Дроны над Курской дугой (СИ) - Андров Алексей

— Где вы предлагаете их использовать?

— Здесь, — Василевский показал южный фас. — Белгород, район Яковлево, район Сырцев. Предположительно, туда пойдут тяжёлые корпуса. В случае начала прорыва, дадим команду на взлет ударных «Комет». И наносим удар по головной колонне. Затем — по командным точкам и мостам.

Устинов задал следующий вопрос:

— Сколько аппаратов вы можете собрать до конца июня?

— При текущем темпе — около тысячи в месяц. Если усилить линию — до тысячи двухста. Потребуется дополнительно еще один заводской цех.

Сталин вернулся к столу:

— Что будет, если аппарат попадёт в руки противника?

— Мы встраиваем механизм ликвидации. При отклонении от курса более 30 процентов — срабатывает плавкий предохранитель. Все схемы — закодированы.

Пауза. Сталин смотрел прямо на Громова:

— Мы не можем позволить себе проиграть эту летнюю кампанию.

— Понимаю.

— Хорошо. Товарищ Василевский, оформите приказ. Товарищ Устинов обеспечьте снабжение. Громов поступает пока в распоряжение Ставки. Пусть готовит группы. И пусть ваши «Кометы» будут готовы к запуску. Но перед этим мы дадим вашим ударным беспилотникам задание, чтобы проверить насколько они будут хороши в деле. Это будет связано со снабжением горючего в тылу противника.

Громов встал.

— Буду ждать приказа.

Сталин кивнул:

— Тогда все хорошего. Желаю успеха.

Когда дверь за инженером закрылась, Устинов покачал головой:

— Знаете, Иосиф Виссарионович… Я бы не удивился, если бы он прилетел к нам сам, на одном из этих аппаратов.

Сталин усмехнулся:

— У него все еще впереди.

Ставка. Через двадцать минут после разговора со Сталиным Алексей Громов оказался в кабинете начальника Генерального штаба с картой оперативного направления на стене. Василевский стоял у окна, положив руки за спину. На столе перед ним лежала свежая аэрофотосъёмка и папка с пометкой «совершенно секретно».

— Алексей Андреевич, — начал он негромко, не оборачиваясь, — мы знаем, что у противника в районе Фатежа, в пятнадцати километрах к западу от Курска, действует передвижная нефтебаза.

Он подошёл к столу, развернул один из снимков. Чёрно-белое зернистое изображение: рельсовая ветка, от неё отходят площадки с полукруглыми тенями — резервуары, цистерны.

— Вот она. Принимает топливо с юга, из Брянска. Дальше, по заправщикам, прямо в танковые батальоны. «Тигры» и «Пантеры» не поедут на воде. А если мы ударим сюда — остановим колонны до того, как они тронутся.

Громов наклонился над снимком. Опознал систему насосов, маскировочные тенты, виднелась даже линия слива.

— Работают по всем правилам, — прокомментировал он. — Цистерны сливаются в закопанные резервуары. Оттуда — в автоцистерны. Замаскированы неплохо, но видно, что ночью у них активно идёт работа. Боятся наших бомбардировок.

— Вы можете накрыть эту точку ударом?

Громов вытащил из планшета свернутую схему боевого дрона.

— Можем. Поднимем два аппарата с термобарическим зарядом. Лететь будем ночью. Выход на цель — по данным ОСНАЗ. Координаты уже известны. Один аппарат идёт на насосный узел, второй — в скопление цистерн у насыпи. Если попадём в момент слива — эффект будет как от авиабомбы.

— Сколько взрывчатки несёт дрон?

— До четырёх килограммов в термобарическом заряде. Главное — не бронепробитие, а волна. Взрывной фронт разносит всё в радиусе пятнадцати метров. Открытый бензин воспламенится. Вторая волна добьёт машины.

Василевский провёл пальцем по маршруту на карте.

— Сколько нужно времени на подготовку?

— Десять часов. Нам потребуется выехать ближе к передовой. Есть точка в районе Обоянского шоссе — заброшенная деревня, оттуда меньше двадцати километров до цели. Поставим машину, поднимем антенну и дрон выйдет сразу на цель. Возвращаться не будет — заряд большой, батарея работает на один вылет.

— А связь?

— Прямая по радиоканалу. В случае сбоя сработает автопилот. Установим таймер на самоуничтожение через нужное время после старта. Аппараты не попадут в руки врага.

