Физрук на своей волне. Трилогия (СИ) - Гуров Валерий Александрович

– Всё будет в порядке, слушай меня, но не «Голос Америки», – подмигнул я.

Она коротко кивнула в ответ.

– Хорошо.

Села за стол и сделала выражение лица «всё под контролем».

– Я сделаю всё, что в моих силах, – пообещала девчонка.

Через несколько секунд в коридоре послышались шаги. Дверь открылась, и в проём влетела Мымра с лицом, которое аж блестело от возбуждения. Она смерила меня взглядом сверху вниз с таким выражением, будто я не человек. Нет, просто мусор, случайно занесённый ветром в святое образовательное царство.

Я видел по глазам, что это Мымра привела отца Волкова. И да, она была уверена, что только что собственноручно подписала мне профессиональный смертный приговор.

– Где отец нашего ученика? – наконец спросила она.

Голос у Мымры был ледяной, но дрожь в нём выдавала азарт хищницы, которая чувствует запах крови.

Секретарша среагировала мгновенно – прямо по инструкции, которую мы проговорили. В тот же миг встала, причмокнула губами:

– Простите, отец Волкова сейчас у директора. Владимир Петрович… э‑э, вышел, чтобы не мешать разговору. Директор просил никого не впускать, пока они беседуют с родителем, – выдала она с деланой вежливостью.

Мымра на мгновение зависла, и в её глазах мелькнуло раздражение.

– Мне можно! – рявкнула она.

Я ловко перехватил инициативу:

– Лучше не торопиться, я тоже жду – вот вместе и подождём.

Она фыркнула и задумалась на долю секунды. Секретарша улыбнулась победоносно и легонько подтолкнула Мымру в сторону кресла:

– Присаживайтесь, София Михайловна.

Мымра замерла на секунду и наконец опомнилась.

– Значит, у нас теперь частные разговоры? Без участия завуча? Интересно, кто это придумал? – Она шагнула к двери, намереваясь войти в кабинет.

– Прошу вас, – мягко, но с нажимом сказала секретарша, чуть прикрывая ей проход. – Директор категорически просил не входить. Разговор серьёзный, он хотел бы разобраться спокойно, без давления.

– Давления⁈ – взвилась завуч. – Я, между прочим, заместитель директора по учебной работе! Мне положено быть там! – она резко дёрнула ручку двери.

Но дверь не поддалась – я как бы случайно подставил ногу.

– Леонид Яковлевич попросил подождать – значит, ждём, – улыбнулся я.

Она обернулась ко мне, губы дрогнули от злости.

– Вы… вы вообще кто такой, чтобы мне указывать⁈ – почти прорычала завуч. – Вы не понимаете, что натворили, и ещё смеете меня поучать⁈

Я пожал плечами:

– Возможно. Но пока директор с отцом ребёнка внутри, вмешиваться не стоит. Если вы хотите, чтобы вас пригласили – ждите вызова.

Мымра сжала кулаки, минуту стояла, дышала тяжело. Я сделал вид, что лениво опёрся на стену, будто мне всё происходящее уже порядком надоело. Завуч топталась напротив, готовая сорваться с места. На её лице застыло сплошное раздражение. А ещё – подозрительность, как у собаки, которая чует подвох, но не понимает, откуда именно.

– Почему ты такая нетерпеливая? Подождала бы пару минут, – подмигнул ей я.

– Потому что я заместитель директора! – вспыхнула Мымра. – И я не собираюсь стоять тут, как девочка у порога, когда в кабинете решается вопрос дисциплины и педагогической этики! Отойдите немедленно!

Я пожал плечами, изображая покорность:

– Ну… раз слово директора вам не указ – что ж, я же не сторож, чтобы преграждать путь. Проходите, пожалуйста. Только потом не говорите, что я не предупреждал.

Я отошёл в сторону, делая вид, что растерян и напуган. Завуч, окрылённая ощущением собственного триумфа, прошла мимо меня с торжествующим видом и рванула на себя ручку двери.

Рывок, дверь с треском распахивается – и завуч делает шаг внутрь.

Я лишь проводил её взглядом, скрестив руки на груди. Дверь хлопнула о стену, и в коридор ворвался спертый воздух из кабинета – запах дешёвого кофе и… водки. Мымра замерла в проёме, и в следующую секунду я уже видел, как выражение её лица меняется.

