Съедобная экономика. Простое объяснение на примерах мировой кухни - Ха-Джун Чанг

на сельское хозяйство приходится значительное количество выбросов парниковых газов (этот показатель варьируется от 15 до 35%)[224]. И если мы начнем потреблять меньше мяса, это станет серьезным вкладом в сокращение выбросов. Самой важной в этом отношении является говядина; по последним оценкам, на нее приходится до 25% всех выбросов парниковых газов, вырабатываемых сельским хозяйством[225] (см. также главы «Креветки» и «Говядина»). А еще нам нужно стараться есть больше сезонных овощей и фруктов: теплицы (даже местные) и доставка несезонных культур издалека (наземным транспортом, кораблями или даже самолетами) оставляют огромные углеродные следы. Я вовсе не предлагаю, чтобы мы полностью отказались от разнообразия в рационе. Но жители богатых стран должны поумерить свои ожидания (и аппетиты) и не думать, что и впредь будут получать все, что душе угодно, по первому требованию.

Однако никакой технический прогресс и никакие изменения в образе жизни не возымеют должного эффекта без согласованных и широкомасштабных перемен во всем обществе. В дело должны вступить местные и национальные органы власти, международные организации, страны — нам нужно действовать сообща. Рыночных стимулов и индивидуального выбора отдельных игроков тут недостаточно.

Нам не обойтись без активного участия государства в продвижении зеленых технологий. Если предоставить это дело рынку, многие из технологий, которые необходимы, чтобы бороться и справляться с климатическими изменениями, просто не будут развиваться. Объясняется это вовсе не злым умыслом компаний частного сектора, а тем, что на эти компании всегда давит необходимость получать краткосрочные результаты, и в условиях финансового дерегулирования эта тенденция только усугубляется (см. главу «Специи»). Известно, что бизнес, разрабатывающий и внедряющий зеленые технологии, может рассчитывать на результаты только спустя десятилетия, а то и больше. Но у частных компаний временные горизонты гораздо меньше — речь идет о кварталах, в лучшем случае о годах, — и, следовательно, они по вполне понятным причинам не готовы вкладываться в разработку таких технологий.

Именно этой «близорукостью» частного сектора и объясняется тот факт, что масштабные инвестиции в передовые технологии всегда требовали решительных действий со стороны органов власти. Ярким примером в этом отношении является разработка информационных технологий и биотехнологий, которая первоначально почти исключительно финансировалась правительством США (через федеральные исследовательские программы в сфере обороны и здравоохранения; см. главу «Лапша»). Очень уж рискованными были эти инвестиции, и очень уж отдаленными казались горизонты получения от них прибыли. И позже технологии производства энергии с низким уровнем углеродных выбросов (энергия солнца и ветра) разрабатывались и внедрялись в существенных масштабах в ряде стран Европы, в Китае, в Бразилии и в США только благодаря вмешательству государства[226].

Кроме того, нам не обойтись без государственных мер, гарантирующих разработку технологий, которые будут помогать более бедным странам развивать свою экономику с минимальными выбросами парниковых газов и попутно позволять им бороться с последствиями климатических изменений. Поскольку, как уже говорилось, наш рынок работает по системе «один доллар — один голос», а не «один человек — один голос» (см. также вступление и главу «Перец чили»), если пустить все на самотек, инвестиции будут течь в технологии, полезные прежде всего тем, у кого больше денег. Это означает, что инвестиции в технологии, которые больше всего нужны более бедным странам, — в эффективные энергетические технологии для сельского хозяйства и промышленности или в «технологии для адаптации к климатическим изменениям», — будут относительно невелики. Так что нам просто необходимы общественные и государственные меры, которые поддержат разработку таких технологий и помогут перенести их в развивающиеся страны (если они были разработаны исследователями и компаниями из стран богатых) по льготным ценам, а лучше даже бесплатно. Это, кстати, также станет давно назревшим шагом к достижению так называемой климатической справедливости: всем известно, что развивающиеся страны способствовали негативным изменениям климата гораздо меньше богатых стран, но при этом несоразмерно страдают от их последствий. Некоторые из них в буквальном смысле постепенно исчезают с лица Земли из-за повышения уровня моря.

При всем этом надо помнить, что люди смогут по-настоящему изменить свой образ жизни, только если их выбор в пользу защиты окружающей среды будет активно поддерживаться государственной политикой их стран.

Иногда это объясняется тем, что изменения в индивидуальном поведении требуют больших первоначальных вложений, которые многим просто не по карману. Например, описанные выше программы энергосбережения в жилищах за счет лучшей теплоизоляции, двойного остекления и использования тепловых насосов предполагают значительные первоначальные инвестиции, которые не все могут себе позволить, даже с учетом того, что эти вложения сторицей окупятся в долгосрочной перспективе. Поэтому, чтобы люди вкладывали во все это деньги, необходимы государственные субсидии и кредиты.

Иногда государственные меры нужны потому, что перекладывать на отдельных граждан бремя «правильного» выбора для разрешения системных проблем вроде изменения климата — тактика не только в корне несправедливая, но и неэффективная. Отличный пример в данном случае — так называемое зеленое питание, или зеленая диета. Теоретически мы можем потребовать, чтобы продавцы пищевых продуктов полностью раскрывали информацию об углеродном следе своей продукции, помогая потребителям «делать правильные покупки» и тем самым вытеснять с рынка производителей, которые загрязняют нашу атмосферу. Но в реальности это, скорее всего, мало что даст. Начнем с того, что у потребителей просто не хватит ни времени, ни умственных способностей для обработки всей соответствующей информации, даже если она будет представляться им в полной мере[227]. В сущности, возможно, с этим лучше ничего не делать. Но без минимальных экологических стандартов, установленных государством, начнется «гонка на выживание», в которой поставщики, сильнее загрязняющие окружающую среду, вытеснят конкурентов, предлагая более дешевые товары.

В свое время лайм стал эффективным средством борьбы с цингой, но, чтобы это случилось и данный фрукт начал массово спасать жизни моряков, потребовались активные действия одного из самых влиятельных институтов в мире в те времена — Королевского военно-морского флота Великобритании. Королевский флот не стал перекладывать задачу снабжения цитрусовыми в плаваниях на каждого отдельного моряка; он сделал лайм непременным элементом моряцкого рациона, да еще и обязал примешивать его сок в любимый напиток моряков (ром), чтобы витамин С гарантированно получал каждый.

С климатическими изменениями все, по сути, точно так же. Мы знаем, как решить эту проблему, но, как в случае с Королевским флотом и лаймом, мы не можем оставить реализацию этих решений на усмотрение индивидуального выбора каждого участника рынка. Мы должны задействовать все механизмы коллективных действий, имеющихся в нашем распоряжении, — местные и национальные органы власти, международное сотрудничество и глобальные соглашения, — чтобы найденные решения гарантированно были воплощены в жизнь. (Речь идет об ужесточении требований