Поцелуй принца - Джулия Лэндон

– Именно об этом я и говорила, Каролина. Нельзя позволить, чтобы такой уровень коррупции среди правительственных чиновников сохранялся и дальше! Это дело следует немедленно предать огласке. Я намерена написать статью…

– Холлис! А девушки? – перебила ее Каролина.

– Что? Да-да, Каро, разумеется, – небрежно отмахнулась подруга. – Но ты понимаешь, что я имею в виду? Вместо того чтобы сообщать, кто и что надел или чье приглашение на званый вечер является наиболее желанным, я должна публиковать настоящие скандалы… О, Донован! Вот и вы. У нас будут гости. Две молодые женщины и мальчик.

Донован вошел в гостиную с вином. Он опустил бутылку и два бокала на столик, стоящий меж двух кресел.

– Очень хорошо.

– Поселим их в соседних комнатах. Сколько они здесь пробудут, Каро?

Та едва заметно поморщилась:

– Думаю, до тех пор, пока принц не отправится домой.

– Ага. Да, в соседних комнатах, – бросила Холлис Доновану.

– Я сейчас же распоряжусь, – сказал тот, развернулся и вышел, что-то негромко насвистывая себе под нос.

Холлис продолжала пичкать Каролину своими соображениями относительно того, какой должна быть настоящая газета, пока наконец в десять минут девятого не раздался стук в дверь.

– Это они! – прошептала Каролина, и они с Холлис тут же вскочили со своих мест и принялись разглаживать юбки, словно готовясь встретить особу королевской крови.

Через несколько мгновений в комнату вошел Донован в сопровождении двух женщин и мальчика.

– Это те, кого вы ожидаете, мадам?

– Думаю, да. Благодарю вас, Донован.

Он ответил:

– В таком случае я отнесу их вещи в комнаты.

«Господи, благослови Холлис за хладнокровие!» – подумала Каролина, поскольку сама она лишилась дара речи. Обе женщины выглядели изможденными. Они были невероятно худы, но подобная худоба не была добровольной, судя по бледности их кожи и тусклым волосам. А мальчик, о боже! Бедняга попросту утонул в своем пальтишке и из последних сил цеплялся за руку одной из женщин – сущей девчонки, право слово, – в которой Каролина узнала служанку из Арунделя.

Все трое явно были напуганы и держались настороженно, а приобретенный Каролиной опыт не простирался настолько далеко, чтобы объять ту жизнь, которую они вели до сих пор. Попытавшись представить себе, через что им пришлось пройти, Каролина почувствовала, что ее тошнит.

Холлис положила ладонь Каролине на руку.

– Каро, дорогая, ты не могла бы сбегать на кухню и попросить Эмили подать чай с сэндвичами? Думаю, что наши гости голодны.

– Да! – воскликнула Каролина, радуясь возможности занять себя хоть чем-нибудь, и поспешно выскочила из комнаты.

Вот уже второй раз за сегодняшний день слезы застилали ей глаза. Ей было очень жаль этих несчастных женщин, но при этом она ощутила и прилив гордости. Не за себя – за Леопольда, который много чем рисковал, пытаясь помочь им.

В ту ночь Каролина так и не сомкнула глаз – мыслями она то и дело возвращалась к Леопольду и женщинам, которые нашли прибежище в доме Холлис.

То, что такая мерзость творилась в домах, которые она посещала совсем недавно, стало для нее откровением, опечалило ее и породило ощущение пустоты в душе. Вспоминая бесконечные дни и часы, когда ее заботил исключительно выбор наряда на бал или званый ужин, в то время как женщины, оказавшиеся в стесненных жизненных обстоятельствах, не покладая рук работали только ради того, чтобы не умереть с голоду, она ощущала, как в ней нарастает гнев. На собственную жизнь, на себя, родившуюся с серебряной ложкой во рту, на подлость и грязь окружающего мира.

Ей очень хотелось помочь Лео разыскать остальных женщин. Помочь хотя бы чем-нибудь. А еще ей отчаянно требовалось переключиться на что-либо еще, кроме мыслей о его неминуемом и скором отъезде.

Сегодня после полудня Каролина нанесла визит Присцилле, чтобы та в последний раз примерила бальное платье, сшитое ею специально для бала у Пеннибейкеров. Оно было желтым, а этот цвет, если присмотреться, придавал коже Присциллы землистый оттенок. Но Присцилла, похоже, этого не заметила и пришла в полный восторг.

– Оно чудесное! – выдохнула она.

– Тебе все будут завидовать, Присцилла.

Та принялась вертеться перед зеркалом, любуясь собой.

– Нэнси наденет лиловое. Но ей не идет этот цвет. В нем она выглядит бледной, – заявила она.

Каролина едва удержалась, чтобы не закатить глаза, и стала расправлять складки на юбке вокруг пышной фигуры Присциллы, отпихивая маленьких любопытных собачек, так и лезущих ей под ноги.

– Она полагает себя выше всех нас, представляешь, – заговорщическим шепотом призналась ей Присцилла. – Слышала бы ты, что она несла в магазинчике мадам Брендан.

– Мадам Брендан? Шляпных дел мастерицы?

– Мы заказали у нее перчатки и отправились туда на примерку. И вот, пока мы ждали своей очереди, Нэнси вдруг принялась во весь голос разглагольствовать о том, как весь Лондон с нетерпением ожидает этого бала. «Мы никогда не думали, что он станет самым ожидаемым событием летнего сезона, но так уж получилось», – изрекла она, возомнив себя королевой.

– Сзади подол чуточку длинноват, – заметила Каролина. – Сейчас я заколю его булавками. У тебя есть подходящая коробка или табурет?

Присцилла позвонила в изящный колокольчик, стоявший на ее туалетном столике.

– Она уверяет, что еще не получила ни одного отказа. Дескать, все были безумно рады принять ее приглашение.

– Но присутствовать будут не все, – возразила Каролина. – Алусианский принц не был приглашен.

Присцилла презрительно фыркнула.

– До него никому нет дела, дорогая. Ты сама говорила нам об этом.

Да, это точно. Каролина никогда не лезла за словом в карман и вечно болтала о чем-нибудь этаком, и сейчас ей пришло в голову, что, пожалуй, неплохо было бы овладеть искусством благоразумной сдержанности.

– Видишь ли, – беззаботно прощебетала она, отпихивая очередную собачонку, – как выяснилось, не все из сказанного было правдой. Только на минувшей неделе принц ужинал с супругом королевы. – Это была чистой воды выдумка, но Каролина рассчитывала, что опровергнуть эту информацию будет не так-то легко. Ей было ужасно неприятно лгать подруге… но это быстро прошло.

И слова ее произвели нужный эффект. Никогда не следует недооценивать влияние особ королевской крови на тех, кто всеми силами желает быть допущенным в избранный круг.

– В самом деле? Я ничего об этом не слышала. Том бы знал, будь это так.

Каролина почувствовала, как ее охватывает паника.

– Да, но… откуда Тому знать об этом, сама подумай? Принц Леопольд не получает приглашений ни от кого, кроме Бекингема, поэтому, как мне представляется, никто и не знает, что он замышляет и чем занимается. То есть никто, кроме Бека, – и она сделала вид, будто тщательно изучает подол платья Присциллы.

– Да