Красная земля (СИ) - Волков Тим

— Красный спортивный «Роллс-Ройс». Такой у сына банкира Воронова. Правда, они еще не обращались. Сын-то — в Петрограде. Кутит!

— Шикарное авто… забавное манто… — хмыкнув, напел Гладилин. — Прямо как у банды Бонно в Париже!

— Банда Бонно? — Петраков снова насторожился. — Да, да, читал когда-то… еще в гимназии… Сергей Сергеевич! Мне бы с вами поговорить…

— Да всегда пожалуйста! Заезжайте в любое время…

— Ловлю на слове! — улыбнулся милицейский начальник.

— Да, насчет вот этого… — Петраков кивнул на «Руссо-Балт» таинственно сверкающий в свет фар черными лаковыми боками. — Вчера была ограблен граф Демидовский, известный коллекционер и галерист. Так там заметили похожую машину! Как раз возле галереи…

— Та что, саму галерею ограбили? — недоверчиво переспросила Анна Львовна. — Ну, разве что в шутку… Так же у него тако-ое!

— Да знаем, — Василий Андреевич улыбнулся. — Я как-то раз заглянул… забавы ради… Едва от смеха не лопнул! Представляете, мазки в виде каких-то квадратов, лоскутков, треугольников… И женщина с обнаженной грудью, такая… словно ребенок нарисовал… Не картинки — мазилки какие-то!

— А еще — зеленое небо! Красные деревья, желтая река! — поддержала Анна Львовна. — И кто только такое купит? Я даже некоторых запомнила… Ммм… Дерен, Вламинк… Пикассо.

— Пикассо, говорите? — Иван Палыч ахнул. — Ну, тогда поздравляю. Это самая крупная кража в Зареченске! А, пожалуй, и не только в нем.

Новый учитель сразу же начал активную подготовку к учебному году: лично реставрировал сломанную школьную мебель, перебрал методический материал, и даже вознамерился разбить возле школы осеннюю клумбу, облагородить брошенный в диком состоянии цветник. Конечно же, возня в школе не осталась незамеченной ни детьми, ни х родителям, а особенно — родительским комитетом. Весть о том, что учителя все-таки нашли, была встречена всеми с радостью, а многие ребята явились в школу, не дожидаясь начала занятий — помогать.

— Сергей Сергеич! А эти стулья куда — в класс?

— В класс, в класс…

— А скамейку?

— И скамейку туда же…

— А портрет?

— Что еще за портрет?

— Дак бывшего царя Николая! Большо-ой! И что с ним теперь делать? Выкинуть?

— Выкинуть… Хотя, нет! Мы из него ширму сделаем, от солнца. Пусть и царь народному делу послужит!

Иван Палыч заглянул в школу уже ближе к обеду — проведать Гладилина. Ребята к тому времени уже ушли.

— Ну, как ты, Сергей Сергеевич, обживаешься?

— Да помаленьку… Дела идут… Тут господин Петраков заезжал как-то… — Гладилин понизил голос. — В секретные сотрудники звал… А я, знаете, не отказался! Пусть… Тем более, Василий Иванович — человек интеллигентный, умный… Колеблющийся эсер! Так я его колебания и подтолкну… в нужную строну. Так что, еще неизвестно, кому от нашего сотрудничества больше выгоды! Вот так.

Вернувшись в больницу, доктор увидел сидевшую на ступеньках крыльца девчушку с забинтованной рукой — Анюту Пронину.

— Здрасьте, Иван Павлович!

— Здравствуй, Анюта. Что, опять обварилась?

— Не-а, кошка поцарапала. Я мамке сказал, что к доктору…

— Ну, проходи, проходи, глянем… Кошка, говоришь…

— Да не в этом дело…

Оказавшись в смотровой, девчонка зыркнула по сторонам и понизила голос:

— Иван Павлович! Новый учитель наш… Сергей Сергеевич — не тот, за кого себя выдает!

— Как это — не тот? — доктор постарался скрыть волнение. Ишь, какая… наблюдательная…

— А так! Не по-учительски он с нами говорит… Сказал, что беспартийный, а на самом деле…

Девчушка округлила глаза:

— У него под картинками, в шкафу — газеты. Я случайно увидела, когда разбирала.

— И что за газеты?

— «Правда»! Целая куча! А ведь «Правда» уже месяц как запрещена. Я в «Ведомостях» читала.

Глава 4

Доктор замер. И что же с этой наблюдательной девчушкой делать? Так… что делать? Объяснять!

