На Литовской земле (СИ) - Сапожников Борис Владимирович

— Вот же закрутил, старый лис, — рассмеялся Потоцкий, читая письмо. — Гладко стелет, пан Михал, да только сам знаешь, каково спать, когда гладко стелют.

Уж это-то я знал, наверное, лучше его самого.

— И что же пишет, пан Сапега? — поинтересовался я чуть настойчивее, давая понять, что тоже хочу знать содержание письма.

— Зовёт вас в гости, пан Михал, — честно ответил Потоцкий, — но не прямо, а намёками. Вот что пишет. Ежели вдруг из-за сильного снегопада или по иной причине, коих зимой бывает немало, — начал читать с листа Станислав, — вы не сумеете вовремя добраться из Витебска до Вильно, то мой замок в Гольшанах всегда к услугам вельможного князя Скопина-Шуйского. Несмотря на то, что пребывал я в королевском лагере во время осады Смоленска и последующих событий, однако противу вельможного князя никакой обиды и злости не таю и в моём Гольшанском замке вельможный князь может рассчитывать на полную безопасность и в том порукой ему моё рыцарское слово и клятва на Святом кресте.

— И что же будет уместно мне сделать? — обратился я за советом к Потоцкому, потому что больше никто мне в этом вопросе помочь не мог.

— Можете отправить гонца обратно с формальным ответом, — пожал плечами тот, — вроде тех, что мы слали якобы желавшим пригласить нас в гости витебским панам, и добавить к нему письма, что вручили вам для Сапеги. Я бы на вашем месте так и поступил.

И вот тут-то он раскрылся. Конечно, и прежде я понимал, что никаких сердешным другом мне Станислав Потоцкий не был. Однако и прямо мне не мешал — не решался. А вот теперь всё встало не свои места. Грубовато сыграл всё же пан Станислав. Неужели и в самом деле считает меня неотёсанным варваром, который верит каждому его слову? Не удивлюсь, если так оно и есть.

Я отлично понимал, что подобный формальный ответ и передача писем будет настоящим оскорблением для такого магната, как Сапега. Конечно же, равенство шляхты, о котором так любил напоминать к слову или просто так Потоцкий было исключительно формальным. Титулы как использовали так и продолжали использовать, да и кроме них имело значение количество земли, крестьянских дворов на ней и годового дохода. А так, да, все равны между собой. Сапега же имел такой вес в Литве, что отталкивать его своим формальным ответом было бы не просто недальновидно, а банально глупо. На будущих, как ни крути, а сепаратных переговорах с литовской магнатерией о прекращении войны с Русским царством мне нужна будет любая поддержка, и отталкивать от себя фактически второго человека в Литве я просто не мог себе позволить.

— Прямого приглашения Сапега мне не шлёт, — пожал плечами я, — так что и формальный ответ его не сильно смутит. Мало ли как дело в дороге сложится, быть может, мы и в самом деле вынуждены будем остановиться в Гольшанском замке.

— Слуга покорный, — вскинул руки Потоцкий, — я в гости к старому лису ни ногой. Надо будет в любой буран хоть пешком уйду. Мало того, что он вас обведёт вокруг пальца, так ещё и меня втянет в свои дела так, что после вовек не отмоешься.

Я составил благожелательный, однако ни к чему не обязывающий ответ. Писал по-русски, однако, уверен, Сапега поймёт моё письмо. Не к Потоцкому же за переписыванием латиницей обращаться, мало ли что он там понапишет. Посетовав на скверную погоду, которая сулит снежную зиму, я дал понял, что скорее всего приеду в гости. Однако ничего обещать не стал. Письма, вручённые в Москве, конечно же, оставил при себе, не стал отправлять их с гонцом.

Теперь осталось только дождаться, когда ляжет-таки снег, и можно будет отправляться в Вильно. И уже по пути решать, стоит ли заезжать к столь радушному хозяину, как Лев Сапега.

Глава 3

Сложный выбор

По первому прочно легшему на дороги снегу, мы с Потоцким купили себе пару хороших саней да медвежьих шкур, чтобы подстилать и укрываться ими. Прежде мне (лично мне, не князю Скопину) не доводилось вот так кататься в санях, запряжённых тройкой резвых коней. Правили обоими упряжками дворяне из моего отряда, отлично справлявшиеся с этой задачей, далеко не такой лёгкой, как могло показаться на первый взгляд.

