Последний Герой. Том 8 (СИ) - Дамиров Рафаэль

Арсений раскусил мою уловку — понял, что оружие ему не достать так просто. Со злостью отшвырнул Михалыча, тот повалился на пол с грохотом, и убийца кинулся с ножом уже на меня.

Боец он умелый, это я знал из его досье.

Замах ножом, удар — я еле успеваю отскочить, увернуться. Хватаю табурет, он слишком тяжёлый, с железными коваными ножками, но лучше, чем ничего. Швыряю в нападающего. Тот с лёгкостью уворачивается, снова кидается на меня, делает обманный удар ножом сбоку, а сам бьёт кулаком другой руки. Моя голова откидывается, удар проходит в нескольких сантиметрах от нее. Я отвечаю серией ударов, бью по-боксерски, но при этом приходится держать дистанцию, чтобы острие ножа не достало меня.

Он теснит. Спиной я уже чувствую холод улицы. Арсений бьётся не на жизнь, а на смерть. Он знает, что если я его возьму, то ему конец. И вот священник делает решающий выпад. Нож вонзается мне в живот.

Он даже не успевает удивиться, почему нет крови. Мгновение, и я использую этот шанс. Бью кулаком, но удар самазан, слишком близко стою, не размахнуться. Тогда я делаю резкий шаг назад, увеличивая дистанцию, готовлюсь к решающему удару, но не замечаю, как оказываюсь на крыльце, на ступеньках.

Я оступаюсь и падаю назад, земля уходит из-под ног. Голова бьётся обо что-то твёрдое, искры из глаз, на миг всё вокруг будто осветилось. Мир плывёт. Последнее, что я вижу — Арсений, перескакивая через меня, убегает, забросив куда-то нож.

Он уверен, что я труп. Ведь удар в живот был точен.

Но я жив. С трудом поднимаюсь, скидываю куртку. Под ней бронежилет. Голова гудит.

Я подхожу к Михалычу. Тот держится за бок.

— Догони его, Максим, догони, — шипит он. — Я держусь… не сдохну. Я живучий.

— Вызови скорую себе, — сказал я и швырнул ему свой телефон, чуть ли не на лету разблокируя его пальцем.

— Да, беги, я справлюсь, — прохрипел Михалыч, уже тыча окровавленными пальцами по экрану.

Первой мыслью было вытащить пистолет из-под шкафа, но это заняло бы слишком много времени. Щель узкая, и просто так его не достать. Нужно отодвигать шкаф. На это времени у меня нет. Если возиться, он уйдёт.

Скинул бронежилет. Лёгкость в движении сейчас важнее, чем тяжесть защиты. Не проходит и нескольких секунд, как я бросаюсь в погоню за тем, кто только что пытался убить нас.

Кованые ворота оказались заперты изнутри. Закрыл, перед тем как сбежать в город или в лес? Потом в голове щёлкнуло. Нет! Он не ушёл через ворота. Вспомнил, как недавно говорили с ним про подземелье под храмом. Он мог попытаться уйти через него.

Арсений торопливо спустился в подвал, отомкнул комнатку, где сидел Тихон. Тот спал, но, услышав скрежет ключа, встрепенулся и поднялся.

— Ты искупил вину свою, сын мой, — торопливо проговорил Арсений, даже не пытаясь толком отдышаться. — Я отпускаю тебя, но у тебя есть последнее задание. Если ты исполнишь его, будешь навсегда очищен и свободен. И если не будешь больше грешить, память к тебе вернётся, и ты сможешь даже обрести сан.

Тихон недоуменно хлопал глазами, от неожиданности не мог вымолвить ни слова. Что это он такое частит, что половину не слышно? Где же привычный тон проповедника? Куда всё делось?

— Я правда смогу стать служителем Божьим? — наконец выдохнул он.

— Правда, — твердо сказал Арсений.

Он быстро расстегнул на лодыжке пленника кольцо с замком. Цепь упала, освободив его.

— А… что за последнее поручение? — осторожно спросил Тихон.

Арсений на мгновение замер, потом заговорил тихо, будто по-отечески.

— Ты знаешь, что мир полон тьмы, сын. Бесы носятся и губят людей, и я держал тебя здесь, чтобы ты очистился. Но есть воля Божья, и воля та иногда требует деяний, которые мир не всегда поймёт. Я ухожу, за мной идут злые люди, они не хотят света и милосердия, они придут, чтобы навредить. Ты должен остановить их, если они войдут в пределы храма. Сделай это ради спасения ближнего.

