Колодец желаний - Эдвард Фредерик Бенсон

сотня ярдов мостовой; и этот участок пешеходной зоны, и шоссе были безлюдны. И вдруг, почти приблизившись к собственной парадной двери, Фарадей заметил мужскую фигуру, что двигалась к нему. Незнакомец хромал и опирался на трость. Всего неделю назад Фарадей хотел прямо взглянуть в лицо этому человеку, но теперь что-то в нем надломилось, и перспектива такой встречи наполнила его душу трепетом ужаса. Можно было, конечно, повернуть назад, однако еще сильнее, чем столкновение, страшила Фарадея мысль, что хромоног двинется за ним по пятам. Дюжину ярдов оставалось пройти Фарадею до дома, когда хромоног замер у его двери, словно поджидая хозяина.

Стиснув в кулаке ключ, держа его наготове, Фарадей шел вперед. Он не станет глядеть на хромонога; он просто пройдет мимо, отвернувшись. Но случилось иначе: когда их разделяли всего два фута, хромоног резко вытянул руку, как бы преграждая путь, и Фарадею поневоле пришлось обернуться. Хромоног стоял возле фонаря, свет падал ему на лицо. И это было лицо самого Фарадея: он словно смотрел на себя в зеркало… Едва не задохнувшись от ужаса, Фарадей ворвался в дом и захлопнул дверь. Перед ним возникла Алиса: определенно, она его подкарауливала.

– Это ты, Эдмунд, – заговорила Алиса, и в ее тоне Фарадей безошибочно уловил тайное, с трудом подавляемое ликование. – А я вот шла письмо в ящик бросить. Гляжу, этот, который насчет аренды приходил, возле дома околачивается. Странно, да?

Фарадей отер со лба ледяные капли испарины.

– Ты его рассмотрела? Каков он из себя?

Последовал блеющий смешок; глаза Алисы заискрились весельем.

– Вот это-то всего странней, Эдмунд! Он – вылитый ты! Вообрази, я с ним даже заговорила как с тобой! Походка, фигура, лицо – в точности твои. Бывает же такое! Ну да мне пора в постель. И так нынче спозднилась. Тебя ждала: думала, тебе интересно будет узнать, что этот человек снова приходил; вдруг ты и потолковать с ним захочешь? Интересно, кто он и чего ему надо. Спокойной ночи!

Вопреки пожеланию Алисы, ночь для Фарадея выдалась отнюдь не спокойная. Как обычно, он широко раскрыл окно перед тем, как лечь; он успел задремать, когда с улицы послышались неритмичные шаги и сухой стук по камням мостовой. «Да ведь это моя походка, – подумал Фарадей; – это я теперь так стучу тростью». Некто курсировал вдоль фасада, как если бы нес караульную службу. Звуки ненадолго стихали, но, едва над Фарадеем склонялся сон, как они возвращались. Не подойти ли к окну, спросил себя Фарадей; не посмотреть ли, кто там бродит? Его передернуло; лоб покрылся испариной при мысли, что снова ему предстанут собственные лицо и тело. В конце концов, не имея больше сил терпеть это овеянное жутью бодрствование, Фарадей поднялся с постели. От края и до края площадь была пустынна, если не считать полисмена, который обходил ее, не производя шума, ощупывая пространство лучом фонарика.

На следующее утро к Фарадею с доброй вестью явился доктор Инглис. Готовы были рентгеновские снимки его тазобедренного сустава; так вот, ни намека на артрит доктор Инглис не обнаружил. У мистера Фарадея всего-навсего мышечный ревматизм, который, конечно же, отступит при правильном лечении и уходе. Затем Фарадей отправился в контору, а доктор остался поговорить с Алисой, шутливо и бодро сказавши своему пациенту, что сомневается в его послушании и потому сейчас проинструктирует его сестру насчет диеты и пилюль.

– С точки зрения телесных недугов, мисс Фарадей, – начал доктор Иглис, – ничего опасного с вашим братом не происходит. Однако я должен проконсультироваться с вами. Я нахожу, что мистер Фарадей очень взвинчен; мне кажется, он хочет, но не решается рассказать мне что-то важное. Ревматизм отпустил бы его еще несколько дней назад – но, похоже, мистер Фарадей обзавелся навязчивой идеей, которая тянет из него жизненные силы. Не знаете ли, что его гложет? Разумеется, это останется между нами.

Алиса издала свой обычный блеющий смешок.

– Ах, не следует мне смеяться, доктор Инглис, да только это от облегчения, что с милым Эдмундом худого ничего не происходит. А про идею эту навязчивую вы угадали; но, право, она такая нелепая – даже говорить неловко.

– Мне необходимо знать, мисс Фарадей.

– Понимаете, Эдмунду вот уж несколько раз встречался один хромой человек. Я его тоже видела, а странность в том, что он – вылитый Эдмунд. К примеру, вчера вечером брат снова его встретил, да прямо под нашей дверью, и ворвался, бедняга, в холл бледный, что твой мертвец.

– Когда он впервые увидел хромого? Уже после того, как сам захромал?

– А вот и нет. Мы с братом оба видели этого человека раньше. По-моему, двойник показал Эдмунду то, что с ним скоро должно случиться. Звучит оно, может, и дико, да ведь чего только на свете не бывает!

Нескрываемое удовольствие почудилось доктору Инглису в голосе этой женщины – неряшливой, хамоватой, с клоком седых волос, что выбился на лоб, с неухоженными руками. Воистину, сестра мистера Фарадея внушала отвращение; доктор Инглис даже задался вопросом, а все ли в порядке у нее с головой. Алиса Фарадей между тем стиснула колено своими длинными костлявыми пальцами.

– Двойник всему причиной, – продолжала она. – Уж я-то насчет своего брата все понимаю! Говорю вам: Эдмунд страшится этого хромого, потому что не знает, что он такое. Именно «что», а не «кто».

– Да разве есть причина для страха? – удивился доктор. – Этот хромой, столь похожий на мистера Фарадея, не является плодом его фантазии – вы ведь тоже его видели. Он – обычный живой человек.

И снова Алиса рассмеялась и даже в ладоши хлопнула, как довольное дитя.

– Ну конечно! Иначе и быть не может! Брату нечего бояться. Это ведь как дважды два! Непременно скажу Эдмунду! Прямо гора с плеч! Какие там у вас рекомендации насчет диеты и прочего? Обещаю, что буду очень строга с Эдмундом. Прослежу, чтобы он ни вот на столечко вас не ослушался. Поблажек пусть не ждет!

В течение недели, а может и двух, Фарадей не видел своего двойника – но не забывал о нем. Где-то в самой глубине его души прятался, никак не таял страх – колкая льдинка. А потом настал вечер дружеской пирушки. Еда и вино были выше всяких похвал, друзья подтрунивали над диетой Фарадея – и он дал себе волю, и ужин прошел очень весело, совсем как в былые времена. Самому Фарадею казалось, что он выскользнул из тени, которая нависла над ним, и домой он шагал в прекрасном расположении духа. Правда, он все еще прихрамывал и опирался на трость, но живости в его походке явно прибавилось. Наутро ему надо было встать пораньше, ведь приближалось ежегодное собрание акционеров, и Фарадей готовил доклад. Завтра он завершит его. Приятнейшие полчаса