По воле чародея - Лилия Белая

и Данилку. Властош отпрянул от огненной преграды в сторону, закашлялся: едкий дым пробирался в лёгкие, щекотал глотку. Мельник уже находился внизу, Настасья спускалась за ним, а вот Данилка не спешил. Глазастый мальчонка успел заметить, что пламя лизнуло подол плаща колдуна и побежало вверх по его спине, грозясь спалить длинные волосы. Данилку испугало сознание того, что спустя время он станет свидетелем ещё одной смерти. Может, справедливой, а может и нет, кто его знает.

– Господин волшебник, кхе-кхе, – пробормотал он, закашлявшись, – у вас позади что-то подгорает! – И с последним словом улепетнул вниз.

Пока со второго этажа разносился вопль пана и непонятные слова, вероятнее всего, заклинания, Данилка смотрел, как названая сестрица с отцом отчаянно пытались выбить дверь и выбежать наружу.

Всё было тщетно: помещение находилось под чарами, и отпереть дверцу мог только наложивший заклятие чародей. Мелинар, насколько ещё хватало голоса и сил, принялся просить у дочери прощения. Понимал: ежели суждено погибнуть, то он обязан хотя бы добиться отпущения грехов, коих было, как он сам считал, немало. Настасья порывисто его обняла.

– Я не зла на тебя, тятя! Нисколько, родненький мой! – губы девчушки дрожали, она целовала батюшку в щёки, захлёбывалась слезами и дымом.

Данилка, успевший подбежать и кинуться в объятия хоть и чужих по крови, но таких родных по духу людей, тихо молвил, глядя на надвигающийся огонь:

– А я мамку вижу! Вон, стоит, улыбается мне.

Ни Настасья, ни Мелинар не видели в ревущем пламени ничего. Мельник крепко прижал к груди мальчика и склонил голову. Скоро, очень скоро в обличии огненной стихии их обнимет госпожа Смерть, древняя многоликая языческая богиня. Криков Властоша слышно не было. Значит, его она уже обняла. Погиб?.. Что ж, как бы выразился он сам, невелика потеря!

Жар стал невыносимым, глаза щипало, из горла вырывался кашель. Хоть бы глоток воздуха проник через самую малую щёлку! В один момент Настасья ощутила внутри себя непреодолимую панику. Она закричала от бессилия, толкнула дверь на себя, попробовала выбить, но лишь содрала с пальцев кожу.

– НЕТ! – заорала она через рыдания. – Нет-нет-нет-нет! Пожалуйста!

– Бесполезно, Насть, – прохрипел Мелинар, дыша в рукав рубашки.

– Пожалуйста, помогите… – всхлипывала Анастасия, опустившись у двери на пол. – Кто-нибудь помогите… Прошу… Мама, помоги мне. – В кармане она нащупала обережную куколку.

В тот момент Настя всей душой желала, чтобы магия, которую она проклинала с десяти лет, возродилась и освободила их из горящего плена. Но, как бы ни старалась, с пальцев срывались лишь слабые искорки, сияние которых не могло пересилить заклятие чёрного колдуна.

Прошли секунды. Минуты. Вечность. Огонь подбирался ближе, замыкал круг. В один момент, словно из другого мира над ухом задыхающейся девочки прозвучал ледяной уверенный голос:

– Рано сдалась, замарашка! Страх не должен становиться для волшебника препятствием, страх следует в хомут запрягать!

Анастасия широко раскрыла глаза. Сердце чуть не выскочило из груди от изумления. Над ней возвышался чародей, взлохмаченный, испачканный копотью и без дорожного плаща, вероятно, тот всё же сгорел. Без лишних слов чародей схватил её за руку, поднимая на ослабевшие ноги. Радость и ненависть Насти будто сошлись в жарком танце, решившись заключить перемирие.