Кони обошлись нам в серьёзную копеечку, несмотря даже на то, что для своих саней рысаков Потоцкий оплатил сам. Наши скакуны, выезженные под седло, для тройки не годились. На конный торг я отправился вместе с Потоцким и Зенбулатовым, и не прогадал. Выбор и покупка лошадей у барышников стала настоящим спектаклем, какого я просто не ожидал увидать. Татарин отчаянно спорил с барышниками, то и дело обзывая их цыганами, даже если в их облике ничего похожего не было и близко. Однако не меньше чем с торговцами Зенбулатов ругался с Потоцким. Как всякий поляк пан Станислав считал себя лучшим знатоком лошадей на свете, и мнение его о себе было вполне оправдано. Вот только татарин Зенбулатов, который, можно сказать, родился в седле, ни в чём ему не уступал, и в статях, достоинствах и недостатках конских разбирался ничуть не хуже. Когда они объединялись, никакой барышник не мог противостоять их совместному натиску. Убойным аргументам Потоцкого, щедро приправленных латынью, и отборной ругани на русском и татарском, которой потчевал разбушевавшийся Зенбулатов, им попросту нечего было противопоставить, даже если кто-то из барышников и в самом деле оказывался цыганом, собаку съевшим на продаже коней со всеми их достоинствами и недостатками. Но когда мнения Потоцкого и Зенбулатова не совпадали — вот тут-то начиналась настоящая свалка. Они орали друг на друга, не слыша и не понимая половины слов, хватались за сабли и дважды до половины достали их ножен. Тут уже барышники сами не рады были, что связались с такими покупателями. Они сутулились, жались ближе ко мне, понимая, если эти двое бешенных покупателей начнут саблями махать, то вряд ли меня заденут, а значит рядом со мной будет безопасней всего. Наверное, несчастные продавцы и рады бы отдать своих рысаков за так, лишь бы мы поскорее убрались. Однако я не спешил, в полной мере наслаждаясь действом. Давно уже так не развлекался.

Вернулись мы с торга довольные, а Зенбулатов с Потоцким так и вовсе опустошённые, как будто мешки целый день таскали. Однако в результате этого похода мы стали обладателями двух троек отменных коней, которых оба они признали не более чем вполне сносными.

— Но выбор-то тут невелик, — развёл руками Потоцкий, — чего ещё ждать от этакого захолустья. Вот в Вильне бы мы выбрали куда лучших рысаков.

Он обернулся к Зенбулатову.

— Верно ведь, душа татарская?

Тот кивнул в ответ.

— Пойдём же, выпьем за это дело, — предложил Потоцкий, но тут понял, кто перед ним и разочарованно махнул рукой. — Да ты ж магометанин, поди, водки не пьёшь.

Зенбулатов снова кивнул, не став рассказывать, что он как раз крещённый, однако хмельного всё равно не пьёт.

Потоцкий же ушёл таскаться по местным кабакам, пить да трепаться со шляхтой. Понимал, что скоро привольной жизни его придёт конец, и он снова угодит под опеку дядьёв. Пан Станислав вообще по городу гулял свободно, я давно уже не отправлял с ним своих людей.

— Наши пути идут вместе до Вильны, — сказал он, — а там уж как Господь рассудит.

Потоцкий, как и остальные шляхтичи, был волен ехать куда пожелает, однако пока предпочитал оставаться со мной.

На другой день мы покинули Витебск и санным путём отправились по дороге на Вильно. Первую ночь провели в местечке Бешенковичи, где погостили у его хозяина пана Езецкого, который был рад любым гостям и то, что я русский князь, который и пары месяцев не прошло, как воевал с поляками и литовцами, его ничуть не смущало.

— Я под Смоленск не ходил, — заявил он первым делом, — в авантюре нашего короля Сигизмунда не участвовал. Мне ни земли ни холопов с московских земель не надо, своих хватает и слава Богу. — Он широко по православному обычаю перекрестился на икону. — Да и вообще считаю, нечего Литве с Москвой делить. Всё уж поделено при Сигизмунде Старом, нечего сызнова лезть.