Колодец желаний - Эдвард Фредерик Бенсон

– Ах, Питер, как же славно, что ты снова дома, – произнесла она. – Твои братья и сестры в саду, они давно зовут тебя, милый. Только не слишком задерживайся с ними. Поспеши ко мне – нам есть о чем поговорить.

Питер выбежал из дому, промчался по дорожке прямо под окнами и свернул на извилистую тропку, что вела через кустарники к беседке, ибо знал: братья и сестры играют в пиратов. Надо было спешить, не то пираты выйдут в море прежде, чем он достигнет гавани.

– Подождите меня! – крикнул Питер. – Я мигом!

Позади остались золотой клён и благородный лавр; Питер увидел всю компанию в беседке, точнее, в Плимутской бухте. Один прыжок через ступеньки – и Питер среди Них, Питер – один из Них.

Там-то, в беседке, его и нашел поутру Кэллоуэй-младший. Действительно, Питер промчался по извилистой тропке вприпрыжку, как мальчик, о чем свидетельствовали вмятины мысков, оставленные им через длинные интервалы и сохраненные свеженасыпанным гравием.

Инвалидная коляска

В свои пятьдесят Эдмунд Фарадей жил припеваючи, ибо имел все, к чему лежала его душа, – притом в изобилии. Среди основных поводов для довольства судьбой первенство принадлежало цветущему здоровью; докторишки, прикидывал Фарадей, перебивались бы грошами, если бы всем вокруг повезло со здоровьем так, как ему. И Фарадей усердно наслаждался своим везением – порой даже слишком усердно: ел что хотел, разнообразные спиртные напитки вливал в себя изрядными (хотя и не чрезмерными) порциями и не отказывал себе в приятной малости – намекать на устойчивость к любым нежелательным последствиям своих застольных упражнений. Едва ли кто из знакомых Фарадея не слыхал про его обыкновение каждое утро принимать холодную ванну и делать у распахнутого окна десятиминутную гимнастику, вследствие коих процедур Фарадей завтракал с отменным аппетитом. Гораздо меньше он афишировал свое легкое презрение к тем, кому приходилось беречься. Презрение никогда не принимало открытую форму: напротив, на словах Фарадей добродушно сочувствовал джентльменам, которые, будучи лет на десять его моложе, находили благоразумным избегать разных излишеств.

– Не жизнь, а прозябание у вас, дружище, – говаривал Фарадей. – А впрочем, в мудрости вам не откажешь.

В дополнение к физическим преимуществам Фарадей свободно распоряжался весьма внушительными доходами, которые приносили ему акции надежнейшей компании – продавца товаров повседневного спроса, им самим основанной и им же руководимой (он председательствовал в совете директоров). Эти доходы вкупе со сбережениями позволяли ему жить в свое удовольствие. Фарадей имел дом неподалеку от Аскота, где проводил уикенды (с вечера пятницы по понедельник) за игрой в гольф; еще один дом был у него на Массингтон-сквер, рядом с конторой. Иными словами, у Фарадея были все основания без страха ждать перемещения на равнину жизни, по которой крепкие телом мужчины бодро шагают еще не год и не два после того, как им стукнет семьдесят. В Лондоне Фарадей имел обыкновение проводить вечерами пару часов за бриджем; затем он покидал свой клуб и отправлялся домой, где для него, никогда не бывшего женатым, вела хозяйство незамужняя сестра. Словом, с пробуждения и до ночи Фарадей был сосредоточен на том, чтобы доставить себе максимум удовольствия.

Алиса Фарадей – конечно, в пределах своей сферы – представляла собой один из ключей к столь завидному образу жизни, ибо на ней лежали все домашние дела. Брат не томил себя обществом сестры; завтракал он в одиночестве, а с Алисой имел краткий разговор, уже когда спускался из своей комнаты, чтобы отбыть в контору. Тогда Фарадей сообщал Алисе, ждать ли к вечерней трапезе его приятелей, или он будет ужинать вне дома. Алиса делала распоряжения кухарке, обзванивала лавочников и обходила комнаты, проверяя, всюду ли царит идеальный порядок. Вечера они с братом также крайне редко проводили вместе: Эдмунд ужинал в клубе или в гостях, оставляя Алису одну коротать время, либо к нему являлись трое или семеро друзей – столько, чтобы составились две или четыре пары для бриджа. Алису никогда не звали. В карты она играть не умела, была туговата на ухо, замкнута и уж точно не могла послужить украшением гостиной. Воистину, пусть лучше заявляет о себе восхитительными кушаньями! В доме близ Аскота Алиса исполняла ту же роль – каждую пятницу утром она садилась в поезд, чтобы к тому времени, как приедет на автомобиле Эдмунд, для него все уже было готово.

Случалось, Эдмунд Фарадей задавался вопросом: а не лучше ли ему жениться? Алисе он предоставит скромный дом в распоряжение, выделит небольшую сумму на жизнь, ибо, даром что он редко проводит с ней время, его поташнивает от одной мысли о том, что сестра – здесь, под боком. Нет, возражал себе Фарадей, жениться – дело рискованное, особенно для человека его лет; человека, который столь долго избегал брачных уз. Вдруг попадется жена-своевольница; вдруг идея о том, что она для того только и живет на свете, чтобы ублажать его, Эдмунда Фарадея, окажется выше ее разумения – а между тем Алиса давно затвердила эту истину? И как насчет прислуги, продолжал прикидывать Фарадей, имея в виду, конечно, прислугу вышколенную, такую, как у него в доме; разве не заменит она Алису, которую он тогда отошлет с глаз долой? Вне всякого сомнения, ему будет куда свободнее, если не придется терпеть сестру под своим кровом. И опять находились доводы против: кухарка возьмет да и уволится, а горничная разленится; вдобавок кто-то должен разбирать счета. Наконец, прислуге надо платить, а меню придется продумывать самому. Сейчас этим занимается Алиса, и единственная забота Фарадея – ежемесячно выписывать ей чек, вслух не одобряя итоговую сумму. Остаются, правда, вечера в обществе этой полуглухой, неухоженной, костлявой старой девы, рядом с которой теряется вся прелесть трапезы; но ведь Фарадей ужинает с Алисой крайне редко и всегда потом удаляется в свое логово, где пару часов читает или разгадывает кроссворд – вполне сносное времяпровождение. Чем занимается сестра, неизвестно, да и не интересно; главное, чтобы она ему не навязывалась. Наверное, читает эти свои мрачные книжки про подсознание да магическую силу; тоже нашла хобби. Сам Фарадей в подсознание не верил: с него и сознания было довольно, в каковом сознании Алисе он отвел минимум места. Скрытная, отталкивающая женщина; удивительно, что он, всегда безупречный с виду, пышущий здоровьем, с нею одной крови.

Образ жизни, максимально удобный для Фарадея, Алисе был навязан. Пока не умер их с Эдмундом отец, Алиса жила с ним и вела дом, и как же туго ей пришлось! Отцу под старость взбрело играть на бирже, он просадил целое состояние и в последние пять лет полностью зависел от своего сына. Эдмунд снимал для