Перед ней возникла картина маслом.

Директор стоял у стола, размахивая руками, голос у него был нарочито возмущённый – даже громче, чем требовалось.

– Да, да! Это совершенно недопустимо! Подобное поведение выходит за рамки всех педагогических норм! Мы, как коллектив, категорически не разделяем таких методов!

На стуле, спиной к двери, сидел отец Волкова. Голова чуть опущена, рука на подлокотнике.

Для неопытного взгляда всё выглядело правдоподобно: строгий разговор директора с возмущённым родителем.

Завуч на секунду потеряла дар речи. Она, похоже, даже не заметила, что «собеседник» не отвечает.

Леня сработал безупречно – взгляд суровый, интонация возмущённая.

– Мы не допустим повторения подобных случаев! – продолжал он, стуча кулаком по столу.

Завуч раскрыла рот, потом снова закрыла. Даже растерялась, не зная, как себя вести.

– Простите… я думала… – начала она неуверенно.

Леня махнул рукой, не глядя в её сторону:

– Позже зайдите! – он снова повернулся к отцу Волкова, театрально повысив голос: – Наказание будет самым строгим из всех возможных!

Завуч едва заметно кивнула. Видя, что всё идёт именно так, как она планировала, она почувствовала удовлетворение. Даже губы дрогнули в самодовольной улыбке.

– Ну… если так, – сказала она с оттенком ложного участия, – не буду мешать.

Она аккуратно закрыла дверь, и в коридоре снова повисла тишина. Взгляд завуча снова впился в меня.

– Ваша песенка спета, Владимир Петрович. Я в первый раз вижу директора таким злым! – довольно выдала Мымра.

Она была уверена, что держит ситуацию в своих руках.

– Допрыгались, Владимир Петрович, – прошипела она. – Насколько мне известно, отец Волкова вовсе не простой человек, а отставной офицер. У него остались связи. Вам не избежать крупных неприятностей – это уже уголовная статья. Теперь понимаете, с какими проблемами вам придётся столкнуться?

Я встретил её выпад с настороженным и испуганным лицом.

– Боюсь, сил нет…

Завуч не снизила градуса.

– Сейчас я приведу мальчика. Я просто хотела удостовериться, что его отец уже пришёл. Валя расскажет отцу, как так получилось, что вы дали ребятам клички.

– Какой же я дурак… – я демонстративно закатил глаза.

Мымра, уходя, продолжала сыпать угрозами. На ходу, не оборачиваясь, она бросила секретарше надменно:

– Милая, проследите, чтобы он никуда не ушёл.

Дверь за завучем захлопнулась, и только тогда я позволил себе коротко выдохнуть.

– Ну что, – прошептал я, – операция прошла успешно.

Секретарша смотрела на меня с открытым ртом, потом – не выдержала и закрыла лицо руками, чтобы не расхохотаться.

– Как… как вы это сделали? – спросила она. – Вы же… обвели её вокруг пальца.

– Как видишь, – ответил я, поправляя рукав и бросая взгляд на дверь кабинета, – из каждой ситуации есть выход. Главное – не паниковать, когда кажется, что выхода нет.

– Вы… невероятны.

Я встретился с ней взглядом. Она покраснела, опустила глаза. Приятно, конечно, слышать комплименты, особенно от красивых женщин, но сейчас не время. Нужно переходить ко второй части плана.

Я толкнул дверь и вошёл в кабинет. Леня, услышав скрип петель, даже не посмотрел – подумал, что вернулась завуч. Он продолжал отыгрывать сцену, размахивая руками перед «отцом Волкова», который по‑прежнему сидел, безвольно свесив голову.

– Да‑да, вы совершенно правы! – громогласно говорил Леня. – Мы не потерпим подобного поведения! Учитель будет наказан самым строгим образом, вплоть до лишения премии и дисциплинарного взыскания!

Я прикрыл за собой дверь и облокотился на косяк, глядя на это представление. Леня заметил меня не сразу – ещё пару секунд гремел словами, потом вдруг осёкся и обернулся.

Лицо его вытянулось. Он побледнел и зашипел сквозь зубы:

– Господи, Владимир Петрович… ты⁈ Я думал, это опять она… Мы пропали! Зря я тебе поверил, зря ввязался, это же чистой воды авантюра!

– Не боись, всё будет хорошо.