Воля владыки. У твоих ног - Рия Радовская

Она вдруг подалась вперед, на мгновение уткнулась лицом в грудь и тут же отстранилась, вспыхнув стыдом.

— Ты остаешься той, кто ты есть — всегда. — Асир коснулся ее лица, кожа горела, почти обжигая кончики пальцев. — В каждом из нас сидит свой зверь, и иногда он не подчиняется запретам, но в наших силах сделать его таким, как мы хотим. Неважно, сколько лекарств ты выпьешь и сколько мебели я переломаю, — он рассмеялся тихо и мягко, — важно другое — с каким чувством ты будешь смотреть ему в глаза, с ужасом или с пониманием. Вы — одно целое, без него тебя просто нет, есть лишь оболочка, половина, которая отчего-то решила пойти по самому простому, неестественному пути, помни об этом.

Лин прерывисто вздохнула, опустив голову. Адамас встал, потянулся, встряхнулся и мягко шагнул к Асиру. Ткнулся лбом в бок, требуя ласки. Лин подняла руку и запустила пальцы в белую шерсть. Она все еще смотрела себе под ноги, кусала губы и, кажется, сама не поняла, что сделала, пока Адамас не повернул голову и не лизнул ее в лицо.

Асир расхохотался, и Лин, после короткой, полной невероятного изумления заминки, рассмеялась тоже, тихо и неуверенно.

— Обычно он так утешает своих детенышей. Реже, чем учит их жизни с помощью лап и зубов, так что считай, тебе повезло. Кстати, о детенышах. Иди за мной.

Он потрепал Адамаса по голове на прощание, и тот недовольно рыкнул — не хотел расставаться.

— Тогда идем с нами, — предложил Асир. Они вернулись под крышу. Адамас не любил закрытые пространства, но смирялся с ними при необходимости, поэтому степенно шел следом.

— Он был у них сегодня, — сказал Триан — клиба, который следил за Адамасом уже лет двадцать и гордился своей должностью так, как не гордился иной кродах всеми дворцовыми почестями.

— Их отлучили от самки позавчера, — объяснил Асир. — Они скучают, но Адамас присматривает за ними, если считает нужным. Когда придет время первой охоты, он поведет их сам.

Отодвинул загородку в правый вольер и пропустил Лин вперед. В удобной ложбине резвились маленькие анкары, пушистый рыже-белый клубок катался по земле. Адамас, вошедший вслед за Лин, взирал на них свысока, на выразительной морде застыло нечто вроде недоумения. Он признавал их детьми, но пока не видел в них ничего, что заслуживало бы одобрения.

Лин остановилась рядом с Адамасом, вплотную, снова касаясь его. Смотрела на детенышей, и на лице отражалось смятение. Как будто на себя примеряла что-то. «Да, смотри, — подумал Асир, — внимательно смотри. Они тоже не выбирали, кем родиться». Говорить что-то еще, объяснять и убеждать он не собирался. Для умного человека прозвучало достаточно. Разве что…

— Не хочешь познакомиться с ними?

— Можно? — спросила Лин почему-то у Адамаса, и тот подтолкнул носом, давая позволение. Лин сделала несколько шагов, опустилась на колени в траву, протянула вперед раскрытые ладони. — Эй, привет.

Играющий клубок распался: самочки отбежали, два самца, белый и рыжий, остались на месте. Нюхали воздух, припав на передние лапы. Нервно дрожали кончики хвостов. Адамас одобрительно фыркнул, и Асир подавил смешок: из этих мелких вырастут хорошие звери.

— Привет, — повторила Лин. Белый мотнул головой, развернулся и потрусил к сестрам. Он хотел играть. А рыжий выпрямился и на напряженных лапах пошел вперед. Он словно стал выше ростом, и даже в свои полтора месяца мог бы показаться угрожающим — не Асиру, конечно, и не любому, кто близко знаком с анкарами, но мог.

Лин ждала. Рыжий обнюхал ее руки, вскинул лапы на плечи и теперь вынюхивал шею и лицо. Момент был опасный — реши сейчас мелкий анкар, что перед ним добыча, хватит единственного движения челюстей. Асир втянул воздух. Нет, Лин не пахла добычей. Не пахла страхом. Ей было интересно, забавно, слегка неловко — будто ее застали за чем-то не то чтобы предосудительным, а скорее не подобающим. И… радостно?

Широкий язык с азартом прошелся по лицу, рыжий ткнулся носом в шею, потерся лбом. Лин тихо засмеялась, села в траву и принялась в обе руки начесывать мелкому лоб, бока, пузо. Тот опрокинулся на спину, ловил ее руки всеми лапами, покусывал.

Это не было полноценной связью, не было даже ее отголоском, но из того, что было, при желании и умении могло вырасти что угодно. Асир не спрашивал у Лин, но что-то подсказывало ему: отколовшийся мир утратил и это — связь между зверем и человеком, которая все еще пробуждалась здесь, в Ишвасе. Он подошел ближе. Мелкий анкар на мгновение напрягся, сжался — учуял силу, и ткнулся лбом под ладонь Лин, будто инстинктивно искал защиты. Адамас рыкнул — ему не нравилось это, он такому не учил. Его дети должны были защищать себя сами. Но этот самец был еще слишком мал, он еще почти ничего не умел, только понимать, где спокойнее.

Асир присел рядом с ними, посмотрел Лин в лицо. Та тоже чувствовала происходящее и, кажется, готова была защищать. Что ж, раз так…

— Хочешь его? — спросил Асир.

— А я могу? — удивление было искренним, и Асир взглянул на Адамаса. Тот стоял, прижав уши, и смотрел с сомнением не на Лин, нет, на детеныша, который, видимо, вызывал у него определенные опасения.

— Спроси об этом себя, — сказал Асир. — Можешь ли? Связать себя с этим пока еще мелким и глупым комком шерсти. Дать ему то, что устроит вас обоих, взять у него то, что нужно. Вырастить его зверем, в которого веришь ты и который верит тебе.

Рука Лин так и лежала на голове детеныша, как будто не было в мире ничего естественней. Но все же она сомневалась, Асир чуял ее колебания. Мелкий извернулся, обхватил руку лапами, прикусил запястье.

— Хочешь дружить? — спросила Лин. Мелкий анкар подпрыгнул и повис на ее руке, уцепившись передними лапами. Задние — проехались когтями по рукаву, разрезая тонкий шелк рубашки на полосы. На белой ткани проступила кровь. Опасно. Если Лин среагирует на боль агрессией или испугом, маленький зверь почует. Он еще не знает, что такое охота, да и мяса с кровью видел пока слишком мало, но инстинкты хищника в нем уже проявились. — Поймал меня, да? Хочешь сказать, я теперь твоя? Нет уж,