Властош, держа подле себя Данилку, смотрящего на пана с тихим восторгом, усмехнулся:

– Вижу, единственный раз, когда ты рада меня видеть. Эй, мельник! – крикнул Вишнецкий, обернувшись. Мелинар кое-как поднялся. – Не стой истуканом, ежели сгореть не хочешь, выходи за дочкой! – И вновь обратив изумрудный взор на Настасью, произнёс: – А дверь, замарашка, отпирается проще простого. Отвожич!

Заклинание подействовало. Дверь со скрипом распахнулась. В горящее здание, ещё пуще взвивая огонь, влетел желанный воздух.

Все бросились наружу из пылающей мельницы, последним выбежал Властош и – вовремя: на то место, где он стоял мгновение назад, рухнула горящая балка.

Мелинар бежал, не выпуская из рук серпа. Он и чародей отошли подальше от горящего здания. Настасья же с Данилкой застыли, с каким-то детским неверием засмотревшись на огонь, достигший чёрного неба. Данилка шептал молитвы, путая заковыристые священные слова. Настасья в немом отчаянии зачарованно глазела на пламя.

Едва Мелинар откашлялся и наполнил лёгкие свежим ночным воздухом, тотчас накинулся на колдуна с обвинениями в поджоге.

Властош поднял руку в примирительном жесте:

– Опусти серп, Мелинар. Не будь глупцом! Неужто собираешься сражаться вот этим? Такими лунами мои крестьяне пшеницу жнут, а не дерутся насмерть. Я предлагаю договориться. Просто сдайся! Я тебя спас, старик, а мог этого не делать!

Худощавое лицо Мелинара вытянулось.

– Как благородно-то! – произнёс он. – Только ты свою шкуру спасал, прежде всего! Дерись!

– Ну что ж, как пожелаешь, – Властош недобро улыбнулся: пусть и зрелый человек – мельник, а умом вышел не лучше, чем молодой пылкий кузнец. – Но прежде, чем начнём, я, пожалуй, отблагодарю тебя в ответ за твоё «спасибо»!

И пан вскинул руку. В тот же миг с горящей лопасти мельницы к нему на ладонь упал маленький огненный клубок. Шар разросся в руке колдуна, и Вишнецкий бросил его в избу Мелинара. Пылающий шар пробил крышу, будто он был из тяжёлого чугуна. Настасья завопила, видя, как огонь изнутри охватил дом. Всё только начиналось. Властош снял с груди дорожную суму, отошёл, положил её на траву под деревом, а сам вынул из ножен кинжал. Мелинар голосил и причитал, хватаясь за голову: его нехитрое хозяйство погибало на глазах.

– Забавно, – взирая на пожар, молвил чародей. – Как в одночасье можно потерять всё из-за одного своего упрямства! Жаль, мельник, но ты сам выбрал такой путь!

Пан подбросил вверх кинжал. Зависнув в воздухе, клинок блеснул, вытянулся и превратился в меч. Властош ловко поймал его.

В Славении мечи канули в прошлое десять лет назад; ныне знать предпочитала носить шпаги, на заморский манер, посчитав, что пора и оружие одарить своеобразной элегантностью. Только дворяне чародейского рода отдавали дань старому.

Настасья с Данилкой, стоявшие в сторонке, переглянулись. Мельник сглотнул ком в горле. Он понимал: проиграет. Умрёт. Сегодня. Сейчас. Что может сделать худосочный старик с обычным серпом против чародея с мечом? Страх, жаром исходящий от пламени позади, окутал отца Насти. Нет, сдаваться нельзя.

– Токмо давай без колдовства твоего, лиходей! – воскликнул Мелинар. – Или слабо тебе драться по-честному?!

Вишнецкий засмеялся:

– Чтобы убить тебя, магия мне не понадобится. Силы только истрачу!

Предсказание по картам сбывалось. За пожаром последовал бой.

Противники встали напротив друг друга. Властош рубанул резко, размашисто, дабы сразу закончить только начавшуюся битву, но мельник сумел увернуться. Он переходил в отчаянное наступление, серп просвистел возле лица Властоша. Скулу мага рассекла алая полоска. Вишнецкий