Физрук на своей волне. Трилогия (СИ) - Гуров Валерий Александрович

Коробочка наконец замолчала. Я поскреб макушку. Впечатления? Раньше подобное я видел только в кино. Я положил эту «смартфонку» обратно на стол. Прогресс всё-таки надо потреблять умеренными темпами, а то чокнусь.

— Ладно, потом пообщаюсь с кибер-бабой, — выдохнул я. — Оно ж это… никуда не передаётся?

Борзый только пожал плечами, с любопытством буравя меня взглядом. Думает, наверное, что физрук с ума сошёл. Представляю, что у него сейчас в голове. Пацан как-то нервно сглотнул. Да… походу мир сильно изменился. И придётся привыкать, если я хочу выжить.

Я снова посмотрел на ученика.

— Слушай сюда, Борзый. Теперь ты лично передо мной в ответе. Если сработаемся — я тебе по физре пять поставлю. Интересно?

Он пожал плечами, стараясь скрыть нервозность.

— Да не особо.

— Ну а зря. Слышал, тебя в армию забирают?

— Да, — буркнул он.

— Хочешь в армейку?

— Не особо, Владимир Петрович…

Я усмехнулся уголком губ:

— Армия, Борзый, делает из пацана мужика. В ВДВ пойдёшь, чё нет-то? Там с первого дня поймёшь, кто чего стоит.

— Не хочу я в ВДВ, Владимир Петрович, — он упрямо тряхнул головой, но в голосе послышалась неуверенность.

— А раз не хочешь, я тебе пять по истории и чё там ещё у нас…

— ОБЖ?

— Ага, по нему тоже пять поставлю в году. Поступишь в бурсу и получишь отсрочку, а там сам решишь, куда жизнь свернёт.

Я замолчал, наблюдая за его реакцией.

— А чё делать надо, Владимир Петрович? — заинтересовался Исмаилов.

— Вот это уже правильный вопрос, братец.

В этот момент его телефон, эта чёртова коробочка, дёрнулся на столе и засветился. Я напрягся, всё ещё помня голос Алисы. Вот хрен его знает, может, подслушивает?

— Чё она дёргается? — спросил я.

— Смска пришла, наверное… А чё делать надо, Владимир Петрович?

— Будешь мне с классом помогать, — я отвёл взгляд от мобильника. — Слышь, а почему ваш класс неблагополучным зовут?

— Ну… нас собрали из тупых и раздолбаев, — он будто сам не верил, что говорит это вслух. — Типа семьи неблагополучные…

— А знаешь, чем тупые и раздолбаи заканчивают?

— Батя говорит, дворником буду. Батя тоже дворником был… Потом сел, а как крайний раз откинулся — не работает ни хрена.

— Базар фильтруй, — буркнул я.

Внутри кольнуло знакомое — слишком много таких судеб я видел ещё в девяностые. Передо мной сидел пацан, который сам ещё не понял, что на развилке стоит. И походу таких красавцев в один класс упаковали. Понятно теперь чего класс экспериментальный. И почему Соня их дебилами зовёт.

— Значит так, Борзый. Дворником будешь только в одном случае — если сам себе яму выкопаешь. А если мозги включишь — ещё человеком станешь. Я таких пацанов за уши вытаскивал и раньше. Смекаешь?

Он не ответил. Только кивнул коротко, будто боялся, что скажет лишнее. Но что-то здесь явно было не то, я прям чувствовал, но объяснить не мог. Есть у меня нюх на такое вот — когда в уши одно льют, а на деле все наоборот.

Последний раз это чувство с Алей сработало. Черт ты Аля, а не крещенный… ну да ладно. О мертвых либо хорошо, либо никак.

Коробочка на столе снова завибрировала…

А вот следующие слова Борзого заставили меня удивиться и оторваться от размышлений о вечном.

— Владимир Петрович, вы что, боевиков пересмотрели?

Глава 4

— Боевики, Борзый, это с Ван Даммом и Сигалом, знаешь таких? — строго спросил я.

— Знаю, ага… Стивену Сигалу Владимир Владимирович гражданство дал!

— Серьёзно? — я нахмурился.

Надо будет на досуге загуглить или как там правильно. На кой-чёрт Сигалу российское гражданство?

— Угу…

— А насчёт насмотрелся — я насмотрелся, как пацаны умирали. И прохавал, что если не держаться друг за друга — не выживешь. Ну или дворником пойдёшь.

Исмаилов смотрел на меня с какой-то странной улыбочкой. Его мобила продолжала то и дело вздрагивать экраном вниз.

