На Литовской земле (СИ) - Сапожников Борис Владимирович

— То же ответил мне и Жолкевский, — позволил себе усмехнуться князь, — однако мне было, что ему возразить.

Гетман коронный глядел на Вишневецкого словно на неразумного мальчишку. Наверное, он сейчас и чувствовал себя родителем этакого непутёвого отпрыска, который решил ввязаться в немыслимую авантюру, например, в Новый свет уплыть, чтобы там сколотить состояние. Однако князь Вишневецкий романтичным мальчишкой не был, и поэтому замысел, им предложенный, очень сильно смущал Жолкевского.

— Вы же не юноша, князь, — намеренно подчеркнул разницу между ними гетман, — вы, в первую очередь, гетман польный коронного войска, и не имеете права подставлять свою шею под сабли лисовчиков.

— Когда требуется, — решительно отмёл его довод Вишневецкий, — и я, и вы сами шли в первых рядах в атаку гусарии. А уж там-то погибнуть шансов поболе будет, нежели играя наживку в западне.

С этим было не поспорить. И года не прошло с тех пор, как Жолкевский сам повёл в атаку гусар под Клушиным, и потерпел, к слову, там поражение. А ведь тогда ему грозили пули московских стрельцов, а это уж точно похуже будет, нежели засада на лисовчиков.

— Да и если всё пройдет согласно нашему замыслу, — добавил Вишневецкий, — то никого риска для меня лично и не будет вовсе.

— Когда всё шло согласно замыслу, — невесело усмехнулся Жолкевский, и князь согласился с ним, правда, ничего говорить не стал. — А если лисовчики раскусят ваш замысел и не попадутся в эту западню?

— Тогда отстану на пару дней, — пожал плечами Вишневецкий, — а после нагоню обоз в сопровождении людей Ломницкого. Отряд будет достаточно сильным, чтобы на него кто-либо покусился.

Скрепя сердце, Жолкевский не стал запрещать князю его авантюру. Оно может и к добру, если убьют его или, к примеру, в плен возьмут, так перед королём за поражение легче оправдаться будет. Сам-то Вишневецкий в этом случае ни слова в свою защиту сказать не сможет, как и опровергнуть великого гетмана хоть в самой малости.

Ротмистр полка лёгкой кавалерии Александра Юзефа Лисовского пан Станислав Чаплинский, шляхтич герба Дрогослав, был первостатейным мерзавцем, но отличным воином и рубакой, каких поискать. За то и ценил его сам Лисовский, правда, не спеша приближать столь опасного человека, слишком уж хорошо видел амбиции Чаплинского и способность того по головам пройтись к цели. Уж свою-то голову Лисовский ценил и подставлять её Чаплинскому не собирался.

А вот сам Чаплинский — не очень, по крайней мере, так думал поручик Ян Валентин Рогавский, услышав от командира, что тот не видит для себя опасности.

— Так ведь это западня, пан Станислав! — воскликнул Рогавский. — Нас будет ждать там сильный отряд, которого нам не победить. Об этом Ломницком, что водит теперь разведчиков коронных, много слов идёт. Он не только славный рубака, но и ловкий командир, и не станет подставляться под наши сабли.

— Даже если это и западня, Валентин, — отмахнулся Чаплинский, — то наживкой в ней сам гетман польный и войсковая казна, за которой он ехал. Даже если в тех сундуках золота нет, подумай, сколько нам отвалят за Вишневецкого его родичи. Ты же своими глазами видел князя, да и пара твоих людей узнала его.

Если бы не это, Рогавский, наверное, и не стал бы говорить ничего ротмистру, однако шила в мешке не утаишь, Вишневецкого узнали бывшие казаки, что прежде жили на его землях. А уж эти-то какие с них клятвы не бери, растреплют всем всё за чаркой водки. Их из черкасов-то погнали поди за пьянку, на Сечи с этим строго, а вот у лисовчиков пей сколько влезет, лишь бы в седле сидеть мог да саблей махать.

— Надобно в таком разе, пан Станислав, ещё с парой отрядов снестись и вместе ударить, — настаивал Рогавский, понимая, что ротмистра уже не переубедить, так хотя бы подстраховаться стоит.

