Последний Герой. Том 7 (СИ) - Дамиров Рафаэль

— Борзый, — кивнул Коля. — Ну, на то он и Быков, чтоб быковать.

Мы хором рассмеялись.

Глава 19

Мы переоделись в чистую запасную одежду, а грязную отдали горничной в стирку за отдельную плату. Прачечной тут не было, но за деньги для нас сделали исключение.

Зато завтрак входил в стоимость. Мы спустились в ресторан, который больше походил на столовую. Поели вместе с какими-то форумчанами — в зале сновали непонятного вида люди с бейджиками на шее, что-то обсуждали, переговаривались, размахивали папками. Судя по плакату у входа, проходил слёт экологов.

Пара сосисок, глазунья из двух яиц, компот и ломоть хлеба с какими-то семечками — вот и весь завтрак.

— Ну что, какие планы, Макс? — спросил Шульгин, вымакивая мякишем желток с тарелки.

— Найдём этого Барабаша, таксиста, — сказал я. — Вчера же ППСник говорил, он на рынке трётся. Тряхнём его, спросим, куда увёз нашего Чучалина.

Сказано — сделано. Вызвали такси. Попался разговорчивый водитель, словоохотливый мужичок лет под пятьдесят. Пока ехали, он успел рассказать нам полжизни — от армейской службы до болезни тёщи.

— Барабаша знаешь? — спросил я, когда он перевёл дух.

— Толстого, что ли? — насторожился тот. — Конечно, знаю. А что, опять в долги влез?

— Да нет, — поспешил я его разубедить. — Мы тут в командировке надолго. Как-то с ним пересекались, он нам свой номер давал. Сказал, что повозит — и днём, и ночью подскочит. А номер-то мы его куда-то потеряли.

— Так я вас сам повожу! — обрадовался водитель. — Вот моя визитка.

Он протянул вырезанный из бумаги кусочек — самопальную визитку с номером, отпечатанным в домашних условиях на принтере.

Я, конечно, взял визитку на всякий случай.

— Всё-таки Барабаша неплохо бы найти, — сказал я. — Вроде, мы же договорились уже.

— Ой, да он жулик, — махнул рукой водитель. — Зачем он вам? Он всех клиентов дурит. Я вот — честный таксист.

«Честный таксист» прозвучало так же, как «честный мэр». Редкость. Почти из разряда фантастики.

— Ну так что, дашь его контакт? — спросил я таксиста.

— Да нет у меня, — ответил тот. — Телефона его нет, но если вам не лень, могу сказать — он на рынке бывает, стоит у центрального входа. И всё-таки, мужики, он вам что-то задолжал, вижу по глазам, не просто так вы его ищете. Ну да ладно, если что, я вам его не сдавал. Вот тут его машина обычно стоит.

— А что за машина? — спросил я.

— «Рено Логан» белый. Ведро с болтами, не то что у меня, — сказал таксист и любовно погладил руль своей старенькой «Тойоты».

Мы подъехали к центральному входу рынка, рассчитались с ним. На прощание водитель крикнул:

— Если что, я тут близко кручусь! Звоните — обратно довезу. Не надо никого вызывать, звоните напрямую.

Мы заверили, что обязательно обратимся, и отпустили.

— Нам нужны свои колёса, Макс, — задумчиво проговорил Коля, глядя на ряды машин у рынка. — Не люблю я на такси ездить, тем более на таких вот старушках. Тут не то что бизнес-класса нет, тут даже минимальным комфортом не пахнет.

— Ой, смотри-ка, какие мы графья нашлись, — усмехнулся я. — Ну, хотя… да, свои колёса нам бы не помешали. А пока поездим на такси. Долго ли? Может, сегодня уже, дай бог, Чучалина выцепим.

Но белого «Рено Логана» на рынке не было. Мы походили, поспрашивали людей.

Продавщица из киоска с шаурмой, пожилая женщина в платке, сказала, что каждый день этот толстяк тут торчит, но сегодня, вроде как, его ещё никто не видел.

Заглянули в павильончик с сапожной мастерской.

Там сидел китаец или кореец — хрен разберёшь. По-русски говорил с сильным акцентом, но уверенно. Видно, давно здесь работает, прижился. Окно его мастерской как раз выходило на центральные ворота рынка.

— Нам нужен Барабаш, — сказал я.

Азиат улыбнулся во все тридцать два, кивнул.

— А-а… Больсо-ой мусина такой, — сказал он, растягивая слова.

— Ну да, наверное, — ответил я.

Признаться, мы его внешность достоверно не знали, но по описанию — толстяк.

