Ужас в ночи - Эдвард Фредерик Бенсон

освещается огромными горящими глазами зверя, днем прищуренными; к двум похожим на уши крыльям; к длинному стройному капоту, за которым скрывается черепная коробка, повелевающая неутомимой силой, добываемой из огня и несущей две тонны веса по горам и долам, словно единственное, чему подвластна эта махина, – некий новый закон физики, столь же неоспоримый, как земное притяжение, и точно так же вынуждающий ее мчаться все быстрее и быстрее.

Эти радости, любое описание коих в сравнении с действительностью – не более чем стоячий пруд в сравнении с бодрым бегом горного ручья, на протяжении первого часа нашего путешествия занимали все мое внимание. Перед нами простиралась ровная холмистая дорога, и зверь бесшумно несся вниз, а потом взлетал наверх, едва слышно выдыхая «ха-ха – ха-ха – ха-ха». Я отвечал за его мощные голосовые связки (поскольку в те дни клаксон и сирена располагались слева от водителя, прямо под рукой у пассажира переднего сиденья) и с превеликим удовольствием позволял ему сигналить ползущим впереди повозкам с пони, а когда этого оказывалось недостаточно, приказывал зверю кричать фальцетом. Вот впереди показался перекресток. Наш дорогой зверь проехал его смирно, словно говоря: «Глядите, какой я покорный и осторожный, иду не торопясь!» Потом на дорогу выскочил храбрый фермерский щенок, и зверь прогудел: «Малец, беги домой к маме, не то я по-другому заговорю!» – а когда малец не внял предупреждению, зверь замедлился, рявкнул и тихонько рассмеялся, глядя, как перепуганный щенок спасается под изгородью. Миг спустя ветер уже вновь свистел у нас в ушах.

Наполеон, помнится, говорил, что сила войска – в ногах. То же оказалось справедливо и для зверя. Неожиданно раздался оглушительный хлопок, и через несколько мгновений мы остановились. Зверь охромел на переднюю лапу. «Да, сэр, лопнула шина», – подтвердил шофер.

Прохудившийся башмак сняли и надели вместо него новый, неношеный, для чего переднюю лапу подняли домкратом, а новую обувку накачали насосом. Все это заняло ровно двадцать пять минут. Потом оголодавший зверь вновь принялся за свою похлебку, умоляя дать ему волю, и пятнадцать миль беспрепятственно несся по ровной пустой дороге. Я записывал время, но не стану оглашать здесь хронологию к удовольствию полиции.

После первого происшествия поводы для дифирамбов были исчерпаны. Предполагалось, что мы окажемся в Ханстантоне к обеду. Вместо этого без четверти два, в двадцати пяти милях от цели, мы остановились для ремонта уже четвертого прокола, вызванного осколком камешка размером в три четверти дюйма – острым и все же весящим не больше двух пенсов, в то время как мы весили две тонны. Какова дерзость!

Мы отобедали в придорожной гостинице. За столом эксперты держали совет и пришли к следующим выводам.

Обувки для зверя у нас не осталось, так как его передний правый башмак один раз лопнул и один раз продырявился, что потребовало двух сменных носков и одного переобувания, а задний правый башмак лопнул дважды, что потребовало двух сменных носков и двух переобуваний. Насколько мы знали, надежного сапожника в Ханстантоне не имелось, зато в Кингс-Линне существовал универсальный магазин. Расстояние до обеих точек было одинаковое.

Кроме того, шофер сказал, что у зверя капризничает черпало – зажигание, – поэтому мы сочли благоразумным не ехать в Ханстантон (где планировался обед, час коего уже миновал), а отправиться в изобильный Кингс-Линн. Оставалось надеяться, что мы сумеем туда добраться.

Зарычал мотор, зверь загудел и понесся вперед, со свистом рассекая воздух. Последний башмак держался крепко, зверь неустанно черпал топливо, и мы быстро достигли Кингс-Линна. Обратно нам предстояло возвращаться иным путем, но, одурманенный свежим воздухом и движением, я не пожелал узнать, какой дорогой мы поедем. Здесь важно отметить один маленький, но значимый факт. Пока мы ждали в Кингс-Линне и ехали обратно, я даже не вспоминал о Берчеме, а стало быть, воспоследовавшая галлюцинация (если считать ее таковой) не являлась, насколько я могу утверждать, результатом самовнушения. Я знал лишь, что мы свернули с намеченного пути ради ремонтной мастерской. Гарри тоже признавался, что не подозревал, куда приведет нас обратная дорога.

Далее следует совершенно неприкрашенное изложение произошедшего, которое представляется мне, скромному исследователю оккультного, любопытным.

За ожиданием мы выпили чаю в отеле, выходящем окнами на большую пустую площадь в окружении домов, а после еще долго дожидались, когда же за нами заедет наш зверь. Потом из мастерской позвонили и попросили к телефону «джентльмена на автомобиле», а поскольку Гарри вышел за вечерней газетой с результатами последнего тестового матча, приложить ухо и рот к этому загадочному аппарату пришлось мне. Услышанное меня не обрадовало: зажигание действительно не в порядке, и все, «возможно», будет готово через час. Было полседьмого, а до Данвича предстояло ехать семьдесят восемь миль.

Вскоре вернулся Гарри, и я передал ему сообщение из мастерской. Он заметил:

– Тогда мы вернемся лишь поздним вечером. Все равно что поехали бы смотреть на твоих призраков.

Как я уже сказал, мысли о Берчеме меня не посещали, а если бы даже и посетили, то это замечание Гарри подразумевало, что через Берчем мы не поедем.

Час превратился в полтора, и вот наконец поправивший здоровье зверь появился из-за поворота. Мы сели, и Гарри велел шоферу:

– Гоните, Джек. Дороги сейчас пусты. Отправляемся немедленно!

И зверь помчался стрелой. Никогда в жизни меня не везли так бережно и так быстро. Джек избегал малейшего риска, однако на пустой дороге позволял зверю бежать во всю прыть. Горящими глазами тот освещал путь, и на пятьдесят ярдов вперед было светло как днем, а вокруг нас сгущалась сказочная ночь. Зайцы выскакивали на дорогу и бежали впереди, сворачивая как раз вовремя, чтобы всепобеждающий зверь не задел их ушами. Порхали мотыльки, привлеченные сиянием его глаз, и миля за милей стелилась позади дорога. Мы двигались на полной скорости, когда случилось нечто вовсе не эффектное, но притом совершенно необъяснимое – если только не считать справедливыми мои ночные размышления.

Как упоминалось, я отвечал за клаксон и сирену. Мы летели со всей мыслимой скоростью – мотор работал, хотя дорога шла под уклон. Внезапно я увидел впереди густое облако пыли и в тот же миг инстинктивно угадал, что оно означает. Очевидно, перед нами неслось нечто большое (иначе оно бы не поднимало столько пыли), двигаясь в том же направлении, что и мы, – ведь в противном случае мы сначала увидели бы едущий нам навстречу автомобиль и лишь потом попали бы в поднятое им облако пыли. А будь это тихоходное средство передвижения – например, двуколка, – пыли было бы куда меньше. Я же моментально понял, что перед нами мчится автомобиль и в скорости он нам уступает, иначе пыльное облако окружило бы нас постепенно, а мы въехали в него неожиданно, словно перед нами опустили занавес.

Я прокричал Джеку:

– Сбросьте