следовали дальше, ведомые её чутьём. Но в какой-то момент нюх стал подводить её. Они бы этого не поняли, но в один день, когда псина резко повернула в глубь пустыни, засомневались. Это же чистое самоубийство. Зачем парню ехать через центр пустыни, удлиняя этим свой путь? Фахрут распорядился завернуть в ближайший оазис, чтобы пополнить запасы воды. Там они обнаружили потерянную перчатку и ствол пальмы, оплёванный верблюдом. Всё совсем свежее, песок бурь не успел присыпать.

Фахрут перестал доверять чутью псины и направился по маршруту, которым следовали торговые караваны. Но нагнать мальчишку так и не смог. Он даже не видел его в необозримой дали пустыни. Ещё несколько дней, и они окажутся на территории нагов. Не хотел бы он там появляться. Но упускать свидетеля…

– Эй, Фахрут! – окликнул его Веха́лий, верный побратим, с которым они вместе начинали в разбойных кланах. – Смотри, – он ткнул на запад.

По полотну пустыни перемещались несколько чёрных точек. Караван. Фахрут знал этот путь. Он часто использовался купцами. В задумчивости прикусив губу, он окинул взглядом свой отряд, состоящий из девяти мужчин не очень располагающей наружности.

– Приведите себя в приличный вид, – велел он. – Поедем навстречу. Скажем, что мы охотники, направляемся в княжество. Если это торговцы, то напросимся на совместную ночёвку. Ночью перережем всех и с товаром двинемся дальше. В Шаашидаше нельзя появляться просто так. У нагов могут возникнуть вопросы.

Его люди кивнули и занялись своим видом.

На следующее утро, прикопав в песке трупы обманутых ими купцов, они направились в дальнейший путь, сопровождая обоз с товарами.

* * *

Тейсдариласа откусила большой кусок от высохшей краюхи и с удовольствием посмотрела на горные пики Вархавары, которые были уже позади. Она преодолела пустыню и смогла сделать это почти в одиночку. Верблюду перепал тёплый взгляд.

Это был нелёгкий переход. Тейсдариласа боялась, почти всегда боялась. Она тревожилась, что ошиблась в расчётах, повернула не туда и теперь не доберётся до ближайшего оазиса и, следовательно, воды. Она переживала, что одна из многочисленных бурь всё же соорудит для неё песчаную могилу. Её гнали вперёд опасения, что Фахрут устроил за ней погоню.

Дорога прошла не так легко, как хотелось бы. Стремясь выбраться из пустыни как можно скорее, девушка жертвовала сном. Четыре часа отдыха – и опять в путь. Верблюд оказался на диво выносливым животным: песчаник воистину щедро одарил её. Бо́льшую часть пути Тейсдариласа провела в зверином облике. Верблюд, не стеснённый седоком, спокойно держал темп, и они очень быстро продвигались вперёд. Так они смогли преодолеть пустыню почти за десять дней.

Наука, которую когда-то преподавали ей разные учителя, не пропала даром: принцесса не сбилась с пути, исправно ориентируясь по солнцу днём или луне и волчьему месяцу ночью.

Но во время последней песчаной бури девушка думала, что всё же не выберется. Ветер был особенно злым и сильным, прижимал её вместе с верблюдом к земле. Просмолённая ткань почти не помогала. Буря растянулась на многие часы. Когда она наконец закончилась, девушка не могла поверить, что до сих пор жива. Ей пришлось откапывать себя и верблюда. Всё лицо изранил песок. А совсем рядом белели снежные вершины Вархавары.

Только преодолев горы, Тейсдариласа позволила себе отдохнуть немного больше обычного и искупаться. Чувствовала она себя замечательно. На территории княжества ей было спокойнее, здесь она не сильно опасалась преследования Фахрута. Девушка поймала себя на мысли, будто вернулась домой, где её ждут и где ей хорошо. В радостном предвкушении она поёрзала на траве. Совсем скоро она увидит Вааша, наагариша Делилониса и наагариша Роаша. Тейсдариласа успела по ним соскучиться. Хотя немного переживала, как они отнесутся к её возвращению. Вааш точно ей что-нибудь оторвёт…

Закончив с трапезой, Тейсдариласа тихонько запела. Голос её звучал тонко-ломко. Неуверенно. Верблюд заинтересованно прянул ушами, прислушиваясь к уже знакомому мотиву. Незамысловатую нордасскую колыбельную девушка пела на каждом привале. Она не помнила слова других песен. Только одна, которую старая нянечка пела ей на протяжении одиннадцати лет, сохранилась в памяти полностью.

В Умабаре Тейсдариласа обнаружила, что после столь длительного молчания ей сложно говорить. Горло раздражалось, язык заплетался, и слух улавливал собственные слова неуверенно, как сквозь слой корпии. Всё это не понравилось девушке. Она вдруг испугалась, что совсем разучится говорить. И стала петь на привалах.

Она ведь и раньше много молчала. Начиная с того момента, когда её отдали учиться воинскому искусству, Тейсдариласа стала мало говорить. Она не общалась с мальчиками в школе, так как те первое время относились к ней презрительно, а потом ей уже не хотелось общаться: привыкла держать язык за зубами. Когда в одиннадцать лет её вернули под руководство Ктаруха, то молчание стало нормой для всех занятий: учитель не любил болтунов. Дядя же никогда не был особо разговорчив. В тот же период умерла её нянечка, которая смотрела за ней с рождения и которую сама Тейсдариласа называла «Ба», как дети из низов по-простому именовали своих бабушек. Этой женщине всегда удавалось вытянуть из неё пару фраз.

С возрастом Тейсдариласа говорила всё меньше. Она с большим уважением относилась к