— Это верно, — согласился Чаплинский, хотя в уме прикидывал, что делить будущую прибыль придётся на приличное количество народу и она выходила уже не такой большой. Однако и дураком ротмистр не был, понимал, что без помощи ему не справиться. Одних драбантов у Вишневецкого почти столько же, сколько людей у Чаплинского, а уж в то, что они окажутся скверными рубаками он не верил. Вишневецкий не глупее других и плохих бойцов при себе держать не станет, а уж тем более не поедет с такими сопровождать войсковую казну. — Кто поблизости промышляет? — спросил он у Рогавского.

А у того, конечно, был готов ответ:

— Отряды молодого Мочарского, Русиновского и Клечковского, — выпалил он. — Я могу тут же отправить к ним людей, чтобы вели своих к той деревне.

— Пускай поспешают, — напутствовал его Чаплинский. — Вечно там Вишневецкий сидеть не будет, Буг не может вечно разливаться. Вернётся в русло, и князь поспешит за войском к Венгрову, а там нам его уже не достать, оттуда до Варшавы рукой подать.

Соваться на левый берег Буга никто из лисовчиков и не подумал бы — там уже слишком опасно, можно нарваться не только на арьергардные разъезды коронной армии, но и на частный отряд какого-нибудь местного магната. Те поднимали своих людей и гоняли по округе, как раз чтобы уберечь их от лисовчиков, о которых все были преотлично наслышаны.

Вишневецкий сделал долгую паузу, потягивая вино. Он хотел подогреть интерес короля к своему рассказу. Повествование выходило очень уж долгим, и король уже начинал скучать. Однако стоило князю прерваться, как Сигизмунд занервничал и успокоился только, когда тот продолжил. И всё же торопить Вишневецкого не стал — не пристало королю проявлять нетерпение в таких делах.

— Я несколько дней просидел в местечке Простыни, — сообщил он, — покуда Буг, который и вправду разбух от дождей так, что переправиться уже не было никакой возможности, не должен был вернуться в привычное русло. Посетил костёлы Святой Троицы и святой Анны, помолился о вашем, ваше величество, здравии и оставил богатый дар. Однако после пришлось прозябать в имении местного шляхтича, который и не знал куда меня девять. Хотел даже охоту затеять, да я запретил. В общем, лисовчики заставили себя ждать.

— Дисциплина им вообще не свойственна, — согласился король, — потому их командир так легко предал нас и переметнулся на сторону мятежников.

О том, что Лисовского с радостью нанял бы и сам, Сигизмунд предпочёл умолчать, да и без его слов Вишневецкий всё сам отлично понимал. Просто некоторые вещи вслух не произносят.

— Однако ожидание и скука моя воздались сторицей, — продолжил Вишневецкий, — потому что лисовчики, пускай и долго ждать их пришлось, явились, что называется, в силах тяжких.

В Простыни они влетели словно вихрь. Несколько десятков коней промчались — только грязь из-под копыт. Диким татарским свистом пугая обывателей, неслись лисовчики к имению пана Суходольского, местного старосты, где гостил уже который день князь Вишневецкий со своим отрядом и войсковой казной. Если кто попадался им на пути, тут же получал плетью, а то и саблей, никого щадить в коронных землях лисовчики не собирались. Не имели они такой привычки.

Городское именьице Суходольских в Простынях было невелико и, конечно, не укреплено. Отсюда далеко до Дикого Поля с его татарами и казаками, до Варшавы-то куда ближе. Порядку давно уж больше в Мазовецком воеводстве. Однако налетевших всадников встретил слитный залп из нескольких десятков мушкетов. Драбанты князя Вишневецкого были готовы к нападению врага. Вылетели из сёдел первые лисовчики, однако лихую атаку их это не остановило. В окна усадьбы, за которыми засели драбанты с мушкетами и аркебузами, полетели стрелы. Иные из лисовчиков обмотали их паклей и теперь поджигали по двое-трое от одного факела прежде чем выстрелить. Крыша усадьбы уже занялась в нескольких местах, однако вряд ли здание могло бы загореться. Ранней весной дожди шли день через день, и всё пропитала влага, так что жить огню оставалось недолго. И всё равно всадники пускали горящие стрелы, чтобы устрашить засевших внутри драбантов.