Ее кровь, его тьма - Лира Алая

Его слова должны были напугать, но я почувствовала противоположное — странное облегчение.

Он открыл передо мной тяжёлую дверь. Внутри было полумрачно, но сияние люстр и свечей отражалось в хрустале, в золотых изгибах потолков. Мы шли по длинному коридору, где на пол ложился лунный свет из высоких окон.

Перед нами открылась дверь — и я увидела зал.

В нём не было обычной жизни. Только блеск, ледяная красота и ощущение скрытой хищности. Все взгляды обратились к нам. Музыка продолжала звучать, но никто не танцевал. Мир замер, как будто сама смерть вошла в зал под руку с жизнью.

Михаэль не остановился. Его шаги были уверенными, плавными, почти бесшумными, но в них чувствовалась сила. Я сбавила шаг, но он потянул меня за собой — твёрдо, но бережно. Его ладонь держала мою, и в этом прикосновении была опора.

Я чувствовала их взгляды — холодные, изучающие, прожигающие. Они смотрели, как волки на добычу, и от этого по коже бежали мурашки. В груди билось сердце, стуча о рёбра, будто прося выпустить. Но стоило мне взглянуть на Михаэля, как всё остальное исчезало. Его присутствие было щитом, через который не могло пробиться ничто.

В конце зала стоял мужчина — высокий, с ледяным спокойствием в позе. Если все вокруг затаили дыхание, то он, напротив, выглядел расслабленным, почти ленивым. В его улыбке читалась власть. А рядом с ним стояла женщина — хрупкая, но в её взгляде, брошенном в нашу сторону, читалась растерянность.

Когда мы приблизились, мужчина шагнул вперёд, растягивая губы в вежливой, но хищной улыбке.

— А я вот нет, Валео, — ответил Михаэль спокойно, но в его голосе звучала сталь. — Я здесь лишь для того, чтобы понять, кто посмел оставить метку, зная, что эта женщина рядом со мной.

Он поднял мою руку, обнажая запястье. На коже вспыхнула тусклая метка, словно оживая от присутствия всех этих существ. Я ощутила, как она будто горит, и едва не вздрогнула, но Михаэль держал мою руку крепко.

— Но это не ты её поставил, — продолжил он, глядя прямо в глаза Валео. — Я это уже знаю. Покажи мне того глупца, и я решу, что с ним сделать. Ты сам знаешь закон.

В зале стояла тишина. Даже музыка, казалось, притихла. Вампиры не смели вмешаться, их взгляды метались от Михаэля к Валео, как будто они ожидали взрыва.

— Михаэль, не думаю, что кто-то здесь хотел ссориться с тобой, — наконец произнёс Валео, слегка прищурившись.

— Да, — холодно усмехнулся Михаэль, — каждый здесь знает, что будет с ним, если вывести меня из себя.

На лице Валео мелькнула хитрая улыбка. Его взгляд скользнул по мне, задержался на шее, на груди, потом снова поднялся к Михаэлю.

— О ком ты говоришь? Говори прямо. У меня нет намерения здесь оставаться надолго.

— Он как раз прибыл. Смотри, — Валео указал рукой в сторону входа.

Я услышала, как хлопнула дверь. Михаэль первым обернулся — и я видела, как его лицо изменилось. Словно тень прошла по нему, выжигая привычное спокойствие. Я проследила за его взглядом.

Там стояла женщина. Высокая, хрупкая, словно сотканная из лунного света и тьмы. Чёрное платье обтекало её фигуру, подчёркивая кожу цвета фарфора. Она была пугающе красива — как статуя, ожившая в полночь.

Имя, сорвавшееся с губ Михаэля, прозвучало как удар.

— Илерия…, - это имя отдалось болью, я помнила его слишком хорошо. Это возлюбленная Михаеля.

В тот же миг она исчезла.

Воздух будто вырвало из зала. Я осталась одна. Среди этих безмолвных, хищных созданий, чей голод я ощущала каждой клеткой.

Он ушёл.

Глава 38. Избавляясь от боли

Я даже не смогла посмотреть ему в спину. Он исчез. Просто — исчез, как тень, сорвавшаяся с солнечного луча, оставив за собой только вихрь воздуха и пустоту.

Пространство вокруг будто сжалось, как лёгкие перед криком. Я осталась стоять посреди зала, окружённая чужими лицами, но одинокая, как никогда прежде. Всё вокруг утратило цвет. Музыка — глухая, вязкая, словно под водой. Слова — больше неразличимы.

Я не могла дышать. Грудь сжимало так, будто кто-то невидимый взял её в ладони и выдавливал остатки жизни. Он ушёл. Он выбрал другую.

Я не сразу поняла смысл происходящего — просто в какой-то момент мой мозг сдался. Сначала была тишина. Потом — боль, сухая, как удар под рёбра.

И только тогда я почувствовала, как будто мир вокруг исчезает, и остаётся одно: моё тело и пульсирующая боль где-то в центре груди. Где раньше был он.

Я обняла себя, прижимая руки к груди, словно могла удержать расползающуюся боль. Мне хотелось упасть, спрятаться, исчезнуть. Всё во мне дрожало — и от страха, и от того, что я, похоже, теряю рассудок.

Он обещал… Он сказал, что не оставит…

Михаэль был последним, кто оставался для меня живым. Сейчас это осознание было очень острым. И с его потерей казалось, что вся непрожитая боль от расставания с любимыми людьми обрушилась на меня. И если до этого у меня была надежда, то сейчас её не оставалось. Больно, что мама ушла от меня. Бросила, для меня, той маленькой девочки — это было предательство. Она не спросила, чего хочу я. Может, я бы ушла с ней, как бы ей там ни приходилось. Мама — ушла, оставив за собой запах лаванды и пустую кровать.

Отец... Всю последующую жизнь я подсознательно боялась, что окажусь ему такой же ненужной. Поэтому стала сильной, покладистой. Я много раз отказывала себе и выбирала то, что необходимо, а не то, что хочу я. Я так старалась, но он тоже меня покинул. И я ещё не успела научиться справляться без него. Почему-то вспомнилось, как я ездила с ним на север и потерялась на площади в том городе. Мне было страшно, что он не найдёт меня никогда, и я умру от холода. Отец — умер, и я впервые поняла, что холод может жить и внутри. И ощущается он не лучше смерти.

Брат… Я всё ещё надеялась, что он жив, но эта надежда становилась