Похищенный. Катриона - Роберт Льюис Стивенсон

— Мир его праху! Он оставил свое имя неплохому сыну. Но не судите меня слишком строго. Мое положение весьма тяжкое. Вот, сударь, вы говорите, что вы виг. А я толком не знаю, кто я. Только не виг. Уж вигом быть я никак не могу. Но скажу вам на ушко, может быть, другая сторона мне не так уж и нравится.

— Правда? — воскликнул я. — Но иного от человека вашего ума я и не ждал!

— Гм! Обойдемся без красных слов! — воскликнул он. — Ума и той и другой стороне не занимать. Но у меня нет особого желания вредить королю Георгу. А что до короля Иакова, да благословит его бог, так, по мне, он и за морем хорош. Видите ли, я стряпчий, и мне по нраву мои книги и портвейн, хороший иск, тонко составленная купчая, беседы с другими стряпчими в парламенте, а вечерком так и гольф. Где же тут место для ваших горских пледов и ножей?

— Да, — сказал я, — от дикого горца в вас маловато осталось.

— Маловато? — повторил он. — Вовсе ничего. Но родился я горцем, и, когда играют волынки моего клана, мне приходится танцевать. Клан и имя, которое носим мы все! Вот вы сами сейчас сказали: мой отец внушил мне это и хлопот у меня хоть отбавляй. Государственная измена и государственные изменники, которых переправляй то сюда, то туда. И французская вербовка, чтоб ей пусто было! И переправка завербованных… А уж их иски! Вот я составил прошение для молодого Ардшиля, моего родича, о возвращении ему имения на основании брачного контракта — конфискованного имения! Втолковывал я им, что это бессмыслица. Да разве они станут слушать! Вот я и готовил иск для адвоката, которому дело это нравилось не больше, чем мне, потому что оно нас обоих просто губило: черная метка, «недовольные» — клеймо у нас на заднице, как чеканка на монетах! А что мне делать? Я же Стюарт, понимаете? И обязан отстаивать свой клан и семью. Не далее как вчера одного из наших молодых Стюартов увезли в Замок. За что? Я-то знаю. Закон от тысяча семьсот тридцать шестого года: вербовка для короля Людовика. И вот увидите: он мигом меня потребует и поручит мне свое дело. Значит, еще одно черное пятно на моей репутации. Я вам признаюсь: сумей я хоть чуточку понатореть в древнееврейском, так, черт меня побери, бросил бы я все это и пошел бы в проповедники!

— Да, положение довольно тяжкое, — сказал я.

— Чертовски тяжкое! — вскричал он. — Потому-то я и смотрю на тебя с уважением: ты-то не Стюарт, а впутался в стюартовские дела. И не знаю уж, чего ради. Разве что из чувства долга.

— Надеюсь, что так, — ответил я.

— Ну, — сказал он, — это прекрасное качество. Однако вернулся мой писец, и с вашего разрешения мы сейчас пообедаем втроем. А после я пошлю вас к одному очень достойному человеку, который счастлив будет взять вас жильцом. И набью тебе карманы из твоей же сумки. Ведь дело это обойдется подешевле, чем ты думаешь. Даже и наем судна.

Я показал ему глазами, что писец все слышит.

— Робби можешь не опасаться, — сказал он. — Он ведь тоже Стюарт, бедняга! И помог переправить больше французских рекрутов и странствующих папистов, чем у него волос на голове. Робин как раз и занимается этой частью моих дел. Кто у нас сейчас есть, Роб, чтобы сплавить за море?

— Энди Скугел на «Чертополохе». На днях я видел Хозисона, но он вроде бы потерял свой бриг. Ну, еще Там Стоубо, только я за Тама поручиться не могу. Я видел его с очень странными людьми, и, если это кто-то важный, про Тама лучше забыть.

— Его голова оценена в двести фунтов, Робин, — сказал Стюарт.

— Ого! Не Алан ли это Брек? — воскликнул писец.

— Алан и есть, — ответил его хозяин.

— Ветры небесные! Серьезное, значит, дело. Так я с Энди потолкую. Энди тут самый подходящий.

— Как вижу, дело не из легких, — заметил я.

— И не говорите, мистер Бальфур, — сказал Стюарт.

— Ваш писец назвал одну фамилию, — продолжал я. — Хозисон. Наверное, тот самый Хозисон, шкипер брига «Ковенант». И вы ему доверяете?

— С вами и с Аланом он обошелся не очень по-хорошему, — сказал мистер Стюарт. — Но я его знаю с другой стороны. Возьми он Алана на борт по договору, так все условия выполнил бы свято. А ты как думаешь, Роб?

— Честнее шкипера, чем Эли, для таких поручений не найти, — ответил писец. — Я бы положился на его слово, будь это даже шевалье или сам аппинский убийца, — добавил он.

— Это же он доктора привез, верно? — спросил мистер Стюарт.

— Он самый, — подтвердил писец.

— И по-моему, он его и назад отвез? — продолжал Стюарт.

— Да, и с сумкой, полной золота! — воскликнул Робин, — И Эли про нее знал!

— Что же, видимо, правильно судить человека не так-то просто, — сказал я.

— Про что я позабыл, когда вы сюда пришли, мистер Бальфур, — заключил стряпчий.

Глава 3

Я отправляюсь в Пилриг

На следующее утро, едва я проснулся в своем новом жилище, как тотчас вскочил, надел свой новый костюм, наспех позавтракал и отправился в путь. Я мог надеяться, что с Аланом все сойдет благополучно, но добиться чего-нибудь для Джеймса было много труднее, и меня тревожила непрошеная мысль, что эти попытки и правда мне дорого обойдутся, как предупреждали все те, кому я открывал свое намерение. Мне чудилось, что я поднялся на вершину горы только для того, чтобы броситься вниз, что я прошел через столько тяжких испытаний, стал богатым, вернул себе свое положение, облачился в городскую одежду, обзавелся шпагой — и все для того лишь, чтобы в заключение покончить с собой, причем худшим из возможных способов — отправившись на виселицу за государственную измену.

«Ради чего?» — спросил я себя, когда свернул с Хай-стрит на север у Лит-Уайнда. «Чтобы спасти Джеймса Стюарта», — ответил я