Поцелуй принца - Джулия Лэндон

он и в заговор с целью похищения его брата в минувшем году тоже не поверил бы, скажи ему кто-нибудь об этом заранее. Тем не менее комплот имел место быть, и попытка состоялась. Какую же цель преследовал тот, кто распускал о нем столь гадкие слухи? Ему хотят помешать установить личности этих женщин?

Он подозревал, что ко всему этому причастен Крессидиан, но деталей не знал.

Лео решил, что подумает над этим, когда возникнет необходимость. Пока же ему предстояло заняться куда более неотложными вещами. У него оставалось все меньше времени для того, чтобы отыскать двух последних веслорианских девушек и освободить Расу из неволи в доме лорда Пеннибейкера. Он должен разыскать по крайней мере тех женщин, о судьбе которых ему известно хотя бы что-нибудь. Он не знал и не мог знать, скольких еще веслорианок постигла та же участь. Молодых женщин. Бедных женщин. Беспомощных женщин.

Он надеялся, что вскоре сумеет освободить Расу. Сегодня вечером должен был состояться бал у Пеннибейкеров, и Каролина каким-то невероятным образом смогла раздобыть приглашение и для него.

На прошлой неделе лакей из дома на Верхней Брук-стрит доставил ему записку. Она гласила: «Пожалуйста, примите любое приглашение и вообще все, кои можете получить». Он счел подобный совет весьма странным, учитывая, что он перестал получать какие бы то ни было приглашения, так как его имя было вычеркнуто из списков приличных гостей. Но тут, совершенно неожиданно для него, через день или два прибыло приглашение на ужин у Фаррингтонов. Несмотря на полученную ранее записку Каролины, Лео изрядно удивился – он ведь был едва знаком с лордом Фаррингтоном. Тем не менее лорд Фаррингтон счел возможным пригласить его и даже, судя по всему, горел желанием познакомиться с ним поближе. Званый ужин был назначен на будущую субботу.

Приглашение на бал у Пеннибейкеров прибыло днем позже. К нему прилагалась записка от леди Пеннибейкер, в коей она умоляла его королевское высочество простить ее за то, что она не пригласила его заранее. Бал должен был состояться через четыре дня, за три дня до званого ужина у Фаррингтонов.

Леди Пеннибейкер заверяла его, что приглашение затерялось «случайно».

– Затерялось случайно, – повторил Лео. Но как, черт возьми, Каролине удалось заполучить его?

– Мы примем приглашение? – с непроницаемым выражением лица осведомился Джозеф. – Это вечер среды, он свободен.

Лео едва сдержался, чтобы не бросить на Джозефа недоуменный взгляд. Он хотел сказать, что они, разумеется, примут предложение, поскольку за ним следят и подозревают в измене и заговоре против собственного отца, и потому внешние приличия очень важны.

– Да, – просто ответил он. – Мне нужно развлечься, прежде чем мы покинем эту страну. Вы тоже можете отдохнуть вечером, Джозеф. Сходите в театр, например.

– Благодарю вас, Ваше Высочество.

Джозеф неизменно отделывался уклончивыми ответами. Ни «да», ни «нет», а только лишь «благодарю вас». Но вот пойдет ли он в театр? Или же примется злоумышлять против своего нанимателя?

В последнее время Лео стал внимательнее присматриваться к Джозефу. Он вдруг перестал доверять ему. По лицу секретаря никогда нельзя было прочесть, о чем он думает, но сейчас его загадочная невозмутимость внушала подозрение, особенно в свете того, что именно Джозеф предложил ему кандидатуру Крессидиана.

Лео припомнил, как чувствовал себя в Лондоне Бас в те дни, когда убили Матуса, – он перестал доверять кому бы то ни было, кроме Лео и красивой женщины, которая жила в скромном домике и любила починять часы. И вот теперь с каждым днем он все сильнее стал походить на своего брата.

– Я уведомлю Фреддара, что на тот вечер вам понадобится смокинг, – сказал Джозеф, делая пометки в своем блокноте в кожаном переплете.

Лео стало интересно, какие тайны хранит в себе этот блокнот.

– Благодарю. Вы можете идти.

Джозеф поднял на него глаза. Лео редко принадлежало последнее слово при их встречах – обыкновенно Джозеф, сказав что-то напоследок, поспешно убегал, дабы выполнить то или иное поручение. Но сейчас он молча собрал свои вещи и встал, после чего наклонил голову.

– Пришлите ко мне Кадро, – добавил Лео, вновь внимательно рассматривая приглашение.

– Слушаюсь, Ваше Высочество.

Через несколько минут вошел Кадро и поклонился.

Теперь Лео принялся внимательно изучать своего телохранителя. Кадро служил при нем вот уже шесть лет – и он наверняка заметил бы что-то подозрительное, окажись тот замешан в чем-либо низком и бесчестном. Или же он проводил настолько много времени на дне бутылки, что вообще перестал замечать что-либо? А что, вполне возможно.

– Ты не заметил, чтобы кто-нибудь следил за мною? – спросил он.

На лице Кадро отобразилась растерянность.

– Нет, Ваше Высочество.

– Быть может, на улице, по которой я прогуливался? – продолжал Лео, небрежно взмахнув рукой.

Кадро нахмурился так, что брови его сошлись на переносице, и он опять покачал головой.

Лео медленно встал:

– В общем, кто-то следил за мной. Я заприметил его, и мне интересно, почему на это не сподобился ты. Я должен знать, кто он такой.

Чувства, которые испытывал Кадро, чередой промелькнули по его лицу – смятение, тревога и сомнение. Но он кивнул и ответил:

– Слушаюсь, Ваше Высочество. Мы с Артуром будем настороже.

– И не спускайте глаз с Джозефа, – добавил Лео.

Кадро в полной растерянности уставился на него. Казалось, он хочет что-то сказать. И ему наверняка хотелось узнать, что стало причиной подобного предостережения. Но Лео не собирался растолковывать ему что-либо.

Кадро коротко кивнул.

– Благодарю. Можешь быть свободен, – сказал Лео и отвернулся от телохранителя.

Он себя не узнавал. Ему казалось, будто он стал совсем другим человеком по сравнению с тем, кто занимал его тело последние двадцать девять лет. Но ему не нравилось жить со смутными подозрениями и необходимостью все время оглядываться. Очень не нравилось.

Вчера он получил записку от Хока.

«…Ваше Королевское Высочество, приветствую вас. Настоящим имею честь пригласить вас посетить бал у Пеннибейкеров вместе с леди Каролиной и со мной. Она заверяет меня, что приглашение вам уже было направлено, и выражает уверенность, что вам не следует вступать в эту “клоаку сплетниц и обеспокоенных мамаш” в гордом одиночестве. Я предположил было, что моя сестра как раз и является главной среди этих особ, и она отозвалась обо мне в самых нелестных выражениях. Но таково ее желание, и я направляю вам это приглашение, поскольку уже давным-давно выяснил, что бессилен перед нею. Посему мы оба почтем за честь, если вы посетите бал в нашем обществе, пусть даже только ради того, чтобы не дать брату и сестре причинить друг другу вред. Надеемся на вашу благосклонность и положительный ответ. Б. Х.»

Лео