На Литовской земле (СИ) - Сапожников Борис Владимирович

— Логично, — высказался фон Зальм, — вы должны отправить его величеству ответ, что до поры не можете выступить с войском ему на помощь, потому что это будет означать захват Поморья курфюрстом Иоганном Сигизмундом, что неприемлемо для короля Польского.

— Да плевать ему сейчас на всё Поморье, — отмахнулся Вейер. — Под ним трон шатается, он короны лишиться может. Отправлю гонца, а в ответ получу, что все земли, неправедно отнятые у Короны Польской, будут обязательно возвращены обратно. А чьей, спрашивается, кровью? Кто будет возвращать их? Воевать с курфюрстом? Сперва польём нашей кровушкой Мазовию, а уж после станем лить её в Поморье. Да ведь только прознают бургомистры Эльблонга, Гданьска, Мальборка, Торуни о том, что я увожу людей, как только я потребую, как пишет король, половину солдат гарнизона этих городов, они даже не станут сопротивляться курфюрсту. Откроют ворота да тут же постараются выторговать себе торговые привилегии побольше, нежели раньше было.

— И что вы предлагаете делать? — поинтересовался оберст фон Зальм. — Людей у нас меньше, чем в армии курфюрста, и хотя ваши солдаты такие же профессиональные вояки, за каждого из них я готов поручиться, — ещё бы не был готов, ведь он и привёл большую часть, и уж точно всех гауптманов с их наёмными ротами, — однако у курфюрста людей попросту больше. В открытом сражении нам его не победить, даже если заманим в ловушку. В самом лучшем случае, если такое выражение тут уместно, мы сможем организовать ему пиррову победу.

Увы, и хотел бы староста пуцкий поспорить с оберстом, да смысла не было. Кругом прав оказался фон Зальм. Несмотря на то, что разведка докладывала о том, что курфюрст передал мятежникам несколько полков ландскнехтов и даже вроде бы пару рейтарских, армия у него всё равно была куда больше той, что сумел бы собрать Вейер, даже полностью обескровив городские гарнизоны Поморья.

— Генеральную баталию мы курфюрсту давать не будем, — кивнул он, — устроим ему тотальную войну по всему Поморью. Подпалим землю у него под ногами. Отправь по несколько рот из самых надёжных солдат в гарнизоны Эльблонга, Гданьска, Мальборка, Тчева и Фромборка, пусть усилят их, это придаст тамошним бургомистрам уверенности. Капитанам же вели прислушиваться к настроению в городах и сообщать обо всём подозрительном в Пуцк. Если поймут, что магистраты с бургомистрами хотят сговориться с курфюрстом и открыть ворота перед ним, пусть немедленно берут власть в свои руки, арестовывают каштелянов и принимают командование над гарнизонами.

— Слушаюсь, — кивнул оберст и отправился к себе составлять приказы и выбирать капитанов, которых разошлёт по городским гарнизонам.

Проводив его, Вейер вызвал секретаря и велел ему записывать за собой. Говорил быстро, но внятно, так что молодой ксёндз успевал покрывать лист бумаги вполне разборчивой скорописью.

— Переписать королевское воззвание, — диктовал Вейер, — и огласить его в церквях по всем городам Поморья, а также разослать по местечкам, чтобы и там ксендзы зачитывали по воскресеньям. К тексту королевского воззвания добавить приказ о сборе посполитого рушения. Местом сбора шляхетского ополчения назначить Пуцк. По завершении сбора объявить конфедерацию, — он минуту подумал над названием, а оно очень важно, и решительно заявил, — Поморскую. Сформировать хоругви и назначить хорунжих. Первый приказ конфедератам будет атаковать войско предателя курфюрста Иоганна Сигизмунда Бранденбургского где только можно. Бить его всеми силами всюду, где увидят, уничтожать разъезды, убивать фуражиров. Подпалить у него под ногами саму поморскую землю, дабы шагу по ней ни один его солдат ступить не смог бы, не опалив ног.

Ксёндз закончил и поспешил переписывать начисто, повинуясь повелительному жесту старосты. Вейер же без сил опустился в кресло и снова поглядел на королевское воззвание, а после убрал его подальше, с глаз долой. Он не мог сейчас привести войска к Варшаве на помощь его величеству, у него здесь своя война.

