Опасные видения - Коллектив авторов

так подумав, я замер, чувствуя внутри предупреждение: «Перечитай». Родмен коварен. И я перечитал, и вдобавок к этой стилистической недосказанности меня проняла сама боль его идеи. Родмен попытался передать что-то очень тяжелое и по-своему пугающее. Дал мудрый комментарий о том же, о чем и я во втором абзаце этого предисловия. (В скобках.) Такие рассказы раньше писал Хайнлайн, такие делал несколько раз Воннегут, но большинство фантастов о таких и не задумываются. Слишком уж высоко витают в космосе. А у Родмена хватает привязок к «здесь и сейчас». И как раз эта озабоченность (и любовь) к трагедии нашего «здесь и сейчас» и породила рассказ о человеке, который побывал на Луне – дважды.

И последняя причина, почему появление Родмена меня так радует. Он боец, а не просто салонный либерал. Его наставление никогда не бояться венчалось приказом сражаться за то, что написал. И я пытался сражаться, иногда – с успехом. В Голливуде это трудно. Но мой наставник Говард Родмен – тот, кто однажды запустил тяжелой пепельницей в человека, отменившего его сценарий, и кого еще пришлось удерживать, чтобы он вдобавок и голову ему не открутил. В другом случае он послал очень могущественному продюсеру, до неузнаваемости порезавшему его серию, большую посылку в черном крепе. Внутри лежали ножницы с запиской, где было написано Requiescat in Pace[90] и название телепьесы. По студиям ходит легенда: если вам мало головной боли от работы с Эллисоном, зовите Родмена – работайте с оригиналом.

И зримое доказательство качества его работы – то, что Говард Родмен считается одним из самых занятых авторов Голливуда.

Человек, который побывал на Луне – дважды

Говард Родмен

В первый раз Маршалл Кисс отправился на Луну в девять лет, и вышло это случайно. На сельской ярмарке в небо улетел воздушный шарик – и Маршалл вместе с ним.

Спустился он только двенадцать часов спустя.

– Где ты был? – спросил Маршалла папа.

– На Луне, – ответил Маршалл.

– Быть того не может, – сказал папа, слегка разинув рот. И пошел рассказывать соседям.

Мама Маршалла – человек более практичный – просто поставила перед ним полную миску вкусных горячих хлопьев.

– Наверное, проголодался после такого путешествия. Поешь перед сном.

– Да, пожалуй, – ответил Маршалл и принялся опустошать миску. В разгар ужина появились репортеры: большой дядька с маленькими усиками и сушеный молодой человек, работавший в газете для оплаты учебы в Колледже гробовщиков.

– Что ж, – сказал усатый, – значит, ты побывал на Луне.

Мальчик оробел и кивнул, но ничего не сказал.

Гробовщик хмыкнул, но оправился, когда его обожгла взглядом мама Маршалла.

– И как оно там? – спросил усатый.

– Очень хорошо, – ответил Маршалл вежливо. – Холодно, свежо, поют много.

– И чего поют?

– Да просто поют. Песенки всякие красивые.

Гробовщик ухмыльнулся, но оправился, когда мрачная мама Маршалла со стуком поставила на стол стакан молока.

– Песенки всякие красивые, – повторил Маршалл. – Прямо как церковные гимны.

Пришли посмотреть на Маршалла три соседа. Они стояли в стороне от стола и глазели на мальчугана, который побывал на Луне.

– Кто бы мог подумать? – прошептал один. – Такой маленький.

Маршалл покраснел от гордости и опустил голову к миске.

Тут в кухонную дверь проскочили и сунулись между соседями четверо его однокашников.

– Спроси! – потребовал самый маленький.

– Эй, Марш! – окликнул самый смелый. – Пойдешь завтра в футбол гонять?

– Ну да, – ответил Маршалл.

– Порядок, – сообщил самый смелый остальным. – Совсем не изменился.

Вернулся папа Маршалла с еще двумя соседями, а одна тетенька привела мужа и восьмерых детей, хоть они жили в двух милях с половиной. Заглянула в окошко лошадь, забежала и спряталась под плитой курица.

В дверь позвонила учительница Маршалла и сама прошла через дом на кухню, когда ей никто не открыл.

Все смотрели на Маршалла с радостью и гордостью, но никто не мог придумать, что сказать. Даже когда, побрившись, прибыл мэр, рвущийся толкнуть речь, с ним что-то сделалось – и он замолк, не вымолвив ни слова.

На кухне потеплело от того, сколько набилось народу, но это было приятное тепло – веселое и радостное, и никто даже не толкался. Мама Маршалла только улыбалась и светилась от удовольствия, а папа пыхтел трубкой из кукурузного початка, устроившись на перевернутом ящике у плиты.

Репортер, который учился на гробовщика, начал было спрашивать Маршалла:

– Откуда знаешь, что ты был на Луне? – но дальше этого не зашел и почему-то очутился позади всех, на цыпочках выглядывая через головы.

Наконец курица прокуд-кудахтала, и всем вдруг стало смешно, и все громко рассмеялись.

Маршалл доел хлопья, допил молоко, поднял голову и увидал в окно, что и весь двор набит битком: люди стекались отовсюду, на лошадях и телегах, пешие и какие угодно. Он видел, что все ждут, когда он что-нибудь скажет, так что встал и произнес речь.

– Я никогда не собирался на Луну нарочно, – начал Маршалл. – Оно само так вышло. Шарик взлетел – а я его не отпускал. Уже скоро я смотрел на верхушки гор – от этого дух захватывает. Но я все поднимался и поднимался. По пути я рассердил орла. Он хотел подняться так же высоко, но не получалось. Как же он сердился, этот орел. Все горло от криков сорвал.

И люди на кухне – да и во дворе – с одобрением кивали.

– В конце концов, – продолжал Маршалл, – я попал на Луну. Как я и сказал, там очень хорошо. – Он прервал речь, потому что сказал все, что имел.

– А страшно было? – спросил кто-то.

– Чуточку, – ответил Маршалл. – Но воздух там свежий, и я перетерпел.

– Что ж, – сказал мэр, которому надо было что-то сказать, – мы рады, что ты вернулся. – И протянул руку, чтобы пожать руку Маршаллу.

Потом Маршалл пожал руки всем, и все разошлись по домам. Отошла от окна лошадь и вернулась пастись во дворе. Снова выскочила за дверь несушка, оставив яйцо под плитой. Дом опустел, но в нем все еще чувствовалось веселье. Словно все пришли и принесли с собой счастье, да так и оставили его в подарок – как курица оставила яйцо.

– Какой большой для тебя день, – сказал папа Маршалла.

– Наверное, уже пора спать, – сказала мама.

– Быть может, – продолжил папа, размышляя вслух, – быть может, в свое время выйдет из тебя великий первооткрыватель.

Маршалл посмотрел на маму и увидел в ее глазах страх, что выйдет из ее сына бродяга и лоботряс. И ответил, чтобы ее успокоить:

– Я тебе так скажу, пап. Скорее всего, я осяду на одном