На Литовской земле (СИ) - Сапожников Борис Владимирович

Большая часть ляхов, наконец, покинула нас, отправившись по домам. Мне оставалось только надеяться, что они соберут деньги и отправят их в Москву, хотя верилось в это с трудом. И не из-за вероломства поляков, но потому, что денег этих у них просто нет. Отпускали далеко не самых богатых пленников, и многие из них закладывали всё, чтобы купить дорогого гусарского коня, недешёвый доспех и оружие в надежде покрыть все расходы за счёт трофеев. В итоге они остались без всего этого, с одними долгами, платить которые банально нечем. Ну да о том пускай у них голова болит. Но на эти деньги никто в Москве всерьёз не рассчитывал, конечно. Просто жест доброй воли, который заодно позволяет избавиться от некоторого количества ненужных ртов. Ведь всех пленников надо кормить и содержать сообразно их дворянскому статусу, что вводит казну в известные расходы.

[1]Начиная по крайней мере с Ивана Грозного известно три типа печатей, каждая из которых обладала своей степенью важности и использовалась по необходимости при заверении грамот: большая государственная или «Росийского Царства» с двуглавым орлом и полным «титлом» (титулом) для дипломатических сношений изначально со всеми независимыми, а позднее с важнейшими странами, складная двусторонняя (на одной орёл, на другой обыкновенно «ездец») «кормленая» с сокращённым титулом для жалованных грамот и дипломатических сношений с остальными суверенными правителями и примерно такого же размера односторонняя «воротная» (от того, что думные дьяки носили её на шее) с таким же титулом для остальных документов, включая грамоты к калмыцким тайшам

[2]Приказ Большого прихода (или просто Большой приход, как он назван у Котошихина) — один из приказов в Русском царстве, появляется в первый раз в 1573 г. В нём сидели окольничий и два дьяка. Доходы приказа были свыше 500 тыс. руб. и составлялись из сборов с лавок, с гостиных дворов в Москве и в городах, с погребов, с мер для питья и товаров, с таможен, мыт, перевозов, мостовщины. Деньги эти расходовались на содержание приезжавших в Москву в посольствах иноземцев, а также иноземных купцов; на выдачу содержания русским послам, отправляемым за границу; на постройку судов и покупку товаров; на жалованье подьячим, работникам при судах и при царском соляном дворе

[3] 1 гарнец равен 3,2798 литра

Глава 2

Свой чужой город

В Витебске мы застряли на две недели, до начала ноября, когда снег, наконец, лёг настолько плотно, чтобы мы смогли отправиться дальше на санях. До этого времени я снял в городе вполне приличный дом со своим двором неподалёку от ратуши. В нём вполне разместились все, кто остался в посольстве. Станислав Потоцкий, к слову, не спешил уезжать, более того, именно он нашёл этот дом и сговорился о цене съёма с магистратом. Дом с двором, где мы поселились, принадлежал кому-то из членов этого самого магистрата, однако тот по состоянию здоровья всю зиму проводил у себя в имении, возвращаясь к делам только весной. Поэтому и цена оказалась относительно невысока, хотя и не лучшим образом сказалась на моих финансах. Несмотря даже на то, что Потоцкий внёс часть из денег, которые каким-то образом сумел добыть в Витебске. Я, конечно же, не стал напоминать ему о выкупе, пускай сам решает, когда и какие деньги слать в Москву. Сейчас его вклад весьма существенно помог мне, и на том спасибо.

Было и ещё одно обстоятельство, недолгими днями и долгими вечерами мы со Станиславом Потоцким беседовали об истории Польши и Великого княжества Литовского, и беседы эти оказались весьма познавательны для меня.

Я даже примерно не представлял себе, что такое княжество Литовское, и почему оно вроде как одно государство с Польшей, а вроде и нет. Все представления у меня были на уровне старинного фильма «Крестоносцы», где Польшей и Литвой правили то ли родные братья, то ли двоюродные братья Ягелло и Витовт. Память князя Скопина тоже не особо помогала, его знания о ближайшем соседе были весьма отрывочны и касались в основном дня текущего — короля и видных магнатов, а ещё, конечно же, качеств воинов, оружия и коней. А вот по части истории такой же белый лист, как и у меня. И заполнить его мне помог как раз Станислав Потоцкий, с кем мы проводили время в беседах и за игрой в шахматы.

