По воле чародея - Лилия Белая

Захарий Настю обижает, а Данилушка с обидчиками не дружит.

Когда друзья приехали в Южную Полесовку, Любор подозвал к себе Данилку и отдал ему свёрток со склянками.

– Лекарства мамке отдай, – велел он и погрозил пальцем: – Да не говори от кого, скажешь, сам заработал в столице, сам купил у лекарей.

Любор знал, что делает. Овдовевшая крестьянка после смерти своего Некмира, пусть и зажила легче без постоянных побоев, но еле сводила концы с концами. При жизни супруг, как помнил Любор, нещадно сёк Данилушку за любую провинность и лихо пропивал деньги. На чёрный день у семьи никогда ничего не оставалось.

Любор не встретился с мамой Данилки, видно, не хотел видеть, насколько она побледнела и исхудала от болезни. Он помог, чем мог.

Перед отъездом дядюшка Любор строго наказал Насте ждать отца и не выезжать за пределы Полесовки без надобности.

* * *

Несколько дней не появлялся дома мельник. Настасья долго волновалась за отца, но работа отвлекла от мрачных дум. Девочка перестала отсчитывать дни календаря до следующего четверга. Перестала думать, сколько заработал батюшка в столице и дали ли ему возможность торговать.

Из собственных запасов Настасья собрала в котомку зерна, муки, сыра и хлеба, принесла угощение в жилище доброй соседке. Она помогала матери Данилки, пока мальчик носил воду, топил печь и работал на огороде. Настя кормила Лисавету, поила, выхаживала, пробовала утешить. Бывало, читала молитвы над болящей, обращаясь к иконе Единого, озарённой огоньком лампадки в красном углу избы.

Данилушка поил маму лекарствами, что дал ему Любор, но той лучше не становилось.

– Как ты думаешь, матушка выздоровеет? – спрашивал Данилка, когда Лисавета наконец засыпала под монотонное пение молитв.

– Я чаю, всё будет хорошо, она поправится, – отвечала Настасья без особой уверенности.

Она хотела помочь Лисавете магией, но как нарочно ничего не выходило! Она от всего сердца желала выздоровления, но с пальцев не слетало солнечных искр. Ничего. Когда сердце требовало чудес, их не случалось.

«Я не волшебница и никогда ею не стану. Зачем стараться, если не умеешь управлять своей Силой? Лучше бы Мать-Природа не награждала меня таким даром, я неумёха. Я не хочу обладать этим проклятым даром!..»

Так думала Настасья, запястье её жгло огнём, кулон на шее слабо светился. Почему мать передала дочери сей талисман перед тем, как погибнуть? Наследственный ли у них дар?.. И что замыслил этот господин Вишнецкий, зачем она ему? Много вопросов вертелось в голове девушки, но задавать их было некому.

Через три дня Лисавета пошла на поправку. Жар спал, вернулся аппетит. Друзья не прекращали заботиться о ней. К вечеру, правда, радостные новости сменились горем. Возвратился из города Мелинар. Завидев, в каком состоянии появился он рядом с околицей Настя охнула. Отец, весь избитый, грязный, будто кубарем скатился в овраг, вёл под уздцы хромающего коня, что тащил за собой пустую повозку.

– Ограбили, – выдохнул Мелинар и сел обессиленный прямо на землю. – Все шестьдесят рублей, которые сумел набрать… У меня всё получилось! Видать, чары негодяя иссякли, и я смог продать муку, и тут!.. – мельник зарыдал, отчаянно забив кулаками по траве.

Перед его глазами возникла сцена в лесу, когда на него набросился неизвестный, избил и, выхватив кошель, скрылся в чащобе.

Настасья попросила рассказать, как выглядели бандиты.

– Разбойник как разбойник, замазюканный, здоровенный, я не помню… Он был один… Что я теперь скажу Любору? Что мы будем делать, Настя?.. – Тут Мелинар внезапно рассвирепел и замахнулся на дочь, закричав от горя: – Всё из-за тебя! Если бы ты вышла замуж, мы бы не нуждались в деньгах! Если бы ты не была такой дерзкой, быть может этот пан не стал бы нам вредить!

Дочь отшатнулась. Батюшка всегда обращался с ней мягко. Но возмущаться она не стала, понимая, что не зло он на неё выплёскивает, а отчаяние.

– Не горюй, тятя. Тебе надо отлежаться. Найдём мы деньги, найдём… Надо верить! И потом, ведь есть Зорянка. Она нас прокормит! – Анастасия тщетно пыталась успокоить отца, имея в виду их добротную корову, живущую в хлеву.

Единственная, но такая незаменимая, самая настоящая кормилица. К тому же, помимо коровы оставались ещё и куры. Рано горевать! Скоро их страдания прекратятся, надо просто подождать.

– Верить и ждать, говоришь? Хах, вот по-другому запоёшь, когда к нам заявится этот проклятый лиходей! Захарий бы обеспечил тебя и меня, такой хороший парень, он бы защитил нас, была бы ты его женой, а ты… Эх, погубишь меня, погубишь…

Разом потерявший надежду на лучшее и веру в Единого, Мелинар махнул рукой и ушёл, понурив голову. Данилушка нахмурился, задумчивым взором проводил отца Насти.

– А где твой горе-женишок прохлаждается, Насть? – спросил он. – Где он, когда тебе плохо? Дня два как должен был вернуться! Во дурак!

Настасья задумалась.

* * *

– Неправильно всё это, он же старик, а я ему синяк поставил. Ему и так хорошенько досталось от псов государевых.

– Ты всё сделал правильно, коваль, – ухмыльнулся Вишнецкий, забирая из рук Захария добытый грабежом кошель с монетами.

Чародей и кузнец устроили небольшой привал на берегу реки, протекающей вдоль леса. Коней привязали к берёзам, а сами сидели на траве и перекусывали купленной в Славенске выпечкой.

– За разбойника себя выдал, – качал головой Захарий, не прожёвывая мясной пирог, а глотая и давясь. – А если… Ик!.. Если он меня узнал? Ик!

Властош следил прищуренным взглядом за солнечными зайчиками, весело прыгавшими по речной ряби.

– Не узнал, не волнуйся, – волшебник налил из жбана в кружку квас и сделал глоток. – У мельника не должно быть денег, иначе как, по-твоему, мы с ним совершим сделку? Ничего, осталось недолго. Скоро я навещу твою невесту. Ты ведь хочешь, чтобы она была твоей, правда, Захарушка?

Кузнец энергично закивал:

– Хочу, пан! Больше всего на свете! Только, вот… Мне кажется, нечестно всё это.

– Нечестно получать отказы да оплеухи. Ты достоин лучшей девушки, а влюбился в эту замухрышку.

– Нет, не называйте её так! – встрепенулся кузнец, даже подскочил от негодования. – Я ведь её люблю, и она полюбит меня!

Властош взглянул на него с горькой улыбкой, щурясь от слепящего солнца. Решив, что пришло время, пан поднялся с земли, вытащил из-за пояса кинжал. Следовало провести один ритуал, чтобы замарашка поняла, с кем имеет дело. Слегка припугнуть.

– Что вы собрались делать? – спросил встревоженный Захарий.

– Давай без вопросов. Подстрели птицу, любую, лучше – рябчика. И принеси его мне.

Властош взял с земли отломленную ветвь, закрыл глаза, сосредоточился, зашептал заклинание. Захарий увидел, как по рукам колдуна пробежали