По воле чародея - Лилия Белая

круглым столиком, ножки которого хозяин дома вырезал наподобие лап медведя. Мельник и его дочь успели поведать, что с ними приключилось после ухода Любора. А вот Данилка, бегавший в торговые ряды купить маме сладостей, не успел застать ни королевского советника, ни пана колдуна, потому слушал рассказ с особым интересом.

– Сто славенских рублей пан требует к следующему четвергу, – с горечью заключила Настасья.

Она обречённо закрыла лицо руками, силясь скрыть выступившие слёзы. Теперь она понимала, что несмотря на брошенную шутливую фразу, дождик в четверг взаправду мог хлынуть.

– Сто рублей за плащ, который можно просто выстирать? Немыслимо! Откуда ж мне взять такие деньги? – размышлял мельник, глядя куда-то в пустоту.

Хотелось ему побранить дочку за то, что не умеет смотреть под ноги и вечно в облаках летает, но Мелинар всё же сдержался и продолжил бесстрастным голосом:

– Не торговать мне теперь на базаре, сам советник так заявил. Не хочется мне, друг Любор, на шибеницу угодить… Вот только понять не могу одного. Откуда взялись эти черви? Почему их видели все, но не я? Или я ослеп, быть может?..

– Не ослеп, – откликнулся резчик, доселе хранивший молчание. – Уверен, что все видели, окромя тебя?

– Ну, была одна девочка в платочке, сказала, что мука чистая.

– Значит, колдовство, – твёрдо заявил Любор.

– Допустим, колдовство, – Мелинар отхлебнул деревянной ложки бульона, сваренного для гостей. – Но зачем ему мне мешать? Он же деньги хочет получить!

Любор качнул головой.

– Чудак-человек ты, мельник! Не деньги ему нужны, не деньги, а… она, – резчик указал на Настю.

Девочка вздрогнула. В заплаканных глазах отразился страх.

– Но что ему надо от нашей Настеньки? – спросил Данилушка, всегда готовый защитить названую сестру.

– Господин богатый, как я понял, помещик… Вероятно, крестьян не хватает, чтобы спины на него гнули. Может, понравилась, может, ещё что дурное в голову взбрело. В первый раз отпустил, а тут так резко переменился, хм… – Любор в задумчивости потёр подбородок и серьёзно посмотрел на мельника: – Обхитрить нас и получить твою девоньку бесплатно для него не составит труда. Кто мы, а кто – он. Эти шляхтичи ради забавы из кожи вон вылезут. Впрочем, не мне тебе рассказывать. Ты и сам всё знаешь. Но то было бы полбеды. Ох, спички-ящики! Вы говорите, Вишнецкий – чародей? Сию фамилию я не раз слышал в городе.

– Он говорил, будто он – глава какой-то шляхты, – сказала, припоминая, Настасья.

– Не какой-то, а Волховской. Самая главная чародейская свора, множество богатейших семейств. Вот откуда имечко-то мне знакомо. – Любор приложил ладонь ко рту, изумлённо замотал головой: – Ох, ну и в беду вы попали. Поди, знак твой солнечный этот пан видел?

Настасья сомкнула губы и, кинув обеспокоенный взгляд на запястье, кивнула.

Тонкие губы резчика тронула горькая усмешка:

– Незавидная участь – стать крепостной пана, да и к тому же – чародея, – продолжал плотник. – Что ему взбредёт в голову, одному Единому известно. У волшебников иные боги, старые, а значит, и законы у них другие.

И Любор завёл рассказ. По его словам, свободным людям следовало надеяться на удачу и защищаться, а говорить о невольных помещичьих крестьянах не было смысла: никаких прав они не имели. Государь последнее время не жаловал волшебников и вёл с ними собственную игру. Когда-нибудь, игра должна была закончиться и привести одну из сторон к победе, только пока не было ясно, какой ценой достанется эта победа, и станет ли жизнь простых людей, не богачей и не чародеев, а того самого низшего слоя общества, цениться выше, чем жизнь больной свиньи или ящик кислого вина? И всё-таки без особого документа ни один дворянин не имел права закрепощать свободного человека.

– Потому побороться против колдуна можно. И нужно! – заключил старый мастер, поглядывая на встревоженных друзей. – Его Величество не больно жалует чародеев, и против закона пан не пойдёт. Надеюсь. Так что надо найти деньги во что бы то ни стало. Ежели, конечно, хочешь сберечь дочурку от рабства в поместье.

Мельник закивал и выпалил со всей твёрдостью, на какую был способен:

– Всё сделаю, Любор, всё! Дай только совет, как быть. Я уже потерял жену, благодаря им… – добавил он так тихо, чтобы Данилка, сидящий рядом, не услышал.

Резчик поднялся со скамьи, потирая ноющую спину, и ушёл в другую комнату, служившую спальней. Вернувшись, он положил на стол перед гостями свёрнутую тряпицу. По столешнице, звеня, рассыпались монеты.

– Здесь сорок рублей, – сказал резчик. – На чёрный день откладывал, вот, видать, он и наступил.

– Я не возьму, – Мелинар сложил монеты обратно и подвинул свёрток хозяину.

Тот настойчиво возвратил.

– Ох, ёжики-спички, не смей со мной ссориться! Куда ж ты денешься, друг мой любезный? Возьмёшь-возьмёшь. Гроб я себе уже давно сколотил, похоронить, думаю, люди найдутся, так что эти деньги вам сейчас нужнее. Не думай о возврате. Забудь! И не радуйся раньше времени, братец-мельник, здесь не хватает шестидесяти рублей, потому будем думу думать, как быть. Дочку твою отправим в деревню, пока остальное собирать будем. Может, и продашь муку, кто знает…

– Я останусь с отцом! – решительно заявила Настасья и добавила, что чародей может нагрянуть в любой момент, хотя не знает название деревни.

– Хорошо, что не знает. Деревень в округе много, да и мельниц тоже. Но с батюшкой ты не останешься, а поедешь домой. Сейчас, дорогая, придётся послушать старших, – Любор наигранно развёл руками, мол, что уж тут поделать? – Я отвезу вас завтра с Данилкой. Благо, мой ослик ещё в силах доехать до Полесовки. И помните, пожалуйста, помните: что бы ни случилось, вы всегда можете искать убежище у меня.

Мелинар, обойдя стол, со слезами крепко обнял Любора. Не так уж много лет они были знакомы, но мельник каждый раз убеждался, с какой осторожностью и любовью сам Единый выстругал душу резчика.

* * *

Едва забрезжил рассвет, Любор усадил ребят в повозку, запряг серого ослика Ишку, служившего ему без малого двадцать лет, и они отправились в путь. Мелинар с сорока рублями остался в столице торговать на свой страх и риск.

За время поездки никаких происшествий не случилось. Настасья постепенно успокоилась, перестала оборачиваться и пугаться собственной тени. Поначалу ей казалось, будто за ними по пятам скачет на вороном коне пан Вишнецкий, но это были всего лишь фантазии. Данилка же погрузился в думы о своей захворавшей матери. Мальчонка лихорадочно размышлял, как помочь и маме, и подруге. Но что он мог сделать? На работу его никто не возьмёт, слишком мал, идти подмастерьем к кузнецу желания не возникало.