— Если найдёте, — продолжил «Джеки Чан», — передайте, чтоб в долг им больсе ботинка чинить не буду. Пусть сначала долга вернёт.

Похоже, этот Барабаш всем был должен. Сапожник его тоже сегодня не видел.

Мы постояли у рынка, покрутились, походили вдоль рядов. Где-то дальше, среди палаток с одеждой, обувью, картриджами для курева и прочей мелочёвкой, вдруг раздался женский крик:

— Помогите! Кошелёк украли!

Годы могут быть разные, а проблемы на рынке всегда примерно одни. Народ загудел, закипел. Мы подошли ближе.

У крытых лотков стояла женщина деревенского вида, с пакетами, полными продуктов. Видно, приехала в город закупить всего на неделю вперёд, по старинке — с наличкой. Пакеты стояли у ног, а она беспомощно потрошила свою дамскую сумку — огромную, из потёртого кожзаменителя с облезлой фурнитурой.

— Здесь он был! — причитала она. — Только что был, вытащили! Я рассчитывалась, вот же, скажите же!

Она схватила за рукав продавца джинсов — поджарого, чернявого, кавказской наружности.

— Вот же, при вас я доставала!

— Эй, женщина, — сказал он с акцентом, — слышишь, я не брал! Я не брал!

— Да я не говорю, что ты брал, горбоносенький, — парировала она. — Вот же кто-то здесь тёрся! Вот кто, скажите мне! Ой, мамочки!

В это время я заметил знакомую фигуру — наш старый знакомый, Михалыч, торопливо так, бочком-бочком втискивался между рядами, лавируя к выходу. Руки в карманах, шаг быстрый, нервный, глаза бегают. Подозрительно.

— Смотри-ка, — сказал я, кивнув. — Это же Михалыч.

— Ну точно, — подтвердил Шульгин. — Куда это он так спешит?

— Когда человек спешит, он обычно руки из карманов вынимает, — пробормотал я. — Для баланса. А этот будто прячет что-то.

— Эй, Михалыч! — крикнул Шульгин.

Тот замер на секунду, обернулся. Увидел нас, моргнул — и рванул.

— Вот паразит, — сплюнул Шульгин. — По ходу, он лопатник тиснул.

Мы даже переглянуться не успели — одновременно сорвались с места.

Михалыч петлял между покупателями, лавировал между палатками, потом выскочил за территорию рынка. Пытался затеряться в переулках, чуть не попал под «Жигуль». Машина взвизгнула тормозами, водитель замахал кулаком, что-то заорал, но Михалыч только прибавил ходу.

Казалось, удача на его стороне, но не тут-то было. Переулок резко кончился тупиком — впереди мусорный бак, стены с облезшей штукатуркой, дальше некуда.

Будь он местным, знал бы, что сюда бежать нельзя.

Мы сбавили шаг, подошли уже спокойно.

— Ну ты и сайгак, — сказал Шульгин. — Вроде, немолодой, а бегаешь как угорелый. Куда спешим?

— О, мужики! — разулыбался Михалыч, все ещё не вынимая рук из карманов. — Привет! А вы что тут? Вы тоже это… прибарахлиться, да?

— Тоже, — кивнул я. — Только ты давай, показывай, что у тебя там за пазухой.

— Да ничего у меня нет, мужики! — замотал головой он.

— Руки вытаскивай.

— Да вы что, — пробормотал Михалыч, — я просто гулял.

— А что бежал-то? — спросил я с усмешкой, глядя прямо ему в глаза.

— Да я люблю бегать, — пролепетал Михалыч. — Я каждый день пробежки устраиваю.

Я залепил ему подзатыльник. Он вскрикнул, схватился за голову.

— За что? — взвыл он.

— За враньё, — резюмировал я. — Ведь сам понимаешь, что не прокатит, ну чего резину тянуть?

И в этот момент из-под куртки у него выпал кошелёк, причём явно женский — сиреневый, со стекляшками по бокам, тоже потёртый, как и сумка той покупательницы. Я поднял его, открыл — там были карточки, какие-то чеки, проездной билет, пачка налички.

— Так вот ты кто, — сказал я. — Уазик у тебя угнанный, ты сюда и приехал-то «на заработки», да? Придётся тебя местным сдать. Гастролёр хренов.

— Мужики, мля… не губите, — завыл Михалыч. — Я ж… мне на зону никак нельзя, у меня дети, жена… Четверо по лавкам.

— Ой, да не п*зди, — поморщился Шульгин. — Как зовут детей?