— Но насилие — зло… — пробормотал Тихон.

— Бог просит от нас защиты слабых и наказания губителей, чтобы сохранить святыню и жизни тех, кто ещё не встал на путь праведный. Исполни это, и душа твоя будет очищена, и память твою благословлю я, и двери для тебя откроются.

Тихон слушал, словно в оцепенении. В его груди шевельнулись вера и страх одновременно.

Арсений выбрал в связке очередной ключ, подошёл к старой ржавой двери в стене комнаты Тихона. Она громко заскрипела, видно было, что ею давно не пользовались. Он отпер её, шагнул внутрь, и голос его донёсся эхом, будто из-под земли:

— Замкни за мной дверь, а ключ спрячь.

Дверь с тяжёлым грохотом затворилась. Арсений теперь двинулся по подземному ходу, который знал только он.

Я ворвался в подвал и увидел, как какой-то измождённый обросший человек замыкает ключом железную дверь в комнатке. На полу здесь же валялась цепь с замком. Человек вздрогнул и обернулся.

Я узнал его по фото — это наш пропавший Тихон.

Он уставился на меня огромными испуганными глазами, и всё встало на свои места. Вот в чём дело. Вот, значит, как Арсений прикрывал свои убийства. Он держал его здесь всё это время, в плену. А сам сказал, что Тихон пропал.

— Спокойно, я из полиции, — я хотел его успокоить, потому что видел во взгляде страх, но Тихон вдруг с остервенением зарычал, схватил двумя руками валявшуюся на полу цепь и накинулся на меня, словно зверь. В полумраке я не успел среагировать, даже не заметил, как цепь зазвенела в воздухе и больно ударила меня по плечу.

— Вот сука! — прорычал я и тут же ответил. Первым ударом попал в челюсть, второй ушёл в пустоту, потому что от первого его уже порядком отшвырнуло.

Тихон, худой и с виду напоминавший узника концлагеря, был слишком легок и тщедушен для серьёзного соперника. Свалился с одного удара. Я наступил ногой ему на грудь, он хрипел, глаза его пылали безумием.

— Где батюшка, где Арсений? — я сильнее надавил ему на грудину.

— Вам его не достать! Никогда! Он меня излечил, он меня вернул. Он помог мне, — прохрипел Тихон.

Я посмотрел на железную дверь у дальней стены комнатки. В скважине торчал ключ. Тихон как раз замыкал эту дверь, когда я вошёл. Своим отчаянным, но явно бессмысленным нападением он пытался меня задержать.

Я все понял. Кинулся к двери и спешно провернул ключ в скважине. Дверь со скрежетом отворилась. И я нырнул внутрь.

Темно, хоть глаз выколи. Пробираться приходилось почти на ощупь. Ни черта не видно. Я выставил вперёд руки и шаг за шагом продвигался дальше. Сколько я так прошёл — не знаю. Наконец, упёрся в стену, пошарил руками. Какая-то лестница приставная, на ощупь — деревянная, шершавая. Я вскарабкался по ней, нащупал люк, толкнул его. В открывшийся проем проник свет луны. Я осторожно выбрался наружу и с удовольствием вдохнул полной грудью после спертого воздуха подземелья.

Быстро огляделся. Люк, из которого я выбрался, был замаскирован под толщей травы. Арсений не дурак, приготовил себе запасные пути отхода. Мог бы уйти через центральные ворота, но, видимо, поверил мне, что храм окружён, хотя я здесь был один. Даже Коли со мной не было — он выхаживал Мухтара.

Куда теперь? На раздумье — несколько секунд. В одной стороне дорога. В другой — город. В город или на дорогу? Решение пришло само собой.

Я увидел какое-то шевеление возле дороги за кустами. Рванул туда. Но это был не Арсений. Человек вставал с земли, стеная, охая и держась за рёбра. Голос его показался мне знакомым.

— Жора? — спросил я удивлённо. — Ты, что ли?

— Ох… — вздрогнул тот самый таксист, который недавно продал нам свою старенькую «Тойоту».

— Что с тобой? Ты тут мужика с бородой, в спортивном костюме не видел?

— Видел, видел, гада, — застонал Жора. — Он же меня тормознул, я в ночь сегодня таксую… с заказа ехал… А этот курвец забрал машину, сволочь, и двинул мне по рёбрам. Машину мою угнал. Я ж теперь как таксовать буду⁈ А? Одну вам продал, а «Жигуль» у меня был припасённый… И теперь нету его… эх!