Красная земля (СИ) - Волков Тим

Семашко, стряхнув пыль с пальто, оглядел станцию и решительно заявил:

— Иван Палыч, возвращаться в город сегодня неразумно. Темно, да и после такого… Переночую-ка я в Зарном. Есть тут где остановиться?

Доктор кивнул:

— Есть, Николай Александрович. «Гранд-Отель» — громкое название, но, по сути, просто гостиница в селе, бывший трактир. Я там сам комнату снимаю. Чисто, тепло, чайник всегда горячий. Пойдёмте, размещу вас.

— Отлично, — улыбнулся Семашко, поправляя смушковую шапку. — После этой скачки под пулями чай и беседа — лучшее лекарство. Да и о делах наших медицинских поговорить надо.

Они зашагали к «Гранд-Отелю» — двухэтажному деревянному зданию с покосившимся крыльцом, которое, несмотря на название, больше походило на постоялый двор.

Иван Палыч ликовал. Сам Семашко заехал в Зарное, да еще и остался с ночевкой! Это очень хороший шанс сказать ему нужные слова о медицине, которые у него конечно имелись. Историю развития медицины он знал хорошо и понимал, что нужно сделать. Если удастся хотя бы часть информации донести до Семашко, то будет очень хорошо. Кто знает, может быть именно это беседа повернет вектор истории в другую сторону, не такую кровавую?

Заняв свою привычную каморку, Иван Павлович переоделся и присоединился к гостю, которому в его комнате подали чай. Охрана Семашко — трое уцелевших красногвардейцев — расположилась внизу, у входа, настороженно поглядывая на улицу.

В комнате, освещённой тусклой керосиновой лампой, потрескивал самовар. Семашко, сняв пальто и галстук, устроился за столом, пододвинув к себе кружку с горячим чаем из сушёного кипрея. Иван Палыч, сидя напротив, задумчиво смотрел в окно, где в темноте мелькали редкие огоньки. Мысли о нападении не отпускали: кто эти бандиты? За морфином шли или за Семашко? И было ли среди них лицо Рябинина? Но разговор с Николаем Александровичем быстро увлёк его в другую сторону.

— Иван Палыч, — начал Семашко, отхлебнув чай, — вы сегодня не только доктор, но и боец оказались!

— Приходится! Время такое.

— Время и в самом деле необычное. Новое… — кивнул Семашко. — А я всё думаю: как нам медицину в этой новой России поднять? Эпидемии, разруха, врачей не хватает, больницы пустеют… Я вижу, вы человек интеллектуальный, определенными соображениями обладаете. Какие ваши мысли, как человека, который за уездную медицину отвечает?

Доктор улыбнулся. Решил говорить осторожно, чтобы ненавязчиво направить Семашко к правильным идеям.

— Николай Александрович, главное — система. Об этом я уже говорил вам. Без системы мы как без рук. Нужен центральный орган, который всё здравоохранение объединит. Не так, как при царе, когда каждая губерния сама по себе крутилась. Наркомздрав, например. Все больницы, аптеки, медучилища — под единое управление. И упор на профилактику, как я и говорил: вакцинация, санитария, чистая вода. Эпидемии вроде тифа или сибирской язвы, что у нас тут была, — это не только про лекарства, но и про то, как люди живут. Нет канализации, нет чистоты — никакие морфины не спасут.

Семашко, внимательно слушая, кивнул.

— Согласен, Иван Палыч! Профилактика — основа. Я и сам Владимиру Ильичу говорил: без ликвидации социальных причин болезней — нищеты, грязи, голода — медицина будет только заплатки ставить. Но вы дальше расскажите, у вас, вижу, мысли свежие!

Доктор, вдохновлённый интересом собеседника, продолжил, осторожно вплетая идеи из будущего:

— Надо учить врачей и фельдшеров. Не десятками, а тысячами. Открывать училища, как в Зарном школу планировали. И не просто лечить, а просвещать народ: гигиена, правильное питание, физкультура. В больницах — единые стандарты лечения, чтобы не каждый доктор свои рецепты выдумывал. И оборудование! Рентген, например, уже есть, но его мало. А в будущем… — он осёкся, — то есть, я думаю, можно будет машины для диагностики сделать, чтобы болезни заранее находить.

Семашко откинулся на стуле, задумчиво поглаживая бородку.