Василевский вновь взглянул на фотоснимок. Там, словно на ладони, вырисовывались чёткие силуэты бочек, зенитная точка, две будки охраны.

— Здесь танки не стоят. Они в лесу, километрах в десяти, но топливо возят оттуда. Если уничтожим узел — машины останутся на месте. Конечно, немцы найдут горючее и способы его доставить. Но мы выиграем время.

Он на мгновение замолчал, потом твёрдо произнёс:

— Это и будет вашей главной задачей на ближайшее время.

Громов кивнул:

— Слушаюсь. Принимаюсь за подготовку, товарищ генерал. Запланируем вылет в ночь с пятницы на субботу.

— Возьмите из резерва всё необходимое. Доложите лично по факту ликвидации объекта.

Фатежский район, тыл Вермахта.

Утро над лесистой низиной начиналось с запаха мазута. На границе небольшого железнодорожного тупика, между берёзовой рощей и полем, скрывалась немецкая передвижная нефтебаза — технический узел, от которого зависела подвижность целого танкового корпуса.

Обер-лейтенант Вернер Штольц стоял на дощатом настиле у штабного фургона и щурился на клубы пара, поднимавшиеся от нагретых бочек. Из его кармана торчал блокнот, исписанный литражами и маршрутами. Позади него, под брезентовыми навесами, гудели дизельные насосы — сливающие топливо из прибывшего ночью состава.

— Бригадефюрер СС вчера лично запрашивал, чтобы «Пантеры» с 2-го батальона были полностью заправлены к вечеру, — сухо проговорил старший унтер-офицер. — Ещё двадцать шесть машин. Топливо уходит, как вода в песок.

— Пантеры… — усмехнулся Штольц. — Красиво звучит. Жрут они топливо тоже как звери.

Подошёл техник, весь в пятнах от дизельного топлива.

— Вагоны из Лейпцига на месте. Сливаем в резервуары. Бензовозы можно гнать через двадцать минут.

— А контроль? Давление в линии?

— В норме. Проверяли утром. Один клапан придушили, чтобы не рвало шланги. Но насос работает.

Штольц кивнул.

— Следите. Если взлетит хоть одна цистерна — от нас останется жирное пятно.

Нефтебаза состояла из трёх ключевых секторов: железнодорожная площадка с шестью цистернами, стационарные резервуары — два заглублённых в землю ёмкостью по 15 000 литров, и площадка для залива в автоцистерны. Каждое утро сюда подъезжали «Опели», «Мерседесы», бронетранспортеры Hanomag.

Топливо лилось без остановки. Мотористы трудились молча, только изредка переговаривались жестами. Лес вокруг был обмотан маскировочной сеткой, между деревьями висели муляжи — фальшивые палатки, формы, пустые ящики от снарядов. Всё работало на то, чтобы создать видимость обычного полевого лагеря.

Подъехала очередная колонна: три полугусеничных заправщика и бронеавтомобиль сопровождения. Из кабины вылез лейтенант из СС — молодой, с угловатым лицом, в чёрной фуражке.

— Мы с восточного фланга, — сказал он резко. — Срочно заправьте тридцать тонн топлива. Полный резерв.

— У нас по графику — техника дивизии «Гроссдойчланд», — возразил Штольц.

— А у нас — указание от Кемпфа. Либо вы заправляете нас сейчас, либо завтра русские накроют нас, пока мы будем ждать в очереди.

Штольц молча махнул рукой технику.

— Два шланга. Один резервуар.

Завизжали тормоза. Подкатили к крану. Один из мотористов склонился к контрольной панели. Рядом плескалась гуща топлива в открытой воронке. Запах резал ноздри.

В стороне, у охранного поста, стояли зенитчики. Один из них, ефрейтор по званию наблюдал за небом.

— Скажи мне, Эрих, — обратился он к напарнику. — Ты ведь слышал вчера — командование велело проверять не только самолёты, но и «маленькие штуки»? Без шума. Без крыльев.

— Да, — кивнул второй. — Якобы русские что-то запускают. «Глаза в небе» их называют.

— Нам бы лучше бочки смотреть, — вздохнул первый. — Стоим тут на горючем — как на бочке с динамитом.

Из леса доносилось гудение. Но зенитчики не обратили внимания — они слышали много шумов. А пока вся база кипела от утренней загрузки. Последние машины выстраивались в колонну, ожидая сигнала.