Колодец желаний - Эдвард Фредерик Бенсон

Не ранее чем после полудюжины легчайших поцелуйчиков он по-настоящему приложился ко рту Сибиллы и захихикал, увидев, что огонь в ее глазах погас.

Каждый день влюбленных ждали новые ловушки и новые пытки. Однажды Филип пошел к себе в спальню много раньше обычного, прохромал по галерее над головами Сибиллы и Джулиана, отлично зная: блаженный час для них отравлен, несмотря на то, что они из собственных его уст слышали, наслаждайтесь, мол, обществом друг друга. И правда, буквально через несколько минут они тоже поднялись наверх – Сибилла вошла в свою комнату, смежную с Филиповой, а шаги Джулиана проследовали по галерее дальше.

И тогда Филип, набросив желтый шелковый халат, поспешил к Сибилле в спальню. Он отослал горничную, заявив, что сам расчешет волосы своей жены. Он поцеловал ее в шею сзади и завел речь о Джулиане; поистине, он в жизни не видел таких красавчиков; а Сибилла видела? А не кажется ли ей, что Джулиан нездоров? Или его что-то гложет?..

Назавтра утром настала очередь Джулиана. Не собирается ли он жениться в самом ближайшем будущем? Уж, наверное, у него есть на примете какая-нибудь милашечка? Да вот насчет Сибиллы – она очень беспокоит Филипа. Что-то ее тяготит… Пускай Джулиан выяснит, что именно, – он ведь так дружен с его женой – и скажет ему, Филипу, ибо ситуация явно требует вмешательства. Тайные переживания – не для Сибиллы. Нынче Филип опять устроит танцы; надо к ним подготовиться. Что наденет Джулиан? Не смастерит ли он себе костюм – Сибилла и Филип помогут – из пары леопардовых шкур? Джулиан будет юным Дионисом, а Сибилла – менадой; Филип уже придумал и заказал для нее платье в древнегреческом стиле. Ужин им накроют в саду, не зря ведь он обнесен стенами; а танцевать они будут прямо на лужайке. Пусть Джулиан преследует свою менаду, мчится по траве, то попадая в пятно лунного света, то скрываясь в тени. Глаза у юнца сначала заблестели, потом стали холодны от ненависти; то-то было смеху. Неудивительно: Филип его почти доконал, еще одно нажатие на рычаг – и готово.

Далее пару дней Филип придерживался иной тактики: ни на миг не оставлял влюбленных наедине, размышляя, ну а это как вам понравится? Джулиана он заваливал работой на целое утро, после обеда сажал Сибиллу в автомобиль и до вечера таскал ее с собой, а когда они все втроем заканчивали ужинать, секретарю, опять же, находилось занятие – чтение сводок и отчеты. Филип ворчал на жену в присутствии слуг и наслаждался, видя, как багровеет от негодования Джулиан, а Сибилла, наоборот, делается бледна. Вот это утеха так утеха; они бы убили его, будь у них смелости ну вот хотя бы как у гниды.

А в один прекрасный день Филип выдал:

– До чего нам троим славно живется. Проведем здесь и октябрь – своей маленькой любящей компанией. Только, Сибилла, уговор: чтобы твоей матушки в доме и духу не было, иначе прости-прощай гармония нашего треугольничка. С другой стороны, нам с тобой следовало бы чувствовать к ней благодарность, ведь это она нас свела. Кстати, Джулиан! А почему бы вам не жениться на мамаше Маннеринг? Породнились бы с нами. Невесте и шестидесяти не стукнуло, и она еще хоть куда – аппетитная, как цесарочка, правда, без гроша за душой.

Короче, Филип готовился взять их тепленькими; оба уже были распростерты – каждый на своем колесе святой Екатерины [39]– знай ломай им кости. С кого бы Филип ни начал, другому останется лишь беспомощно наблюдать. Да, еще пару дней он потешится; но вообще забава ему порядком наскучила, прежней сладости уже нет – словом, пора закругляться. И вот после обеда Филип велел Джулиану следовать за собой; а направился он на обрыв.

– Я должен вам кое-что сказать, юноша, – начал Филип. – Надеюсь, вы одобрите мою идею; впрочем, как раз ваше одобрение меня меньше всего волнует. Итак, напрягите свои недюжинные мозги – попробуйте угадать, к чему я клоню.

– Даже не представляю, сэр, – промямлил Джулиан.

– Очень жаль; я думал, вы умнее. Ну а с трех раз угадаете? Ладно, я сам скажу. Я сыт вами по горло, так что завтра извольте убраться прочь. Жалованье за неделю? Или, может, за месяц? Вы его получите. Что? Хотите знать причину? Вот она: нам с Сибиллой будет куда лучше вдвоем. Ничего более. Какими идиотами вы с нею себя выставили! Короче, проваливайте. Мою жену ждет этакое легонькое наказаньице, ну а вы воображайте себе, как я по вечерам с ней танцую. На этом все, юноша.

Филип шел по самому краю обрыва; закончив речь, он отвернулся и стал глядеть на море. В ярде за его спиной наметилась в грунте зигзагообразная трещина; теперь она удлинялась в обе стороны, а заодно и расширялась. Еще миг – и клочок земли, на котором стоял Филип, сполз фута на два. С пронзительным криком Филип прыгнул назад. Но земля уже пришла в движение, ускользнула из-под ног, и он повис над пропастью, еле удерживаясь на скрюченных пальцах.

– Чего смотрите?! Руки мои перехватите, Джулиан-павиан! – взвизгнул Филип.

Молодой человек не шелохнулся. Если бы он бросился наземь, если бы сгреб пальцы Филипа, под которыми рассыпалась в крошку ненадежная опора, он еще – как знать? – мог бы спасти своего хозяина. Однако в эту критическую секунду тело не повиновалось Джулиану, а если бы он даже и заставил себя двинуться с места, тело самопроизвольно пустилось бы на радостях в пляс. Иными словами, Джулиан только глядел, улыбаясь, по-прежнему недвижный, в эти лишенные ресниц, полные ужаса глаза. В следующее мгновение он уже был один на обрыве. Ни малейшего сожаления он не чувствовал; он уверил себя, что не имел шансов спасти Филипа Хоупа. И тем не менее страх – невесомый, как одна-единственная снежинка, – лег ему на душу, чтобы сразу растаять.

Неподалеку паслись овцы; они шарахнулись от Джулиана, рассеялись по полю, когда он мчался к дому, чтобы позвать на помощь. Что помощь эта безнадежно запоздала, он сознавал с сердечным ликованием.

В течение года заколоченный особняк тщетно настораживал свои башенки-уши, ожидая, что жизнь сюда вернется. Согласно «дополненьицу», внесенному Филипом Хоупом за день до гибели, прежнее его завещание теряло силу, и Сибилле доставались только средства, оговоренные в брачном контракте (трогать их Филип не имел права), а также дом, в котором (прямая цитата) «мы проводим сейчас дни, полные любви и гармонии». За этот год Джулиан схоронил отца, и осенью они с Сибиллой поженились.

Нынче они приехали на побережье, чтобы провести здесь медовый месяц. Фентон, дворецкий,