Студент богословия - Майкл Циско

Глаза у обоих зеленые — кот смотрит на него, склоняет голову, словно указывая на дом, и, перемахнув через его плечо, исчезает в переулке. Горячий ветер теребит полы пальто — студент богословия смотрит по сторонам, в начало и конец улицы, но там никого нет. Он скрывается в здании.

И оказывается в вестибюле, напоенном ее ароматом. Оборачивается, а она уже здесь — в паре дюймов от него, поливает фикус. Она встречается с ним взглядом — веки трепещут, голова едва заметно наклоняется. Ей ясно: что-то случилось. Затем, расслабившись, она щурится — глаза, ставшие пурпурными, вспыхивают тысячей граней — и улыбается ему.

— Ты выглядишь иначе, — дразнит она и качает головой, воздушные, выбившиеся из прически пряди падают ему на лицо, как капли дождя. Студент богословия смотрит на ее жемчужную улыбку и слабо улыбается в ответ.

Мисс Вудвинд хватает его за ухо.

— Скажи, что случилось! — уговаривает она, все еще улыбаясь. Ее дыхание оставляет на стеклах его очков два полумесяца.

— Я ходил во сне, — он насмешливо морщится, разводит руками.

Она выпускает его ухо, но прикосновение остается с ним. Нежность пальцев, голос, звенящий в каждой клеточке тела.

Фикус напротив них ждет воды. Студент богословия поднимается по лестнице.

Хаусхолдер и Бландингс в углу играют в домино и не замечают его. К нему бросается Оллимер.

— Ты мне поможешь? Я бы не просил, но не знаю, к кому еще обратиться…

Студент богословия велит ему подождать, садится за стол и копирует слова из тетради, Оллимер все это время приглаживает рукой медные кудри, дышит на стекла очков, вытирает ладони о жилет, переминается с ноги на ногу. Другие двое гремят костяшками, приглушенно переговариваясь.

Быстро закончив, он выходит из кабинета, Оллимер следует за ним.

— Пожалуйста, пойдем ко мне…

Студент богословия знает, чего ждать. Они спускаются в пустой вестибюль и выходят в переулок, отогнав от двери собак. Опасаясь слежки, Оллимер ведет его к себе и то и дело оглядывается через плечо, нервный и грустный.

♦ ♦ ♦

Гостиная Оллимера. Студент богословия медленно входит, ожидая, что хозяин вытащит бумажник и достанет следующий фрагмент Каталога. С ужасом в глазах Оллимер осторожно указывает в угол комнаты. Тело его тетки сидит в кресле, прямое, как доска. Глаза и рот открыты, плоть похожа на голубой сыр. Поверх наброшен обтрепавшийся махровый халат — ткань перекручена, смята: племянник спешил прикрыть ее наготу. Подтянутые к груди ноги скрючены, как пара свертывающихся мокриц.

— Мне ужасно жаль тебя беспокоить, но не мог бы ты совершить отпевание? Пожалуйста. Ты единственный слуга церкви, которого я знаю.

Студент богословия открывает рот, но Оллимер его перебивает:

— Никаких священников — они все ее ненавидели, она бы этого не хотела.

— Хорошо. Где ее спальня?

— Спасибо тебе огромное, в конце коридора, дверь открыта… — Оллимер сыплет благодарностями. Студент богословия берет пожилую женщину на руки, оборачивается и видит Оллимера у двери.

— А ну вернись!

Тот застывает.

— Дурак! Я не собираюсь делать за тебя все! Иди туда, задерни шторы и приготовь проклятую кровать!

Оллимер бросается в коридор, как испуганный кролик, студент богословия шатается под тяжестью тела. Оно мягкое, как подушка — все, кроме шеи, — голова вздернута, глаза белесые и мутные, вокруг губ — синева. В темноте коридора тусклый свет, наполняющий рыхлую плоть, всплывает к центру лица, и он видит сверкающую пыль у нее в ноздрях и во рту.

На пороге спальни ее вес словно удваивается, и студент богословия останавливается, едва не упав. Мертвые глаза закатываются, уголки рта поднимаются. Она смотрит на него и подмигивает, ухмыляясь еще шире. Студент богословия бросает взгляд на Оллимера — тот зажигает свечи, — а потом снова на мертвую. Она впивается в него взглядом и с хлюпаньем втягивает воздух деснами, словно убеждая сохранить их маленькую тайну.

— Тихо, глупая, — говорит он и бьет ее затылком о косяк. Голова падает, женщина замирает.

Комната маленькая, с розовыми обоями, доски в углу промокли, глубоко внизу бежит вода — в комнату вползает туман. Осторожно он кладет женщину на кровать и поправляет ее халат. Она некрупная, много формальдегида не потребуется — и хватит с него!

— Ты! — он берет Оллимера за плечо и заставляет его опуститься на колени у кровати. — Стой здесь.

Вскакивает на постель, вынимая из кармана молоток, и начинает вбивать гвозди в изголовье. Через пару мгновений поворачивается и украшает изножье еще одним рядом гвоздей. Оллимер вздрагивает, когда молоток опускается в дюйме от его лица. Не тратя времени даром, студент богословия вытаскивает из кармана плоскогубцы и моток проволоки. Натягивает ее от гвоздя к гвоздю над рыхлым телом. Изрезав в кровь пальцы, наполнив спальню металлическим скрежетом, он закрепляет последнюю струну.

Затем студент богословия встает над трупом со Священным Писанием в руках. Он опускается на колени, быстро поглаживает обложку и открывает книгу, буквы которой мерцают на идущих рябью страницах в желтом сумраке. Он выпускает слова в комнату, позволяет им гудеть в проволоке, натянутой над кроватью, словно нотам, попавшим в сети гитарных струн.

Воздух обтекает ее зубы, гудит в яме рта, отражаясь от стен и каркаса кровати, — стекла дрожат, туго натянутые струны над ней вибрируют, сквозняк пахнет талой водой, слова пузырятся у нее на губах, поднимаясь из глубины груди, но Оллимер не замечает. Студент богословия наклоняется и прислушивается… Только тишина, проволока безмолвно трепещет. Комната погружается во тьму. Ее голова мерцает, словно бумажный фонарик, тонкие занавески плоти прячут оранжевый свет — он вырывается из открытого рта, играет на струнах, течет по ним вверх и вниз, как ртуть в термометре. Студент богословия проводит рукой над ее лицом — слова замирают, свет меркнет. Жестом он приказывает Оллимеру встать.

— Спасибо. — Тот роется в кармане, и студент богословия знает почему. — Вот.

Знакомый клочок бумаги.

Оллимер говорил, что два фрагмента должны оставаться вместе, что студент богословия не может его забрать, — впрочем, особо не настаивал. Позже студент богословия не смог вспомнить самого слова: мермеральный или мермаресцентный, что-то с мермер или мермар в корне. Написанное от руки определение гласило: