Физрук на своей волне. Трилогия (СИ) - Гуров Валерий Александрович

Так и произошло: после моего подтверждающего кивка кабан метнулся прямо на меня с визгом.

– Да я тебя прямо тут на хрен урою!

Вон как…

Я действовал автоматически – никто в таких ситуациях не думает долго. Шаг в сторону, короткий удар в подбородок – и мужик рухнул. Тело повалилось на пол.

Леня вскочил, глаза округлились. Секретарша вздрогнула, в горле застрял невнятный крик.

Я наклонился, проверил пульс у человека на полу – есть, сердце вполне себе бьётся. Он в глубоком нокауте, но дышит ровно, а значит, сознание вернётся.

– Кто это? – сухо спросил директор.

Секретарша, дрожа, выдавила едва слышно:

– Это… это папа Валентина Волкова из 6 «Б»…

Твою же мать, у меня внутри все похолодело.

Глава 21

Леня с выпученными глазами глядел то на меня, то на тело, растянувшееся на полу. Секретарша, побледневшая до синевы, хлопала ресницами.

Я понимал их реакцию. Острые ощущения у них сейчас были – дай бог каждому. Всё‑таки не каждый день учитель вырубает родителя ученика прямо в директорском кабинете.

Понять бы ещё, чего он так завёлся?

Если память не изменяет, именно этот папаша называл историю «наукой ни о чём». Теперь мужик сам стал живым примером того, как история «любит» тех, кто её недооценивает.

Проверив его дыхание, я осторожно перевернул мужика на бок, чтобы не заглотил язык.

– Дышит, – сказал я спокойно, хотя руки у всех, кроме меня, уже дрожали.

Леня всё ещё не двигался. Только взгляд метался от мужчины на полу к двери.

– А где завуч? – выдавил он дрожащим голосом.

Я мгновенно понял ход его мыслей. Если Мымра сейчас войдёт и увидит это зрелище – скандала уже не избежать. Хотя, если быть честным, и без неё дела были хуже некуда.

Учитель вырубил родителя – даже если по делу и в пределах самообороны… ничего хорошего ждать не стоит.

– За ребёнком пошла, – пробормотала секретарша запинающимся голосом, глядя на лежащего мужчину. – Скоро София Михайловна вернется…

– А что случилось‑то? – спросил директор. – Из‑за чего вообще начался скандал?

Секретарша перевела взгляд на меня. В нём было что‑то вроде извинения, словно она заранее просила прощения за то, что сейчас скажет.

Я кивнул ей – мол, говори. Самому было предельно интересно, что произошло.

– Это отец Вали Волкова, – начала девчонка. – Ну из шестого класса… Он говорит, что Владимир Петрович давал школьникам клички.

Леня вздрогнул.

– Что? – выдохнул он. – Это правда?

– Правда, – ответил я без тени колебания. – Так и было.

Директор открыл рот, но слов не нашёл.

Я видел, как внутри Лени борются два человека. С одной стороны – бюрократ, который уже мысленно пишет рапорт, с другой – мужик, который чувствует, что сейчас лучше дослушать до конца.

Я же добавил так же спокойно и даже невозмутимо:

– Только я не оскорблял их. Я давал им погремухи, чтобы они перестали стесняться себя и научились принимать друг друга.

Леня тяжело сел на кресло, даже скорее стек, схватился руками за голову.

– Погремухи… – выдавил он, уставившись на «тело» отца Волкова. – Владимир Петрович… и что же теперь делать?.. Мы приплыли…

– Для начала дверь закрой, – попросил я секретаршу.

Она послушно прикрыла дверь.

– А ещё, милочка, проследи, чтобы наша завуч сейчас сюда нежданно‑негаданно не влетела. Сможешь её задержать хоть на пару минут?

Секретарша растерянно кивнула.

– Я постараюсь, Владимир Петрович, – прошептала она, не отрывая взгляда от мужчины на полу. – А может быть, всё‑таки скорую вызвать? Ну мало ли…

Я посмотрел на лежащего. Дыхание у него было ровное, пульс нормальный.

– Обойдёмся пока без скорой, – ответил я. – Очнётся и поговорим.

Секретарша выдохнула, но в её глазах всё ещё стоял страх. Она прошмыгнула в коридор.

Папаша Волков лежал на полу без движения.

Я снова присел рядом на корточки, внимательно посмотрел на него и сразу поморщился. От него несло перегаром так, что хоть спички зажигай. Тяжёлый, густой, въедливый запах дешёвой водки – такой, будто он неделю пил, не просыхая. Шлейф стоял такой, что даже директор отпрянул.

– Ну вот, – выдохнул я. – Теперь всё ясно. Его не только удар, но и градус свалил.

Я хлопнул его ладонью по щеке.

– Эй… очнись. Давай, мужик, не позорь семью.

Ноль реакции. Я похлопал сильнее, потом встряхнул его за плечо – без толку. Такой товарищ, судя по всему, ещё не скоро вернётся в реальность.

Леня стоял в стороне, бледный, и нервно крутил ручку в пальцах.

– Он… он что, совсем?

– Нет, – сказал я. – Просто хорошо зашёл. Когда очнётся, вряд ли сразу вспомнит, где находится. Может, и вообще не вспомнит.

– Синька – зло, но пить не брошу, – Леня перекрестился.

– Что‑то вроде того, – я выпрямился, выдохнул и бросил взгляд на дверь.

Я уже прекрасно понимал, что время пошло на минуты. Если сейчас сюда ввалится Мымра – а она ввалится – то вариантов нет. Начнётся шоу федерального масштаба.

Полиция, камеры, вопли о «рукоприкладстве» и «аморальном поведении педагога».

Она ведь такого шанса не упустит. Надо было действовать быстро. И аккуратно.

Я прикинул варианты. Если оставить тушу лежать – то всё, приехали. Нужна была хитрость. Пара секунд – и решение нашлось. Я подошёл к отцу Волкова, подцепил его подмышки, потянул вверх. Тело было тяжёлое, ватное, мужик был как мешок картошки. Я аккуратно усадил его на ближайший стул, придерживая, чтобы не завалился.

Пахло всё так же жутко – водкой и чем‑то кислым. Но я стиснул зубы и довёл дело до конца: выровнял «тело», зафиксировал руку на подлокотнике, другой рукой подпер голову, чтобы он не клюнул носом в грудь.

Я отступил на шаг, критически осмотрел результат и выдохнул.

– Вы… что ты делаешь? – наконец выдавил Леня. – Он же… он же без сознания!

Я не ответил сразу. Только жестом подозвал его ближе. Директор подошёл, и я коротко, почти шёпотом, объяснил ему, что нужно делать дальше.

План был прост, но требовал точности и выдержки. По мере того как я излагал идею, глаза директора становились всё больше.

Леня слушал, медленно бледнея, и я видел, как его внутренний чиновник в ужасе сжимает папку с отчётами.

– Кошмар какой… – прошептал он.

Я пожал плечами.

– Ну, или есть второй вариант, – пояснил я. – Мы даём этому делу ход. Скандал, прессинг сверху, комиссия, родители, СМИ… и школу тогда закроют быстрее, чем ты успееешь переписать табличку на двери.

Леня шумно сглотнул.

– Ты ведь не хочешь, чтобы школу закрыли, верно? – надавил я.

– Не хочу, – пробормотал Леня. – Но, Володя… вы уверены, что это хорошая затея?

Я усмехнулся, опершись ладонями на стол.

– Мы всегда уверены, – заверил я. – А вот тебя я спрашиваю – поддержишь меня?

Он посмотрел на меня несколько секунд, потом перевёл взгляд на отца Волкова, сидящего с закрытыми глазами, будто спящего после тяжёлого дня.

Помолчал ещё немного, потом коротко кивнул.

– А если всё пойдёт не так…

– Тогда я возьму всё на себя, – ответил я. – И ты это знаешь.

– С учётом того, что вы ставите меня в безвыходное положение, – медленно, с явным внутренним сопротивлением зашептал Леня, – я вынужден… согласиться.

По лицу было видно – ему это всё категорически не нравится. Но вариантов у Лени, действительно, не было. Нравится, не нравится – спи, моя красавица.

– Так… ещё раз, Владимир. Что именно мне нужно делать?

Он стал пересказывать то, что я ему объяснил ранее, будто проверяя, всё ли запомнил.

Я кивал, слушая, и поправлял детали.

– Да, всё правильно понял, – подтвердил я, когда он закончил. – Именно так. Главное – уверенность и спокойствие.

Я похлопал Леню по плечу.

– Ну что, тогда начали?

– Начали.

Я вышел в коридор, сунув руки в карманы, и посмотрел на секретаршу. Она всё ещё дрожала, пытаясь справиться с эмоциями.