Проходите, раздевайтесь - Людмила Станиславовна Потапчук

Ёшкин, меня как током ударило. Я аж забыла, что мысленно этих дебилов в пень послала, что меня только что «хамлом» припечатали. Так меня тряхануло. А где она, говорю, куда делась? Не видели?

А они как уставятся глазами.

– Только что тут была, – это Поэтус. – Когда она успела исчезнуть? И куда, главное?

– Ни фига себе сюр, – это Калинка.

– Нет, ну вообще ведь ни звука не было, – это опять Поэтус. – Испарилась, что ли?

И тут-то как раз звук и появился. Такой: бум, бум, бум, бум. Мы все трое так одновременно и подпрыгнули: я на месте подскочила, как зайчик на детской елке, а эти двое со скамейки своей как взлетят. А бум-бум все ближе, а мы стоим втроем, как закаменелые, и сердце у меня такое: бум-бум, бум-бум.

А потом откуда-то как вылетит Андроид. Еще безумнее, чем всегда. И забумбумкал своими огромными ножищами прямо к нам.

Я аж выдохнула. Блин, никогда не думала, что Андроиду обрадуюсь.

А он прибумбумкал, стоит, дышит.

– Здесь, – говорит, – этим вечером происходит что-то нехорошее.

Егор. Фанфик, двери и бабка

Нехорошее, говорит, происходит. А то, думаю, мы сами не догадались.

А потом рассказывает такое, что я понимаю: да, не догадались. Либо не догадались, насколько крупно попали. Либо – о том, что ты, чудик, мозгами совсем поехал.

Рассказывает, что вроде как в каждом кабинете сидит по чокнутому врачу или типа того.

И самое что прикольное – его вдруг Огурцова поддерживает. Причем на таких серьезных щах, что сразу видно – не чтобы поглумиться, как всегда, а по правде. Ага, говорит, ту, что «проходите, раздевайтесь», я сама видела, вообще жуть, извращенка.

Я так удивился, что на нее уставился, как этот. Да что там – мы все на нее уставились, как эти. От таких вообще не ждешь ничего человеческого, а тут вдруг – раз.

И она тоже на нас уставилась, как в первый раз видит. А потом как рванет.

И я ей еще такой – ты куда?

А она развернулась рывком – домой, говорит, чего мне тут сидеть, я-то без мамочки. Меня дома уже потеряли, говорит, а я тут торчу, в этом дурдоме, блин.

И убежала.

Ну и вали, говорит Калинка. Тихо так.

И дальше – дальше этот чудик ходит, топает туда-сюда, и пальцами как-то так перебирает, и дышит еще, как вентилятор, а мы с ней сидим, с Калинкой, и что делать, непонятно. И вроде жуть творится, и вообще, а на меня вдруг такой восторг нашел, что хоть пляши.

А когда у меня восторг и еще когда я стесняюсь, я начинаю чушь нести.

А тут и то и другое. В общем, я сам себя не мог остановить. И наболтал такого, что на десятерых хватит и еще останется.

Сначала я нес что-то о том, что мы как будто в средневековом замке и наши взрослые вроде как заблудились в его темных коридорах и не могут найти к нам дорогу. Хотя эта несчастная двухэтажная поликлиника ну никак, ну ничем не напоминала средневековый замок. И Калинка – она кривилась, молчала, а меня как кто-то за язык дергал. И я спросил – а ты читала когда-нибудь фанфики, ну, такие выдуманные истории по всяким там фантастическим произведениям или сказкам? А она сказала – нет, я такого не читаю, неинтересно и глупо, но меня было уже не остановить, что-то внутри перло как танк. И я стал рассказывать, что сочинил один фанфик по Гарри Поттеру. И стал его пересказывать. Типа, как будто в одно прекрасное утро просыпается Гарри Поттер – а он уже не взрослый Гарри Поттер, победивший Волан-де-Морта и родивший трех детей, а снова маленький мальчик, лет так семи, но всю свою жизнь помнит, просто ему опять семь лет и живет он опять у Дурслей. И он начинает ждать одиннадцати лет, и вот ему уже одиннадцать, а письмо из Хогвартса ему и не приходит, потому что в этой реальности он не волшебник, а сквиб, то есть колдовать не умеет. И он почему-то знает, что Волан-де-Морт все равно попытается его убить, но как ему противостоять без магической силы? И вот Гарри вырастает, и делает все, чтобы задружиться с этим мерзким Дадли, своим братом, и вместе с ним организовывает банду, от которой стонет весь Литтл-Уингинг, а потом и весь Лондон. И когда Волан-де-Морт до него добирается… Не знаю, что дальше, дальше я не придумал, ты как думаешь, что там могло быть?

А она только плечом дернула и сидит.

Ну, думаю, я и болтун. Когда не надо.

И стал придумывать, что еще сказать поумнее, чтобы все исправить, и почти придумал, как вдруг подлетает этот чудик, Цухлов, и начинает еще большую чушь нести. Типа – Гарри Поттер, конечно же, в такой ситуации должен был написать письмо директору школы, потому что… И принимается нам пересказывать все семь книг о Гарри Поттере. Калинка зевает, я мысленно вою волком, а он все никак не заткнется.

Тоже, наверное, понесло, как и меня.

Тут-то Огурцова и приходит. Еще более чудная, чем Цухлов, вся какая-то встрепанная. А за ней целый выводок ребятни. Так и толкутся вокруг нее, как семеро козлят вокруг козы.

Фиг, говорит, отсюда домой уйдешь. Одежду-то я из гардероба добыла бы, не проблема, да двери-то входные заперты. И окна на первом этаже не открываются, я дергала-дергала, никак вообще. И эти вон, мелкие, без родителей бегают, хрень, говорит, какая-то. Но это, говорит, ничего, потому что я матери позвонила, все объяснила, что тут творится, она говорит – сейчас братьев соберет и сюда двинет, будет разбираться, а если что, так полицию вызовет.

Тут мы с Калинкой так переглянулись – и разом, как по команде, телефоны достаем.

И я еще думаю: Калинке ведь то же самое в голову сейчас пришло, что и мне. Типа – вот сидим мы, как не знаю кто, ждем чего-то, несем чушь (то есть это я несу чушь), а могли бы давно взять и просто позвонить. Я – бабушке, а Калинка – отцу. Но не додумались. Огурцова додумалась, а мы нет.

И вот мы набираем, а чудик Цухлов нам что-то жестами показывает и сказать что-то пытается, издает какие-то отдельные звуки – ну вот совсем не ко