Северный ветер - Александрия Уорвик

– А ты, Рен?

– Мое место здесь, – я ловлю взгляд Шоу и вижу в нем понимание. – Рядом с мужем.

Как и должно быть.

– Идите. Времени мало.

В цитадели слишком много темняков, и я боюсь, что с Бореем случилась беда. Почему его сила не выталкивает тварей прочь?

– Стой! – Элора вцепляется в мою руку. Тонкие кости, голубоватые венки под кожей. Она так долго была смыслом моего существования. Теперь у меня новая цель: я сама. – Обещай, что с тобой будет все хорошо!

Я не могу ей этого обещать. Мертвые земли никогда не были безопасными, и, вероятно, никогда таковыми не станут, пока здесь правит Северный ветер. Но я выбрала его. И, выбрав его, я выбрала тварей, снег и безжизненные скалы. Его наследие теперь мое.

– Элора, – глубокий голос Шоу почти тонет в очередном пронзительном крике. Прислуга? Нет, Орла так не пищит, но в темноте все звучат иначе, особенно охваченные страхом. – Мы теряем время.

Я сглатываю ком, и впервые за много месяцев по-настоящему обнимаю Элору. Если я не переживу эту ночь, хочу, чтобы последнее воспоминание сестры обо мне было пронизано любовью.

– Скоро увидимся.

Элора прижимается ко мне всем телом, как бывало в детстве, когда мы спали под одним одеялом, пытаясь согреться. Еще мгновение, и я ее отпускаю.

Как только Элора и Шоу переступают порог, я захлопываю дверь и спешу в кабинет, к гобелену и еще одной потайной двери.

По коридору я лечу сломя голову. Если эти темняки нашли лазейку в защите, то почему бы им не знать и о тайных ходах. Холодная сбитая глина ведет меня глубже в чрево земли. Звуки сражения становятся все тише, затем смолкают. Остается лишь мое дыхание, которое со свистом гоняют пылающие легкие. Остается лишь ужас, от которого все меркнет перед глазами. И неуверенные, шаркающие шаги в темноте.

Добираюсь до выхода – старой двери в камне, – и я уже вся покрыта потом. Зимний воздух колет кожу, волоски на теле под одеждой встают дыбом, пытаясь ухватить хоть каплю тепла. Но кругом лишь холод. Зима в жесточайшем своем проявлении. Чувствую, как Борей повелевает ветрами, как температура стремительно падает ниже и ниже. Каждый вздох отзывается внутри ледяными иголками.

Толкнув перекошенную дверь, я осторожно оглядываю конюшенный двор.

Кровь, безумие и руины. Словно бушует целый рой, стая, разрушительная буря. У туннеля меня защищает груда камней, но битва движется, затопляя все вокруг. Скоро она достигнет и моего временного убежища.

Ибо темняков теперь слишком много. Орда тварей набрасывается на стражников, которым приказано стоять насмерть, не прогибаться, не отступать, разбить наступающую волну, дать время обитателям Невмовора сбежать.

Но этот приказ обрек их на безмерный ужас. Видеть, как гибнут товарищи, а потом самим расставаться с жизнью в огромных челюстях, пока из открытых ран течет черная вонючая жижа.

Идет бойня.

Но где Борей? Как по мне, он должен быть в самой гуще, где сражение пылает ярче всего. Окно четвертого этажа башни разлетается вдребезги, вниз, вместе с брызгами стекла, летит служанка. За ней тянется башка темняка, пытаясь ухватить. Тело женщины разбивается о землю.

– Проверьте южное крыло. Обыщите все закоулки.

Я замираю. Этот голос мне слишком хорошо знаком.

Скорчившись за грудой камней, я вглядываюсь в даль, за самое месиво. За распахнутыми воротами лежит снег. Ничего. Только воины отчаянно пытаются остановить темняков, что карабкаются по внешней стене.

Однако один силуэт движется не так, как другие. Свет играет на золотых кудрях, рождает отблески на изгибе его лука, пока он осматривает двор, стоя около конюшни. Взгляд холодно и расчетливо скользит по расчлененным телам.

Внутри меня зияет ноющая, сосущая пустота. Теперь я знаю, как темняки сумели незаметно проникнуть в цитадель. Знаю, потому что это я рассказала Зефиру о дыре в стене. В те времена, когда я была совсем другой и я не питала никаких чувств к Северному ветру. Когда я ставила себе единственную цель – стереть его с лица земли, чтобы мой народ и остальные люди спокойно жили в мире, свободном от разрушительного гнета зимы. Когда я была одинока и не желала признаваться себе, в чем сама же и нуждалась. Тот женщиной двигали месть и обида, но той женщины больше нет.

– Зефир, – раздается зов, хриплый от ярости. – Зефир!

Вскидываю голову. Сердце сжимается, страх тугой петлей перехватывает горло. Я ничего не вижу, совсем ничего. Но затем темняк выходит на свет, неся в одной когтистой лапе бьющееся тело.

Я громко ахаю. Запястья и лодыжки Борея связаны, на голове мешок. Как они его так быстро поймали? Почему он не использует силу?

– Успокойся, брат. – Западный ветер со скукой наблюдает, как Борей бьется в путах. – Скоро все кончится.

Зефир и темняк огибают конюшню. Я тихо крадусь за ними, пригибаясь и прячась в тенях. Если понадобится, я готова убить Зефира, чтобы спасти Борея. Если он тронет хоть волосок на голове моего мужа…

– Унеси его на север, – говорит Зефир твари. – Встретимся, когда я тут со всем разберусь.

Темняк несется сквозь распахнутые ворота к черному лесу, крепко сжимая Борея. Я смотрю вслед, и вместе с ним уносится мое сердце. На своих двоих мне их ни за что не догнать.

Нужна лошадь.

Западный ветер как раз отвлекся, и путь к конюшне свободен. Распахнув дверь, я вхожу в освещенное фонарями помещение и спешу к деннику Илианы. Она тепло вздыхает мне в ладонь.

Звук натяжения тетивы ни с чем не спутать, и я отвечаю тем же. Я прекрасно знаю, кто мне угрожает. Где бы он ни появлялся, он приносит с собой запах свежей зелени.

Держа стрелу наготове, я поворачиваюсь, направляю острие в грудь Зефира, и его стрела нацелена на меня.

Мы встречаемся взглядом в густом полумраке. По спине пробегает холодок. Сердце колотится чаще.

– Здравствуй, Рен.

Его ярко-зеленые глаза, оттенка молодой листвы, холодны, как ограненные драгоценные камни. Безупречно чистая туника теперь в грязи, штаны порваны на колене. Буйные кудри слиплись от пота.

– Зря ты сюда заявился, – говорю я ровным тоном.

Страх отступает, словно тень, испепеленная моим гневом. Зефир забрал то, что ему не принадлежит. Он забрал моего мужа. Он лгал и обманывал, и ложь, срываясь с его языка, звучала так сладко. Этого я ему не спущу.

– Зря? – Западный ветер криво ухмыляется, из тонкого пореза на скуле сочится кровь. – Зря я не пришел раньше, вот и все.

Он подбирается ближе. Мои пальцы крепче сжимают тетиву. Какая ирония, я вот-вот выстрелю в бога, который и подарил мне этот лук. Подарок, который, как выяснилось, ничего не значил. Просто способ втереться в доверие, наша связь была нечиста с самого начала.

– Еще шаг – и стреляю.

И лук, и стрелы созданы рукой бога, а я