— А где насмотрелись, Владимир Петрович? В очереди в столовку?

— Не понял? — я вскинул бровь.

— Да так, Владимир Петрович… Сильно вы изменились. Вы ж сами рассказывали, что с утра до вечера зубрили и друзей у вас нет, а ещё на улице никогда не шлялись.

Понятно. У ученика, похоже, случился диссонанс. А насчёт изменился… ну да, изменился. Раньше слово держал, теперь ещё и пузо держать придётся в довесок. Но от фартука определённо надо избавляться, а то ощущение такое, будто я в ростовой кукле хожу.

— Ладно, значит так, — я посмотрел на Борзого исподлобья. — Проблемы мне не создаём. Строишь класс — пусть в баскет порежутся, чтобы пар выпустили и до звонка отвлеклись. Могу на тебя положиться?

Борзый поёрзал на месте, но кивнул, соглашаясь.

— Хорошо, Владимир Петрович.

Я протянул ему ладонь. Он замялся, будто решал, жать или нет, но всё же протянул свою. Ладонь у пацана была влажная, тряслась чуть-чуть. Но силушки богатырской в нём было хоть отбавляй. Я сжал его руку крепко, чтобы Борзый понял, что мы заключаем договор.

— И ещё… мне сказали, что у меня тачка есть. Это правда?

Борзый моргнул, но уже не так сильно удивился вопросу. Понял, что я толком ни черта не помню.

— Так да, Владимир Петрович, возле школы стоит. Вы ж на ней сегодня приехали…

— Где именно стоит? — уточнил я.

— На парковке, у самого входа.

В моё время оставь тачку у школы на полчаса — час, и вернувшись обнаружишь её на кирпичах, если пацаны глаз положат. Как тут обстоят дела по этой части, только предстояло выяснить.

— Ладно, Борзый. Веди молодёжь на паркет. А я пойду тачку проведаю.

Исмаилов кивнул, но взгляд у него был какой-то… странный. Такой, будто он хотел что-то добавить, но язык прикусил. Забрал мобилу и пулей выскочил из кабинета.

— Погоди, — в последний момент тормознул его я.

Покосился на журнал, кивком указал Борзому на него.

— Слышь, Исмаилов, не в службу, а в дружбу — отметь, кто пришёл, кого нет, и оценки поставь.

— Прям от руки писать? — уточнил ученик, и в его глазах блеснул огонёк. — Сделаем, Владимир Петрович.

— Давай, — я небрежно отмахнулся от Борзого.

Подошёл к окну, которое как раз выходило на парадный вход. Тачки не увидел… машина ведь для мужика как конь. Вот и посмотрим, какого коня себе выбрал мой предшественник.

Из-за двери слышался хохот. Что смешного? Хрен его знает. Оно и в моё время молодёжь такая была — палец, блин, покажешь, а их пробивает на хи-хи.

Я похлопал по карманам, нашёл ключ от автомобиля и вышел из коморки. Смешки тотчас прекратились. Борзый, как и обещал, делил класс на команды для игры в баскетбол.

Через пару минут я уже стоял у выхода из школы и… тут же взгляд прилип к тачке. Сияла новенькая иномарка — чёрная, как ночь, с дисками, блестящими так, будто только что из салона.

У меня даже внутри ёкнуло. Что ж, хоть тело мне досталось и неказистое, и пузо торчит, зато машина — атас!

Я обошёл красавицу по кругу. Краска отражала серое небо, будто зеркало. Кузов обтекаемый, фары хитрые, даже «прищуренные», словно глаза у зверя.

Вот это да…

Покружив вокруг ласточки, я достал ключи, всё это время брякавшие в кармане брюк. Ключи, кстати… старые какие-то, кнопочки мелкие, будто от дешёвой сигналки. Как будто от другой тачки. Но…

Я нажал на кнопку.

— Пик-пик! — фары моргнули.

Ну слава богу, а то я уже сомневаться начал. То, что сигналка есть — это здорово, не придётся костыль ставить против угона.

Я потянул руку к ручке… и застыл.

Ручки-то нет. Ни скважины замочной, ни собственно ручки — просто глухая дверь.

— Интересно… — пробурчал я.

«Звёздные войны», что ли? Только я не Люк Скайуокер, а это не «Тысячелетний сокол».

Я обошёл машину кругом, покрутился, уже подумывал ногтем ковырнуть. А как? Где-то хоть щель должна быть?

Размышления прервались.

Раз!

И из двери сама собой выехала ручка.

Я аж отпрянул от неожиданности. Потянулся к выехавшей ручке, но и на этом сюрпризы не закончились.