— Понимаешь, Анюта, Сергей Сергеевич, конечно, не учитель. Он просто закончил курсы… Как вот нынче офицеров готовят, быстро… так и его. Что же касается газет… Говоришь — «Правда»?

— Ага!

Иван Палыч спрятала улыбку:

— Я, думаю, у него, и кроме «Правды», много чего найдется! «Правда» — это большевики… Но есть еще и меньшевики, анархисты, эсеры… Кого только нет! И вот вы, молодежь, хотите в политике разбираться?

— Конечно, хотим! — задорно тряхнув косичками, заулыбалась девчонка. — А как же! Вот у меня папка тоже… ой…

— Ну, вот… Правильно хотите! — доктор одобрительно покивал. — Потому как — время такое, без политики никуда. И вот, начнется учебный год… Спросите у нового вашего учителя про большевиков, эсеров, кадетов… И что он вам на это ответит, коли не будет знать?

— Ой… — замялась Анюта.

Иван Палыч весело подмигнул:

— Вот тебе и «ой»! А ты говоришь — «Правда».

Разрулив ситуацию с не в меру любопытной девчонкой, доктор осмотрел редких (лето!) больных и, усевшись в смотровой, раскрыл журналы, уже заполненные Аглаей. Слава Богу, юная заведующая больницей писала красиво и аккуратно, не торопясь, выводя каждую буковку — как всегда и делают недавно овладевшие грамотой люди. Да уж… Доктор хмыкнул, вспомнив типично медицинский почерк, те еще каракули, в которых никому ни черта не разобрать… включая самого написавшего.

Читая анамнезы, диагнозы и назначенное лечение — «камфорной мазью мазать два раза в день» — Иван Палыч, улыбаясь, ставил свою визу:

«Проверено. Замечаний нет». И почти неразборчивая подпись — И. Петров. Предст. Ком. Мед.

Ночь доктор провел с невестой. Пили чай, шутили, смеялись… Музыку, правда, не слушали — у граммофона, увы, ручки регулировки громкости не имелось в принципе, сделать звук потише было нельзя, а мешать соседям Анна Львовна стеснялась.

— Жалованье завтра получим… — налив в чашку заваренный с духовитыми травами кипрей, Иван Палыч размешал ложечкой сахар, недавно полученный по продуктовым карточкам. — По триста пятьдесят целковых! Подумать страшно… Эх, такие бы деньги да хотя бы с год назад! Жили бы… кум королю, сват министру! А то нынче ого-го! Масло — десять рублей фунт. Это с шестидесяти-то копеек! Да еще Аграфена Матвеевна цены на свои «нумера» подняла. Семьдесят рублей теперь будем платить!

— Сколько⁈ — Анна Львовна едва не поперхнулась чаем. — Ладно мы с тобой, все же жалованье получаем. А как же простые люди?

— Вот и я говорю… Да уж!

— Верно, на войну много денег уходит, — негромко промолвила Аннушка. — Страшно даже представить — сколько! Да и промышленники наши — жулик на жулике! В газетах пишут — цены на снаряды задрали ого-го! Да и на все военное… Ох, правду говорят — кому война, а кому мать родна! Пиры в Петрограде закатывают… Царю такие не снились! Да разве с таким сволочами война эта, никому ненужная, хоть когда-нибудь кончится?

— Правильно, Ань, говоришь! — Иван Палыч подлил еще чайку… вернее сказать — кипрея. — А кто у нас против войны? Одни большевики только.

— Вот-вот!

— Правда, они еще и за мировую революцию… Но, это когда еще будет!

Расколов сахар щипчиками, доктор искоса посмотрел на невесту… Эх, в двадцать первом веке давно бы съехались, экономили бы на квартплате! Однако, здесь не так — нравы патриархальные. Потому и приходилось Ивану Палычу снимать «квартиру» отдельно. Иначе не поняли бы, «записали» б Аннушку в суфражистки и перестали здороваться. Поэтому, до свадьбы, несмотря на официальную помолвку, приходилось пока жить раздельно. Хотя и спали иногда вместе, это — да.

С улицы донесся шум автомобиля, призывно прозвучал сигнал.

— Машина пришла! — выглянув в окно, Анна Льовна помахала рукой. — Наша «Изотта».

— Или — «Лорен-Дитрих».

— Или — да… Все время путаю! Да что де мы ждем-то? Одеваемся, живо!

Доктор не сдержал улыбки. Ему-то что собираться? Как говорится, только подпоясаться. В отличие от Анны Львовны.