Новые миры. Ежеквартальное издание. ВЫПУСК 1 - Баррингтон Дж. Бейли

так что она лежала, выгнув спину, и кричала, а слюна стекала по ее подбородку. При этих словах даже верховный жрец убежал от нее, испытывая нечто большее, чем религиозный трепет.

  Затем стали появляться новые признаки присутствия врагов.

  И вновь в долину начали пробираться изгнанники. Все они были в лохмотьях, у многих кровоточили глубокие раны. Жители деревни кормили их из своих запасов, с тревогой поглядывая на север. Иногда по ночам горизонт окрашивался в ярко-красный цвет, как будто далеко на равнине горели целые города. Однажды отряд под командованием Магана отправился в ту сторону, преодолев изрядное расстояние за несколько дней; воины вернулись, рассказывая о выжженных полях и почерневших руинах на тех местах, где когда-то стояли мирные хижины. ЧаАкта восседал за столом совета с другими жрецами и старейшинами племени; долгий и торжественный совет продолжался целый день и ночь. Мата некоторое время присутствовала на нем, но дым, наполнявший большой шатер, раздражал ее, щипал глаза, а от гула множества голосов путались мысли. Она убежала в свой большой дом на кургане и провела там всю ночь, грезя и глядя на звезды. На рассвете она снова вдохнула волшебный дым, и ее посетило такое великолепное видение, что она с плачем побежала в деревню, пока красное солнце еще стояло над холмами, отбрасывая на траву ее длинную трепещущую тень. Новость, которую сообщила Мата, заставила людей броситься к Священному кургану, сначала неуверенно, а затем с большим нетерпением. Сегодня, объявила она, Бог отворит врата Дома; и люди потянулись за ней с суеверным трепетом. ЧаАкта, выйдя наружу со своими последователями, обнаружил, что сторожевые башни пусты, а улицы безлюдны, если не считать безумцев и глубоких стариков; в то время как на гребне Священного холма собралась огромная толпа. Ему ничего не оставалось, как в ярости последовать за обитателями деревни.

  Люди построились огромным полумесяцем на той стороне Кургана, которая обращена к деревне; пространство перед Домом Бога было заполнено ими. Сама Мата стояла лицом к толпе; ее силуэт четко вырисовывался на фоне сияющего неба. Отвесный каменный склон обрывался у ее ног, ниспадая к желтому утесу, поросшему травой; за ним, крошечные и далекие, поднимались красновато-коричневые верхушки деревьев, растущих вдоль ручья.

  ЧаАкта, тяжело дыша, преодолевал последний участок склона, за ним следовали жрецы и члены совета - они пришли как раз вовремя, чтобы расслышать последние слова Маты.

  - Так мы будем спасены, ибо никто не посмеет поднять на нас руку, пока сам Бог наблюдает за нами с холма, а его лик чист и окружен сиянием. Подобного не случалось нигде и никогда. С Его помощью и под покровительством моего Повелителя вы станете славнее и богаче, чем прежде, потому что люди из других племен наверняка будут путешествовать много дней, чтобы увидеть это.

  ЧаКкта услышал более чем достаточно. Он вышел в центр круга, подняв руки, призывая к тишине. В своей официальной мантии, украшенной Знаком Бога, он производил сильное впечатление. Поднявшийся было шум утих; только Мата продолжала улыбаться, уперев руки в бока. Она равнодушно наблюдала за происходящим сверху, длинные черные волосы падали ей на лицо.

  - Спустись оттуда, - резко сказал Верховный жрец. - И послушайте меня, все вы, люди. То, что вы сделали, - это зло.

  Жители деревни сердито зашумели, и он повернулся, указывая пальцем, рукав его мантии развевался на ветру.

  - Сейчас не время для игр, - сказал он. - На севере, менее чем в пяти днях пути отсюда, много воинов; больше воинов, чем вы, я или кто-то из нас когда-нибудь видел. Никто не может сказать, откуда они взялись, но они несут с собой смерть и огонь, и вы это прекрасно знаете, как и я. Вот уже целую ночь и целый день мы сидим в Доме Совета, обсуждая многие вещи, как всегда, заботясь о безопасности людей. Какое-то время мы были не уверены; затем среди нас появился некий Бог, который был зелен и высок...

  - Это, конечно, странно, - пропищал пожилой мужчина с седой бородой. - Потому что Бог был со своей Невестой, с Матой. Мы слышали это из ее собственных уст.

  Чаакта никогда в жизни не слышал, чтобы простолюдин противоречил ему; его глаза вспыхнули от ярости, и на мгновение он подумал о том, что стоит сбить наглеца с ног. Жрец сглотнул и заставил себя успокоиться.

  - Я верховный жрец Бога, - холодно произнес он. - Ты забываешь свое место; благодари Бога, что в своей милости он дозволяет тебе держать язык за зубами. - Он снова поднял руки. - Я ваш жрец, - сказал он. - Разве я не давал вам мудрых советов и не привел вас к процветанию? Разве это не правда?

  Его прервал рев. Отдельные голоса прорывались сквозь общий шум.

  - Мата... Мата вела нас...

  ЧаАкта почувствовал, как у него под одеждой выступил пот. Толпа подалась вперед; жрец властно остановил ее.

  - Послушайте меня, - сказал он. - Выслушайте меня, спасая свои жизни. Люди с севера говорили нам... некоторые из вас сами видели, что частокол - не защита от этих воинов. Потому что они плотно наседают на преграду, рубя и нанося удары мечами, и в конце концов рушится самая прочная изгородь. Мы должны сделать вот что. Мы должны окружить деревню большим валом и рвом. Мы насыплем высокие груды мела, чтобы подниматься было круто и скользко; а во рву мы поставим настоящие леса из множества заостренных кольев. Мы выставим у частокола наших лучших пращников и лучников и будем сдерживать врага, пока он не устанет. Это открыл мне Бог, и это мы должны сделать немедленно.

  - А вот что Бог открыл мне, - воскликнула Мата. Она наклонилась, подняла что-то, лежавшее у ее ног, и показала всем: козлиная шкура, выделанная, мягкая, и на ней крупными черными штрихами углем была нарисована фигура человека. Он яростно размахивал дубинкой, которую держал в руках; глаза его сверкали; его огромный член гордо вздымался, грудь была выпячена. - Взгляни на облик Бога, - сказал Мата. - Таким он предстал передо мной не более двух часов назад, когда я сидела здесь на траве. Пока ты и твои седобородые приятели, ЧаАкта, качали своими глупыми головами в Шатре Совета и говорили длинные глупые слова...

  При этих словах кровь, казалось, отлила от лица и рук ЧаАкты, и он похолодел как лед.

  - Мата, невеста Бога, - сказал он, - ты лжешь...

  Глаза Маты наконец засверкали, наполнившись