Новые миры. Ежеквартальное издание. ВЫПУСК 1 - Баррингтон Дж. Бейли

таком освещении черной, но на самом деле знакомой - зеленой, как прорастающее зерно. Тогда она закричала, громко и пронзительно, и существо нетерпеливо зарычало.

  - Успокойся, маленькая дурочка, - сказало оно. - Бог здесь.

  Фигура была богоподобной, но голос, хотя и приглушенный маской, Мата знала слишком хорошо. Это был голос ЧаАкты.

  Ее конечности, онемевшие от страха, ослабли. Она бросилась к двери, пригибаясь, отбиваясь от цепких рук, но Верховный жрец схватил ее за волосы и с силой швырнул обратно на ложе. Она лежала, тяжело дыша, и пыталась откатиться в сторону. Он склонился над ней; маска больно ударила ее по щеке. Она царапалась и кусалась; и когда маска упала, стало видно искаженное лицо ЧаАкты. Тогда она бросилась на него, колотя сжатыми кулаками, но ее руки быстро перехватили, удары сыпались на ее тело градом. Она, всхлипывая, свернулась калачиком, сжавшись вокруг яркого клубка боли; ее поднимали, бросали на землю и снова поднимали. Перед глазами у нее закружились огни, похожие на волшебные всполохи дыма от семян. Когда избиение закончилось, она больше ничего не видела, а во рту у нее было пусто и жгло. Она лежала в оцепенении, не в силах сопротивляться, чувствуя, как огромная тяжесть ЧаАкты давит на нее. После этого сон или кошмар повторялся много раз, пока в середине ее тела не возникла сильная жгучая боль; но ближе к рассвету Верховный жрец оставил ее в покое.

  II

  Она медленно двигалась в холодном сером свете, распуская растрепанные волосы. Перевернулась, нащупала пятками твердый земляной пол.

  Движение вызвало головокружение и сильную тошноту; она снова опустила голову и попыталась вызвать рвоту, но ничего не получилось.

  Со временем недомогание немного отступило. Она открыла затуманенные глаза и посмотрела вниз. Ее тело, которое раньше было гладким и белым, теперь покрылось синяками и запекшейся кровью. Она тяжело дышала, закрыв лицо руками. На них тоже остались темные полосы.

  Она стиснула зубы и опустилась на колени рядом с кувшином. Плеснув воды на плечи и голову, она немного оправилась. Она неуклюже принялась вытираться дочиста. Наконец она сделала глоток, избавившись от металлического привкуса во рту.

  Поперек кровати лежала туника из тонкого выбеленного льна, украшенная на груди изображением Бога. Она некоторое время смотрела на одежду, затем встала и с трудом натянула через голову. Она выглянула между плетеными сетками. В лучах рассвета она увидела скорчившуюся фигуру у входной двери. Она начала подкрадываться к ней, дюйм за дюймом, бесшумно опуская ноги.

  Какое-то шестое чувство заставило ЧаАкту проснуться. Он сел, вытянув руку, и огромная маска Бога ударилась о его череп. Он застонал, обхватив руками лодыжки Невесты. Мата в бешенстве ударила снова, бросив маску вниз с высоты. Глаза ЧаАкты закатились, обнажив белки. Верховный жрец выгнулся дугой, дыхание со свистом вырывалось из его носа, но пальцы по-прежнему сжимались крепко. Третий удар рассек кожу на его голове белым полумесяцем, который мгновенно залился красным. Он упал навзничь, ударившись головой о светлую шероховатую стену, а Мата побежала.

  Страх придал ей сил. Только у подножия холма она остановилась, согнулась пополам, сжимая руки под юбкой. Спазм прошел; она испуганно посмотрела вверх, уверенная, что ее заметили. Но деревня и высокий, поросший грубой травой склон были пусты.

  Она снова двинулась в путь, переходя то на шаг, то на бег, потирая бок, чтобы облегчить боль. Какое-то время она почти вслепую следовала по дороге Великой процессии. Как только перевал и Священный курган скрылись из виду, инстинкт заставил ее свернуть в сторону. В низине между холмами и морем в лучах раннего солнца чернела неровная поросль леса. Сюда ее соплеменники никогда не заходили, потому что лес был пристанищем волков и медведей, диких кошек и свирепых духов, и все здравомыслящие обитатели меловых холмов избегали его. К полудню она спряталась за деревьями, на какое-то время скрывшись от посторонних глаз.

  Голод и ночной ужас теперь брали свое. Она часто падала, спотыкаясь о лианы и невидимые коряги. С каждым разом ей требовалось все больше времени, чтобы подняться. Наконец она остановилась, испуганно оглядываясь по сторонам. Деревья вокруг нее стали выше; их огромные силуэты, черные и зловещие, заслоняли все, кроме проблеска света. Земля между узловатыми стволами была неровной и изрытой; ее покрывал ковер старого шиповника; ветви и сучья свисали неподвижно, и не было слышно криков птиц.

  Она провела рукой по мокрому лицу и, пошатываясь, пошла дальше. В конце концов, не разбирая дороги, она достигла небольшого обрыва. Мата заметила опасность слишком поздно: поросший густой травой склон, блеск воды и грязи в десяти футах внизу. Она тяжело, с глухим всплеском, рухнула вниз. Мягкая земля спасла ее, по крайней мере, от переломов; она проползла ярд, потом два и лежала, думая, что больше никогда не встанет.

  Затем подул ветер, наконец-то зашевеливший верхушки деревьев и зашептавший в густом подлеске.

  Она подняла голову, нахмурилась, пытаясь оживить свой разум. Снова подул ветерок, и она, казалось, с необычайной ясностью увидела желтые склоны холмов, которые покинула навсегда.

  Она со стоном приподнялась. Здесь, среди деревьев, где не было никого, кроме дьяволов, ни один Бог никогда не стал бы искать ее кости. Ее конечности дергались, как у марионетки, не подчиняясь воле; слезы катились из глаз, но губы шевелились, шепча молитву. Молитву Повелителю Зерна, Зеленому, Создателю Хлеба.

  Путь лежал через неглубокое болото, поверхность которого была покрыта полосами коричневатой пены. Спотыкаясь, она пересекла топкое место. Солнце поднялось совсем высоко; она смутно чувствовала, как яркие лучи обжигают спину и руки. На другом краю топи она снова остановилась передохнуть, наполовину укрывшись под зарослями шиповника. Дальше земля плавно поднималась, и ей казалось, что Повелитель зовет ее откуда-то спереди, зовет все громче и отчетливее. Она с трудом продвигалась вперед, замечая, как редеют деревья. Наконец она вырвалась из зарослей папоротника, споткнулась и, пораженная, упала на колени.

  Впереди, ярко освещенный солнечным светом, тянулся длинный гладкий меловой хребет. Через него, огибая опушку леса, прежде чем подняться на гребень, проходила изрытая колеями дорога, а на дальнем конце гребня виднелась деревня, огороженная сторожевыми башнями и частоколом. В таком месте она родилась и выросла; но это был не ее дом. Она никогда раньше не видела этих мест.

  Какое-то время она лежала там, где упала, уткнувшись лицом в мягкий дерн. Ее разбудило звяканье упряжи и скрип колес. Она с облегчением села. По тропинке степенной трусцой двигалась громоздкая двухколесная повозка, доверху нагруженная хворостом. Возница натянул поводья, увидев ее, и она с