Новые миры. Ежеквартальное издание. ВЫПУСК 1 - Баррингтон Дж. Бейли

требуя принести копье, побежал вниз по склону холма, размахивая над головой мечом. Повсюду люди бросали мотыги и хватались за оружие. Образовалась плотная толпа. Это остановило атаку, хотя тяжелые всадники на огромной скорости пробили большие бреши в рядах жителей деревни. Воины, сражавшиеся хорошо, перестроились; и началось отчаянное отступление вверх по склону, поросшему травой, к воротам частокола. За спинами сражающихся сновали по холму женщины и старики, на бегу отбрасывая в сторону корзины с щебнем. Мата, неутомимо рывшая землю, подняла голову и увидела, что осталась почти совсем одна. Великан был готов, оставалось доделать только часть ноги; но на ее голос, пронзительный, как птичий крик, никто не обратил внимания.

  Маган, сражавшийся изо всех сил, услышал позади себя новый устрашающий звук. Вождь в ужасе оглянулся, и с его губ сорвался стон. Над частоколом в небо поднимался черный дым, окаймленный прыгающими языками пламени; на крепостных стенах раскачивались крошечные фигурки, сцепившиеся в смертельной схватке. Стало ясно, что атаку вели с двух сторон: вторая колонна налетчиков, незаметно приблизившись, уже захватила почти опустевшую деревню и подожгла хижины.

  Надежда исчезла, теперь оставалось только одно. Маган громко закричал.

  - Великан... Пробивайтесь к Великану и сражайтесь...

  Воины отступили, сомкнулись и приготовились к бою; образовался полумесяц, отодвигавшийся по траве шаг за шагом. Чужаки атаковали его снова и снова, они были безрассудны и ловки. Повсюду падали люди - и оставались лежать беспорядочными кучами, едва различимыми сквозь стелющийся дым. Маган открыл рот, чтобы снова закричать, и копье с зазубренным наконечником вонзилось ему в горло и обагрилось кровью в футе от его головы.

  Позади сражающихся, почти между копытами лошадей, небольшая группа обезумевших людей по-прежнему копалась в земле. Пот заливал Мате глаза, ослепляя и обжигая; волосы падали ей на лицо; казалось, что две траншеи сошлись только случайно. Бог обрел форму.

  Мата повернулась, выкрикивая вызов, и запустила мотыгой в лицо всаднику. Она побежала вверх по склону, пересекая его по диагонали. Волосы развевались вокруг ее головы, обнаженная грудь колыхалась, вырвавшись из-под распахнутого платья. Трава перед ее глазами металась и дергалась, но безумие, бушевавшее в мозгу, ослепило Мату, и она не замечала ничего вокруг. Поравнявшись с головой Великана, она повернулась, издав торжествующий вопль, глядя вниз на великое дело, до которого ЧаАкта не дожил; и шеренга под ней рассеялась, последние мужчины деревни рухнули безжизненными кучами на землю.

  Что-то прожужжало мимо нее, и еще раз. Она побежала дальше, петляя, как заяц - только ее соплеменники пользовались пращой. Женщина рядом с ней пошатнулась, и на ее лбу появилось кровавое пятно. Мата посмотрела вверх, на частокол и сторожевую башню, и увидела темное пятно падающего снаряда. На мгновение в ее угасающем разуме вспыхнуло удивление - как же небо могло сжать кулак и так сильно ударить ее по губам; затем ее ноги подкосились, и она покатилась назад по склону. Наконец она замерла возле пятки Великана; за ней по траве тянулись нечеткие красные пятна.

  Наконец Он выплыл из мучений и тьмы, еще светлее и прекраснее, чем раньше. Он склонился над ней, нахмурившись, в его огромных золотистых глазах читалось сострадание. Дрожь сотрясала ее изуродованное тело. Казалось, она подняла руки, и его появление принесло ей сначала величайшее страдание, несравнимое ни с каким другим, а затем величайшее умиротворение. Она вздохнула, подчиняясь - и Повелитель Зерна подхватил ее и унес в далекие края блаженства.

  Захватчики были очень довольны. В складских ямах деревни, не пострадавших от огня, оказалось достаточно зерна на всю зиму; долина была защищена со всех сторон; и в окрестностях не осталось врагов. Вожди расхаживали с важным видом, позвякивая безделушками, которые украли у мертвых; в то время как те чужаки, которые искали иных радостей в руинах среди холмов, обнаруживали еще теплые тела.

ДЭВИД РЕДД

  УЗНИКИ РАЯ

Шаамон была художницей - и она сама казалась произведением искусства. Ее массивное тело обладало такой же неуловимой привлекательностью, как сверкающий драгоценный камень. Она напоминала облако туманных вуалей, обвитых вокруг вертикального молочно-белого цилиндра тридцатифутовой высоты. Светящиеся газовые покровы на ее теле пребывали в постоянном волнообразном движении, соперничая со светом, который мерцал в вечернем небе. При ярком свете Шаамон напоминала уже не произведение искусства, а пыльную паутину, но в вечных сумерках была поистине прекрасна.

  Другие вуали окружали ее, вздымаясь по бокам, создавая настоящий лес огней. Они казались неподвижными, но непрестанно работали, медленно измельчая камни, которых касались. Острые кромки вуалей срезали края везде, куда могли дотянуться - самые твердые поверхности не были им помехой, нужно только время. Так проводили свою жизнь мерцающие вуали, совершая паломничества к горам и медленно чертя узоры на камнях.

  Отвлекшись от золотой паутины мыслей, созданной в непрестанном телепатическом общении, Шаамон скользнула к внешнему краю округлого узора и застыла у черты. Она внимательно изучила свою работу, отыскивая малейшие несовершенства. Внутри круга на известняке появились странные точки и пересекающиеся линии. Каждая деталь была связана с другими, и даже глубина линий имела особое значение.

  Работа завершена. Баланс окружностей в центре узора потребовал куда больше усилий, чем все остальные детали, но дело того стоило. Все получилось идеально.

  Большая сияющая колонна молочного цвета, изучающая странный узор, вырезанный на камнях - разве она отличалась от художника-человека, рассматривающего свое новейшее творение? Возможно... Шаамон не приглашала друзей, чтобы они могли оценить ее работу, ведь искусство было частным делом, и узоры создавались для личного удовлетворения, не для удовольствия других. Узоры считались просто выражением творческих импульсов, присущих всем работающим женским особям.

  Шаамон снова направила мысли вовне, изменив ауру телепатического потока. Все участвующие в процессе вуали знали о ее возвращении.

  Наслаждаясь неповторимым золотым мгновением, Шаамон сообщила другим вуалям, что она закончила узор и возвращается в свое Гнездо. Могучий всплеск нежных дружеских прощаний окатил ее мысленным потоком; она склонилась, с благодарностью принимая пожелания. Шаамон неохотно оторвалась от золотого телепатического потока и осталась одна в своем бледном мире. Потом она напряглась и взмыла в воздух, распрямляясь в полете. Прежде чем упасть, она приняла естественную форму; округлая вуаль стала настолько тонкой, что казалась почти двумерной. Ее тело струилось и парило прочь от холма, медленно набирая высоту. Как приятно снова лететь... Она не возражала против того, чтобы принять форму цилиндра во время работы, но это значило, что она не сможет летать, пока вырезает свои узоры на склоне холма.

  Набирая скорость, Шаамон мчалась по воздуху. Навигация в воздухе не вызывала трудностей,