Играть меня выучил дядюшка Василий, называвший их царской игрой. Однако князь с ранней юности был уверен, что всё дело в том, что в шахматы очень любил играть Борис Годунов, а до него уважал их и Грозный, вроде бы умерший над доской с расставленными фигурами. Вот и меня дядюшка, взявшийся за воспитание моё после смерти отца, которого я совсем не помнил, приучал к этой игре, чтобы я мог поскорее найти себе место при московском дворе. Он уже в то время понимал всю шаткость власти Годунова и пытался пропихнуть наверх как можно больше своих людей. Собственно, ничего особенного — все так делали или же хотя бы пытались.

— Сейчас Польша и Литва, это одно государство, — первым делом сообщил мне Потоцкий, — но так стало не очень давно. С пятьсот шестьдесят девятого, с сейма в Люблине, который окончательно объединил их. До этого были другие унии, но то были личные, понимаете, пан Михал, разницу?

Я не очень понимал, в чём и признался ему.

— После Кревской унии в Польше и Литве был один король, — пояснил он. — Точнее король польский был ещё и великим князем литовским, но правителем он был только de iure, на деле же Литва жила своей жизнью и дотянуться до неё из Кракова было невозможно, всем заправляли литовские магнаты — Сапеги, Радзивиллы, Пацы, которым король бы не указ, пока сам не появлялся в Вильно. Да и тогда его не очень-то слушали. Но всё изменил ваш тиран, которого вы сами прозвали Грозным царём. Он разгромил литовцев, взял Полоцк, и в Вильно, да и в Кракове поднялся такой переполох, что был собран сейм в Люблине, где и утвердили из конфедерации настоящую федерацию. Избрание и коронование только в Польше, один общий сейм, сенат, единая монета. После этого только Сигизмунд Второй двинул войска против вашего тирана и поверг его.

Я проглотил слова про тирана, хотя и очень хотелось прямо тут же пригласить Потоцкого прогуляться на двор. Вот только пока он мне нужен как собеседник и ценный источник сведений, а любая дуэль, чем бы она ни закончилась, поставит на наших беседах жирную точку. Однако если Потоцкий и впредь будет мазать грязью Грозного, я этого ему не спущу. Наш царь и только нам, его народу, судить его, ну и Господу ещё, все под Ним ходим. Это я и сообщил пану Станиславу тоном вежливым, но жёстким.

— Прошу простить, пан Михал, — поднял руки он, не желая затевать ссоры. — Мы так воспитаны, с детства в нас вбивают, что ваш Грозный царь был безумцем и тираном, вот и срывается с языка. Ей-богу, я не желал обижать вас и каким бы то ни было образом оскорбить вашего царя.

Вряд ли он говорил так уж искренне, однако я принял его извинения. Станислав Потоцкий нужен мне, и надеюсь впредь будет следить за языком.

— Но одного взять в толк не могу, — заявил я, давая понять, что инцидент исчерпан и мы продолжаем беседу об истории взаимоотношений Польши и Литвы, — отчего поляки не воевали с нами в Ливонии? Жигимонт Второй был великим князем литовским, но не спешил на выручку Полоцку, когда к нему двинулась армия Грозного?

— Вот тут-то и кроется разница между федерацией и конфедерацией, — прищёлкнул пальцами Потоцкий, который был рад смене темы. — Польской шляхте да и самому Сигизмунду Августу не было дела до литовской войны в Ливонии, покуда не запахло жареным и ваш, — он вовремя осёкся, — царь не взял Полоцк.

— Или же ваш король просто дал ослабить Литву, чтобы иметь повод для сокращения вольностей тамошней магнатерии, — заметил я, решив вставить шпильку за тирана.

Потоцкий помолчал немного, как будто задумался. Мне кажется он хотел ответить мне довольно резко, однако передумал и продолжил беседу в прежнем ключе.

— Тут магнаты сами справились, — усмехнулся я, подкрутив ус. — Когда литовский проект унии отвергли и предложили им тот, о котором я говорил уже, князь Радзивилл Рыжий вместе с другими делегатами от Литвы тайно ночью покинул Люблин. Он считал, что без их участия сейм не продолжится. Однако Сигизмунд Август вполне заслужил своё прозвище. Он издал универсал и отторг от Литвы в пользу Короны Польской изрядный кусок земель. Подляское и Волынское воеводства, Подолье и Киев. Тогда уже Радзивилл просил его оставить от Литвы хоть что-то кроме названия. А ведь был проект…