Моя навеки, сквозь века - Марина Повалей

— А если допустить… только допустить, что она и правда из будущего? Она говорит, что инженер, но уверен, что-то и о болезнях душ ей известно… Ты только представь, как далеко могла зайти твоя наука за сто двадцать лет!

— Сто двадцать лет? — в горле у хозяина пересохло, и он махом выпил остывший чай.

— Так она говорит.

— Где она?

— В пряжке.

— Сукин ты сын! Я говорил, что никогда моя нога не ступит…

— Мне некуда было её деть. Девочка мне нужна. Она – рычаг на одного… важная фигура, а эта девчонка, непостижимым образом крутит воякой так… тут кто угодно поверит, что они были много лет женаты… в общем, не в отделении же мне было её запирать… А душелебницы, всё ещё в моём ведомстве.

— Там… я не думаю, что, даже при моём содействии она там справится. Я уже говорил тебе о случаях, что персонал…

— Она и тебе поможет. Если твои подозрения о сотрудниках верны, если она и правда из будущего, — хозяин не выдержал и засмеялся абсурдности этих слов. К его удивлению, его визави и бровью не повёл в ответ. — Она поможет тебе. Эта девица знает ответы на все вопросы. Для понимания: она одна, моими руками выиграла выборы и перетрясла всю думу.

Как бы убедительно это не звучало, но… столь же убедительно, как и невероятно.

— Не кокетничай, Коля! Я же вижу, что ты уже согласен! — гость приблизился к креслу с хозяином. — Ну что ты хочешь? Я понимаю, что ты хочешь хороший персонал. Но где? Ради Бога! Ну скажи, где мне его взять? Ты видел, кто работает у меня? Ты представляешь, с какими олухами мне, мне! Приходится иметь дело?! Делай, ищи, я поддержу. Но ради Бога, ради своей науки, перестань уже жалеть себя!

— Я не… — хозяин вспыхнул.

— Мы все пострадали! А если верить Алисе Ивановне, то, что сделали с тобой два года назад, просто репетиция перед тем, что с нами скоро станет, — он подошёл, сел на подлокотник кресла, обнял Николая за плечи, — друг… не ради меня, не ради Родины, даже не ради тех бедных людей, за которых ты всё ещё в ответе, ради…

Воронёнок вспорхнул и устремился ввысь.

Он уже узнал всё, что хотел. Теперь ему интересно, что же будет дальше. Он уже видел сотню сценариев этого разговора, и, как итог – к каким результатам он привёл. И вот такого ещё не было.

Он рассекал холодный воздух, в котором пока ещё и не пахло весной. Взмах крыльев, другой – его путь лежал туда, где из большой Мойки берёт начало малютка Пряжка.

Воронёнка заинтересовал разговор, и теперь он летел поглядеть на ту, о которой шла речь. А вдруг, он видел её и в других стечениях сценариев того разговора.

30.04

Из сна я вылазила, как из трясины. Тяжело скидывала с себя его путы, а когда проснулась, не стала сразу открывать глаза – по мне кто-то шарил. Что-то искал, внимательно проверяя карманы. Открыла глаза, уставилась на женщину лет сорока – крепко сбитую, высокую, раза в два больше меня.

— Закончили? — от ярости с трудом сдерживаюсь, чтобы не пыхтеть.

— А, проснулась… — эта нахалка очень нехотя высунула руку из кармана моего платья.

— Что вы делаете?

— Где?

— Здесь. Только что. Что вы искали?

— Я? Да Господь с тобой, болезная, что с тебя взять?

— Вы лазили по мне, по карманам!

— Да привиделось тебе. Больна ты, вот и чудится всякое. Платье на тебе поправила…

Она смотрела с такой наглой насмешкой, заранее говорящей – ты дура, что бы ты ни сказала – это полный бред.

— Кто вы?

— А ты?

Серьёзно?

Красные, сальные щёки, полный живот, наглая ухмылка губ-ниточек и маленькие глаза, спрятанные в недрах кожных покровов. Вместе с ней в комнате запахло прогорклым жареным жиром.

Она стояла, глядя на меня сверху-вниз, никуда не собираясь уходить.

— Если ты закончила, я хочу остаться одна, — выдавила из себя, стараясь скрыть отвращение и то, что ей всё же удалось меня подавить.

— Да на здоровьечко! Отдыхай, барынька, отдыхай. Скоро тебе ужин принесут, да врач зайдёт, как освободится. Они у нас крепко занятые. Вас, пташек много, а их всего ничего.

Моего ответа или реакции ждать она не стала. Развернулась – под косынкой метнулась бесцветная коса, и была такова.

Я проспала до сумерек. Возможно, смогла бы и дольше, если бы не наглая санитарка.

Сходила умыться, прошлась по комнатам – эдакий номер среднего достатка. Никакого намёка на роскошь, но всё необходимое есть. Более-менее чисто, но… сыро.

Стараясь не думать, запихивая поглубже собственную брезгливость, я скинула с маленькой кровати покрывало и прямо в платье забралась под одеяло.

Легла, завернулась потеплее, спать не хотелось и я уставилась в окно – прямо за ним тополь, чьи голые ветки шевелятся, бросаются из стороны в сторону от ветра.

Я смотрела на эти ветки, полностью освободив сознание, избавившись от каждой мысли, от любого чувства. Слишком много всего произошло, мне нужен отдых.

Никуда не бежать, ни за что и ни за кого не бороться, ничего не предпринимать и ни о чём не думать.

На дерево села маленькая птичка. И мне даже показалось, что она внимательно смотрит на меня, словно почувствовался взгляд.

Через какое-то время дверь в спальню тихо приоткрылась, раздались бесшумные шаги, я почувствовала на себе взгляд, но не шелохнулась, пока чьи-то руки не полезли под одеяло.

Да что это такое? У них тут каждую так встречают?

— Что вы делаете?!

— А? Бужу! Ужин там вона вам принесла, — на этот раз санитарка другая, моложе, но такая же крепкая и сильная.

— Спасибо.

Она осталась стоять, сцепив руки перед собой так, словно они пытаются зажить собственной жизнью, и только она сама их и сдерживает.

— А где вещи?

— Какие вещи? — я села на постели.

— Твои.

— Тебе зачем?

— Дак… это… ну это… разложить! Ты ж барыня, сама не приученная?

Надо же, какой сервис! Мне интересно, откуда она знала, что я барыня, когда припёлрась с ужином? Не оставила его на столе в гостиной. Тут у санитарок так мало работы, что они заходят к