Северный ветер - Александрия Уорвик

– Однажды я умру, – бормочу я, касаясь уголка его губ. – Если ребенок будет смертным, что случится, когда его не станет?

Не хочу оставить Борея вновь скорбеть в одиночестве. А мысль, что после меня он возьмет новую жену… сдерживаю вспышку ревности.

Северный ветер обдумывает ответ. По его лицу сложно что-то прочесть.

– Я не говорю «нет», но мне нужно обдумать последствия.

Ведь мое тело начнет дряхлеть, а Борей останется мужчиной в расцвете сил. Что же тогда? Буду ли я для него желанна, когда кожа обвиснет? Когда сгниют зубы? Думать об этом сейчас слишком неприятно.

– Но знай, что если бы я и замыслила выносить, вырастить детей с кем-то… это был бы ты.

Бессмертный, похитивший мое сердце.

Он подается вперед, крепко прижимается к моим губам своими. Я чувствую его улыбку, и она заставляет меня тоже улыбнуться.

Борей упирается одной рукой в постель у моей головы, а другой направляет себя в мое лоно, с каждым покачиванием бедер твердый жар понемногу проникает все глубже, и нутро растягивается, чтобы вместить его целиком.

– А ты довольно… м-м… крупный, – выдавливаю я, когда Борей наконец входит полностью.

Борей мрачнеет, будто никогда не считал это загвоздкой.

– Тебе не по душе?

Как же я не замечала, какой он забавный? Фыркаю, обвивая его шею руками.

– Совсем наоборот.

Мы целуемся. Коротко, сладко, ведь все быстро тонет в пылу нашей страсти.

Северный ветер выскальзывает и погружается обратно легко и неторопливо. Мышцы живота сокращаются, напрягаются под моими ладонями. С кончика носа мне на грудь капает пот, который Борей слизывает плавными мазками языка.

Цитадель вокруг нас погружена в глубокую тишину. С каждым толчком ее нарушает хриплое, неровное дыхание. Борей наращивает темп, упирается коленями в постель, закидывает на себя мои ноги так, чтобы я обхватила ими его талию, и мы сошлись пах к паху. Впившись пальцами в мои бедра, он приподнимает меня, меняет угол и входит вновь безупречным плавным движением.

Толчки становятся полными, глубокими. Он трахает меня еще сильнее, и я ахаю. Тела опускаются и поднимаются в лад, вместе, будто мы делали это всю жизнь. Борей вбивается в меня, растягивая мое удовольствие, наши запахи смешиваются, и нет ни начала, ни конца, лишь мое имя на его устах, его вкус на моем языке, полное единение.

Мужчина, который разглядел в моем сердце израненное, мечущееся существо, который выманил его из укрытия, который хвалил меня за то, кто я есть, а не за то, кем я притворялась, кто не дрогнул, когда я обнажала острые грани, который видит меня целиком. Мой похититель, мой муж, мой враг, мой любовник, мой друг.

Фантазия, о которой я не осмеливалась даже мечтать.

Мой.

Борей шепчет мое имя. Я скольжу руками по его влажной коже, и она будто светится. Запускаю пальцы в его волосы, сгребаю их в горсти, растворяясь в грязном танце наших тел, и удовольствие вспыхивает так остро, что пронзает меня насквозь. Проникает глубже, закручивается тугой спиралью, вгрызается все яростней и зажигает кровь. Я взмываю ввысь. Несусь вперед, а сама становлюсь все меньше и меньше, съеживаюсь, складываюсь, готовая вот-вот высвободиться.

Ахаю, когда наслаждение достигает пика, и я вдруг оказываюсь еще выше, ближе к завершению. Я на самой грани, и Борей вколачивается в меня в полном безумии, приоткрыв рот, на краю той же пропасти.

– Рен, – рычит Северный ветер и с силой впивается в изгиб моей шеи.

Вдавливаю ногти в его спину, оставляя следы-полумесяцы. Борей на мгновение сбивается с ритма, но тут же подхватывает его обратно, и нас все гуще окутывает запахами соития.

– Делай все, что хочешь, – выдыхаю я, – только не останавливайся.

Борей давится смешком. А мне не до смеха. Я пытаюсь вспомнить как дышать, пока мы рука об руку возносим друг друга на новую высоту, которая принадлежит лишь нам. И там я разбиваюсь вдребезги.

С хриплым криком я выгибаюсь, поглощенная огнем, что опаляет кожу, взрезает мое естество и нутро. Мир становится волной, и она несет меня далеко-далеко, пока Борей настигает собственное удовольствие.

Он резко застывает. В темных зрачках вспыхивают острые чувства, и он опрокидывает меня на спину и трахает, как зверь, кожа шлепает о кожу, мускус нашего возбуждения застилает мою голову, словно туман, и Борей все вбивается и вбивается, пока его бедра, дрогнув, не вжимаются в мои. И он изливается глубоко внутри, прежде чем рухнуть мне на грудь.

Борей, неподвижный, вдавливает меня всем весом в постель. А я в полном изнеможении. Вообще разморило. Не могу пошевелиться, даже если бы очень захотела.

– Ты мне легкие раздавишь, – бормочу я ему в шею.

Северный ветер издает легкий смешок, обхватывает меня руками, перекатывается на бок и устраивает меня в изгибе своего тела. Забрасывает на меня ногу, прижимая к месту теплым, крепким весом. Я чувствую себя маленькой… но в безопасности. Драгоценной. И мне спокойно.

Так мы и лежим, пока наши сердца замедляют бег, а тела остывают. Борей бездумно водит пальцами по моему бедру.

Я поворачиваюсь к Северному ветру. На его лице – каменная маска, за которую он вечно яростно цепляется, но сейчас от нее мало толку. Я вижу трещины.

Морщинки разглаживаются. Он касается моего носа своим. А я обхватываю его щеки ладонями, очерчиваю большими пальцами скулы.

– Мне нравится быть с тобой рядом, – произносит Борей тихо и с чувством.

У меня в горле встает ком. Все это может стать моим, осознаю я, если только хватит смелости все это принять.

– Мне тоже, – шепчу я и наклоняюсь запечатлеть поцелуй на губах мужа.

Глава 40

Теплая рука на бедре заставляет меня проснуться. Надо мной наклоняется Борей, темные волосы спутались, в голубых глазах тревога. Он прижимает палец к губам, чтобы я молчала.

Чуя неладное, я медленно сажусь, щурюсь в темноту. Огонь давным-давно потух. Мы уснули несколько часов назад в тесных объятиях, обессиленные и сытые, лениво целуясь и поглаживая друг друга после того, как в очередной раз пылко предались любви.

– Стража протрубила в рог, – тихо поясняет Борей мне на ухо.

Меня охватывает первая волна тревоги, и я, сама того не осознавая, прижимаюсь к груди Борея. Враг прорвался в цитадель.

– Темняки?

Северный ветер мрачно кивает.

– Как они прошли защиту?

Борей проводит двумя пальцами по моей щеке.

– Не знаю.

Складка между его бровями становится глубже, черная линия в смутных тенях лица. Борей повторял много раз, что защиту нельзя ослабить, ибо ею опечатана вся каменная стена. Ворота открываются только по его приказу.

Бросаю взгляд на окно. Из него Борею открывается вид на двор и тех, кто охраняет стену. А если забраться повыше, то можно понять, как темнякам удалось проникнуть и сколько