И вот теперь уже армии курфюрста пришлось узнать на себе все прелести малой войны. Шляхетское ополчение удалось собрать достаточно быстро, все знали, что в бой им не идти, а нападать на фуражиров и грабить обозы — это ж чистый прибыток. Ради такого даже самый ленивый за саблю возьмётся. Вот только далеко было ополченцам, собранным в бору по сосенке и не обученным воевать друг с другом до лисовчиков и тем более до татар. Поэтому едва начавшись, малая война обернулась первыми поражениями для поляков. С фуражирами ездили рейтарские команды, и нападать на них теперь было себе дороже. Попробуй налети, когда тебя встретят залпом из пистолетов, а после ударят в палаши. Быть может, поляки и конный народ, потомки сарматов, да только железный порядок, заведённый у наёмников курфюрста, бил этот козырь и бил прежестоко. Обломав зубы о фуражиров и не разжившись ничем особо, ополченцы всё чаще стали поглядывать в сторону родных городов и местечек.

Новости эти, вкупе с тревожными сообщениями о настроениях среди шляхтичей, приводили Вейера в бешенство, вот только поделать он ничего не мог. Денег у старосты пуцкого едва хватало, чтобы собственные наёмные полки содержать. О том, чтобы взять где-то ещё ландскнехтов, кроме солдат оберста фон Зальма, и речи не шло. Городские магистраты, несмотря ни на какие королевские воззвания, не спешили открывать казну и выделять ещё денег на наём и содержание новых солдат. С ними приходилось за каждый грош, направленный на ремонт городских укреплений и пополнение порохового запаса, спорить до хрипоты и грозить всеми карами, какие только мог придумать Ян Вейер. Вот на юго-востоке, где враг близко, и враг такой, что жжёт, убивает, грабит и насилует, куда проще добиться денег у жадных купцов и городских чиновников. Там все боятся казаков, московитов, татар, многие своими глазами видели, что бывает, когда они приходят. Здесь же воевать придётся с таким же немцем, как и многие из чиновников, а судьба Вармии показала, что с ним вполне можно договориться.

— Малая война не удалась, — сокрушённо заметил Вейер в разговоре с оберстом фон Зальмом. — Придётся воевать с курфюрстом по-настоящему, покуда ополченцы по домам не разошлись.

— Но нас всё же слишком мало для генерального сражения, — напомнил со всей педантичностью, которой славился, фон Зальм.

— Мы не выйдем против курфюрста в поле, — ответил Вейер. — Будем сбивать с осады.

— Какого города? — тут же поинтересовался фон Зальм, хотя сам, будучи опытным военным, уже знал ответ.

— Мальборк, конечно же, — постучал Вейер пальцем по карте. — Отправьте туда ещё несколько рот ландскнехтов и переведите в город те роты, что стоят сейчас в Гданьске и Тчеве. Не взяв Мальборка, курфюрст не двинется дальше. В Мальборке решится судьба всего Поморья и Королевской Пруссии.

Оберст отправился выполнять приказ, а Вейер всё глядел на небольшой значок в виде замка на карте, обозначавший Мальборк. Смотрел так долго и пристально, будто дыру прожечь хотел.

Полковник Александр Юзеф Лисовский долго и пристально всматривался в лицо бывшего ротмистра своего Станислава Чаплинского. Тот также изучал полковника, не опуская головы и не отводя взгляда.

— Слава моя тебе не по плечу пришлась, Стась, — мрачно бросил Лисовский. — Маловат ты для такой епанчи. Зависть заела, поди, решил стать Лисовским для короля?

— Может, и зависть, — пожал плечами Чаплинский, оправдываться перед полковником он не хотел.

Долго и методично вылавливал Лисовский фальшивых лисовчиков по всей Литве. И слава его, как недавнего избавителя от грабивших всё на пути следования армии Вишневецкого с Жолкевским фуражиров, сыграла ему на руку. Вот уж никто бы не подумал, что при виде его кметы да и бедные шляхтичи-сермяжники, что пашут на полях вместе со своими крестьянами, будут в ноги валиться и не милость вымаливать, но хвалу Деве Марии возносить. Они с радостью указывали на фальшивых лисовчиков. Частенько, когда отряды Чаплинского останавливались в деревнях, на хуторах или в застянках, оттуда мчался к настоящим мальчишка на резвом коне, и поддельных успевали накрыть, что называется, тепленькими, ещё в постелях, не успевших не то, что на коней сесть, но даже за саблю взяться. Их вешали и сажали на колья без жалости, показывая, что бывает с теми, кто выдаёт себя за солдат Александра Юзефа Лисовского лёгкого конного полка.