Воля владыки. У твоих ног - Рия Радовская

— Я не стану извиняться, ты же знаешь. — Асир сжал зубы под ее ухом, Лалию встряхнуло дрожью, она вцепилась в плечи, притерлась крепче, жаркая, податливая и непокорная одновременно. — Но могу заслужить прощение.

— Начинай, — сказала Лалия хрипло. — И не думай, что это будет легко.

Глава 13

Три дня Лин была предоставлена самой себе — может, владыка был занят, а может, узнав самое важное и срочное, на время потерял интерес к другому миру. В любом случае, Лин не скучала. Она изучила башню сераля, попросила Ладуша устроить экскурсию по дозволенной для анх части дворца, прочитала толстое и до сонных мух перед глазами скучное «Землеописание Ишвасы», но главное — узнала, что можно есть в одиночестве, а не с остальным… курятником.

Завтракали в серале кто когда: некоторые анхи вставали с первыми лучами солнца, но находились и любительницы поспать, под всех не подстроишься. А вот на обеды и ужины по какой-то дурацкой традиции собирались всей толпой — двадцать девять анх, как Лин в конце концов сосчитала. Это было, конечно, полезно для скорейшего знакомства, но терпеть застольные беседы и тем более участвовать в них у Лин не получалось. Не интересовали ее ни освежающие кожу настои, ни капли в глаза, делающие взгляд глубоким и проникновенным, ни тем более сплетни о том, кто из кродахов каков в постели! От капризных и жеманных интонаций и от сладкого запаха духов болела голова, а тех, кто пытался вызвать на откровенность ее, хотелось убивать. Казалось бы, объяснили, что новенькая ничего не помнит! Нет, каждая дура мнит себя самым хитрым в мире следователем и надеется обнаружить в стройной и логичной легенде обман — простейшим путем каверзных и внезапных вопросов.

Идиотки. Мозгов, как у кур. И кудахтанья столько же.

Впрочем, по крайней мере одна здесь идиоткой не была. Лалия — несомненно, умнейшая, но язвительная и весьма ядовитая стерва.

Митхуна владыки могла вести себя по-разному. С непроницаемым выражением лица слушать излияния тех, кто хотел поделиться самым сокровенным, трагедией века — например, прыщом на носу, или рассказами о далеком доме, или — еще большей трагедией — жаждой родить от владыки. Парой слов разнять сцепившихся анх. А могла и унизить, надавить на больное, а потом с легкой улыбкой наблюдать за истерикой. Но она, единственная из всех, ни разу не задавала Лин вопросов, будто вовсе ее не замечала. Хотя Лин подозревала, что замечает и знает о каждом шаге не меньше, чем Ладуш.

Лалия была красива. Не мягкой, нежной красотой, как многие здесь, а хищной, яркой, порой даже пугающей. А еще от нее пахло владыкой, так сильно, что не заметить мог бы разве что человек, начисто лишенный обоняния. Может, еще и это привлекало к ней анх, ее побаивались, но все равно хотели быть ближе, притягивались, как мотыльки к свету. Впрочем, Лалия навязчивого внимания не любила, отгоняла самых настырных, как назойливых мух, и исчезала куда-то.

Метки владыки были здесь только на ней. Лин учуяла две — не просто знак внимания и ответственность за ближайшую течку, а нечто большее — возможность стать гораздо ближе, знак принадлежности одному кродаху и в то же время относительная свобода. Лин не знала, как это — принадлежать кому-то, но третьей метки многие боялись, хотя большинство без раздумий отдали бы за нее и душу, и тело. Больше, чем брак, полное отречение от собственного «я» — желание быть с кем-то до самого конца. Невозможность уйти и начать новую жизнь без согласия кродаха. С другой стороны, уйти не мог и кродах, а значит, анха получала гарантию того, что завтра не окажется на улице, без средств, у нее всегда будут еда и теплый угол, и кродах, который останется с ней.

Лин пряталась от болтовни в библиотеке и зале для упражнений. В зале для занятий рисовали, играли на флейтах и дутарах, составляли композиции из цветов и убивали время еще сотней других «возвышенных» способов. Но читать и тренироваться — это, похоже, были занятия, недостойные личных анх владыки. И если в библиотеку хоть кто-то, хоть изредка все же заходил, в основном за любовными романами, то огромный и прекрасно оснащенный тренировочный зал оказался в полном распоряжении Лин, так что утратить форму ей не грозило.

Для многих здесь тренировку заменяли танцы. Танцевальный зал редко пустовал. Две клибы-наставницы помогали оттачивать изысканные движения — плавные или страстные, способные порадовать взор или увлечь кродаха обещанием наслаждений. Лин сходила, посмотрела. Не понравилось. Вилять задницей, трясти сиськами и энергично двигать животом, намекая на соитие — оно ей надо?

Отдельной радостью стали купальни. Даже назойливое желание других анх составить компанию не портило удовольствия. Сказал бы кто дома, что банальное мытье может быть таким приятным занятием! Там было проще. Быстрый душ после смены, в общей душевой, с непременными шуточками о длине членов и форме задниц.

Здесь же… Мраморные бассейны со ступенями на разной глубине — можно плавать, можно сидеть, опершись о бортик, или даже лежать. Зоны с водой прохладной, теплой, еще более теплой и горячей. Ароматные масла и снадобья, которые добавляют в воду — для расслабления и успокоения или, наоборот, бодрости. Лин начинала день в тренировочном зале, а заканчивала — в купальнях.

Утром четвертого дня Ладуш поймал ее на лестнице. Осмотрел с ног до головы — алые шаровары из мягкой хлопковой ткани и обтягивающий грудь белый лиф были исключительно удобны для тренировки. Лин ходила бы в них и по дворцу, и по саду, потому что, кроме удобства, еще и не просвечивали. Но Ладуш, выдав ей эти вещи, объяснил: именно в таком виде анхи сераля занимались упражнениями, и никуда, кроме зала для упражнений, так ходить не следует.

Но сейчас сказал с едва заметной усмешкой:

— Успеешь еще напрыгаться. Ступай к владыке, позавтракаешь с ним. И не трать время на переодевание. Евнух ждет тебя у дверей.

— Евнух?

— Клиба, в обязанности которого входит сопровождать анх сераля, — терпеливо объяснил Ладуш.

Лин молча кивнула и спохватилась — такой ответ считался здесь вопиюще невежливым.

— Хорошо, — развернулась и побежала вниз. Отмена тренировки досады не вызвала. Было интересно, зачем она понадобилась — теперь. И слегка тревожно. Может, появились какие-то новости?

— Заходи, — кивнул владыка. Он выглядел довольным и ленивым и никуда не торопился.