— Рентген, говорите? Это вы верно подметили. А про стандарты лечения — прямо в точку! У нас каждый доктор как художник, что хочет, то и творит. А если единые протоколы ввести? А, что скажете? Интересно… И обучение… Вы правы, Иван Палыч, без кадров ничего не выйдет. Но где столько врачей взять?

— Учиться у лучших, — ответил доктор, вспоминая советскую систему мединститутов. — Стипендии для студентов, чтобы шли учиться. И не только в столицах, но и в уездах. А ещё — женщин в медицину! Они уже и сейчас пол больниц держат, как наша Аглая Федоровна. А ведь она начинала с простой санитарки. И ничего — обучилась, сначала грамоте, а потом и медицинским наукам. И охрана материнства, детства — это первоочередное. Если дети здоровы, нация крепче будет.

Семашко хлопнул ладонью по столу, расплескав чай.

— Ай, молодец, Иван Палыч! Вот это я понимаю, системный подход! Женщины в медицине — да, это сила. А про материнство… Я сам об этом Ленину писал. Но вы так складно излагаете, будто не один год об этом думали. Откуда в вас столько идей?

Иван Палыч усмехнулся, скрывая неловкость.

— Да просто наблюдаю, Николай Александрович. Вижу, как в Зарном всё держится на энтузиазме да на старых запасах. Ещё бы науку развивать — исследования, лаборатории. Чтобы не только лечить, но и новые лекарства создавать.

Семашко смотрел на него с неподдельным восхищением.

— Иван Палыч, вы будто из будущего приехали! Я серьёзно. Такие мысли — это не просто доктор уездный, это ум государственного масштаба. Я с Владимиром Ильичом поговорю, вас надо в Петербург, в Наркомздрав! Нам такие люди нужны.

Доктор покачал головой, скрывая улыбку:

— Рано мне в Петербург, Николай Александрович. Тут, в Зарном, дел невпроворот. А вы подумайте еще про страховую медицину — чтобы рабочие и крестьяне могли лечиться бесплатно. Это же основа социализма, не так ли?

— Страховая медицина… — Семашко задумался, потирая лоб. Даже принялся искать в карманах блокнот — чтобы записать все сказанное. — Это мысль! Если каждый трудящийся будет застрахован, то и больницы финансировать проще. Иван Палыч, вы меня удивляете. Я думал, я один такой мечтатель, а вы… Вы прямо план на десятилетия вперёд рисуете! Не зря я тут остался на ночь — чуяло сердце, что побеседовать нужно с вами поближе.

Разговор затянулся за полночь. Самовар остыл, лампа начала чадить, но Семашко, воодушевлённый, записывал что-то в блокнот, то и дело кивая доктору. Иван Палыч, опираясь на свои знания из будущего, старался говорить так, чтобы его идеи казались логичным продолжением революционных идей.

Под самое утро Семшако вдруг задумался надолго. Иван Павлович уже было подумал, что Николай Александрович задремал от усталости. Но тот вдруг тряхнув головой, произнес:

— Нет, все же не рано вам, Иван Павлович, в Петербург. Не рано. Умные вещи говорите. Умные и правильные. Тут, в Зарном, вы их не осуществите. А вот там, в Петербурге… Подумайте. А я подмогну. И при всем моем уважении к вам, но… отказа я не рассмотрю, Иван Павлович.

Глава 21

— Ах, что я все — Петербург, Петербург! — махнув рукой, рассмеялся товарищ Семашко.

Доктор улыбнулся:

— Вот и я никак не могу к Петрограду привыкнуть. Вроде бы, и давно переименовали, а все так и говорю — Петербург, Питер… Но, знаете, Николай Александрович, хорошо бы столицу обратно в Москву перенести. В Петрограде уж слишком опасно. Слишком уж он к недругам нашим близок! Тот же Красной, Юденич, немцы… Ну, да с Германией сейчас перемирие… Вопрос — надолго ли? Случись что — а армии-то, по сути, нету!

— Вот и тут я с вами согласен, Иван Павлович, — озабоченно покивал гость. — Ни армии пока толком нет, ни, как вы сказали, милиции… Одни голые постановления да пожелания! А по поводу столицы в Москву… Знаете, об этим уже и в Совнаркоме думают! Вот, товарищ Сталин уже предлагал, нарком по делам национальностей. Так что, думаю, ежели вдруг какое обострение — переедет столица! И я, Иван Палыч, вас туда всенепременнейше заберу! Вместе будем новую медицину строить.