Целительница из Костиндора - Теона Рэй

и каждый из нас стал убийцей из-за нее. Так какие еще доказательства мне нужны, чтобы наконец поверить, что и демоны не лучше людей?

Нет в этом мире ничего светлого и доброго, ни за Туманной завесой на землях дьявола, ни по эту ее сторону, которую пока еще населяют обычные люди. Принять это оказалось совсем несложно, а вот понять причину мне не удастся, наверное, никогда.

– Я оставила лошадь за домом, – сказала я, и Петр встрепенулся. – Распряги ее, напои и накорми, а завтра я отсюда уеду.

– Ночью уезжай, Анка.

– Не могу, я жду кое-кого. – Улыбка сама собой озарила мое лицо, когда я подумала о Риддле. Надеюсь, что Безликий явится по темноте и не переполошит всю деревню. – Да и Мишку бы проверить, у него руки до сих пор перевязаны. Меланье я должна – пусть она поджигала мой дом вместе со всеми, но я ей должна, а долги отдаю. Только мне понадобится твоя помощь.

– Для тебя – что угодно. – Староста, кряхтя, поднялся. – Отведу твою лошадь в поле, чтоб ее никто не увидел. Коровы пасутся теперь у озера, я отведу ее ближе к лесу. Надо будет – заберешь.

Я взглядом проводила Петра до двери. Он почти вышел на улицу, но обернулся и сказал то, что окончательно заставило меня ненавидеть свою сущность.

– Не вини меня за то, что я сделал, Анка. От твоей руки погиб только один человек, от моей – почти сотня, но ты ничуть не лучше меня. Мою душу ждет ад, и твою тоже, так какая между нами разница?

Он прикрыл за собой дверь, оставив меня думать над его словами в одиночестве. Я долго сидела за столом, рассеянно прислушиваясь к звукам просыпающейся деревни. Все старалась понять, в какой момент моя жизнь полетела в пропасть, и могла ли я успеть удержаться на краю.

Впрочем, это уже не имеет значения, ведь прошлое не воротишь и не изменишь, а жалеть себя изо дня в день никаких сил не хватит. Теперь главное, не разрушить будущее, хоть и построено оно будет на гнилом прошлом.

Глава 21.

ГЛАВА 21

Сонная, растрепанная Зоська застала меня за готовкой. Когда она притопала из спальни, я жарила на завтрак блины, использовав то молоко, что дала мне в дорогу Люсия. Остальные продукты я тоже собиралась оставить Петру: везти их с собой в Лопатиху бессмысленно, все равно испортятся.

– Голодная? – Я обернулась к ребенку, жавшемуся к дверному косяку.

– А ты… Ты же умерла? – В широко распахнутых глазах сверкал интерес. – Ты призрак?

– И не мечтай, – фыркнула я. – Живее всех живых.

Зоська прошлепала босыми ногами к столу, забралась на лавку, а с нее – на подоконник. Высунулась через приоткрытую створку на улицу, обернулась ко мне.

– Где папа?

– Недалеко, придет скоро.

Я поддела лопаткой румяный блин, переложила его на тарелку и вылила в сковороду еще немного теста.

Петр и в самом деле задерживался. Я успела растопить печь, завести тесто и почти полностью его израсходовать, а он все еще не вернулся. Я начинала нервничать: не сдал ли он меня? Может, прямо сейчас он ходит по домам и рассказывает всем, что я в Костиндоре и что меня легко можно поймать. Ему это было бы на руку: если отдать меня деревенским на растерзание, то я совершенно точно не сболтну Безликим, кто прирезал сотню человек.

Сотню.

Я не могу и представить такое количество. Сколько это? Десять раз по десять пальцев? Толпа людей уснула и не проснулась, а виноват в этом маленький двенадцатилетний мальчик.

Я тряхнула головой. Не время об этом думать. Да и вообще больше незачем думать о той ночи. Демоны не узнают от меня о Петре, не смогу я им рассказать. Сама я не имею никакого права винить старика: он правду сказал, я ничуть не лучше него. Мы с ним где-то на одном уровне – по дороге в ад.

Звонкий голосок Зоси вернул меня в реальность.

– А это правда, что ты демон?

– Правда, – выпалила я, не раздумывая.

– А почему у тебя нет рогов?

Я сняла очередной блин и удивленно глянула на девочку.

– Рогов?

– Папа рассказывал мне сказки про демонов с рогами и хвостиками. Такими вот. – Зося приставила к своей голове ручки с оттопыренными указательными пальцами.

Я рассмеялась.

– Ты показываешь козу!

В сенях скрипнула дверь, а следом звякнуло ведро. Я напряженно прислушалась к шагам, не узнавая их. Петр ступает тяжело и медленно, а эти шаги быстрые и легкие.

– Петька!

Голос Прасковьи.

Я испуганно сдернула сковороду с печи, поставила ее на стол. Умоляюще прошептала Зосе, чтобы она не говорила, что я в доме, и юркнула в спальню. Только успела нырнуть под кровать, опасаясь, как бы Прасковья не заглянула в комнату, как входная дверь распахнулась и по полу потянуло сквозняком.

– Зоська, батя где?

– Скоро придет, ба. А я кое-что знаю!

Вспотевшими от страха ладонями я зажала себе рот и нос, боясь, что Прасковья услышит мое дыхание, да и от пыли засвербело в носу – не чихнуть бы.

– Че это он, блинов, шоль, напек? – недоверчиво проговорила Прасковья. – Праздник какой-то? Именины у тебя, Зоська? А я забыла, дурная голова!

– Ба, ты что? Я же зимой родилась!

– Чего узнала-то? – Судя по скрипу тарелки о поверхность стола, Прасковья подтянула ее к себе.

– У демонов не бывает рогов! – восторженно заявила девочка.

Бабка Зоси поперхнулась.

– А че ты решила, шо они у них есть? Девку Клавдии, шоль, не помнишь? Никаких рогов у нее не было.

Я окончательно обмерла. Дети почти не умеют врать, разве что в угоду своим интересам. Скрывать меня Зосе нет никакого смысла, она даже не поняла, почему я прячусь! Я могла только молиться, чтобы она не проболталась.

Наверное, моя мольба была услышана кем-то наверху, потому что Зоська так и не проронила обо мне ни словечка.

Снова раздался скрип ржавых петель, и сквозняк потянулся по полу.

– Петька, – проговорила Прасковья с набитым ртом. – Ты все обыскал у Клавки? Вспомнилось мне, шо я видела у нее сундучок с ведьмовскими штуковинами. Не нашелся он?

– Нет, – негромко ответил староста.

–