Красная земля (СИ) - Волков Тим

— Иван Палыч, патроны! — крикнул другой охранник, молодой парень с трясущимися руками. Доктор метнулся к ящику под сиденьем, где хранились запасные обоймы, и кинул ему пачку.

— Держись! — рявкнул он, возвращаясь к окну. — Новый Ключ близко?

— Версты три еще! — отозвался Пронин, стреляя из револьвера. — Если Субботин людей прислал, то, может, встретим подмогу!

— Николай Александрович, держитесь за мной! — крикнул доктор, перезаряжая наган. — Да не высовывайтесь вы к окну!

Семашко кивнул. Он сжал в руке портфель с бумагами, словно это могло его защитить.

Очередной выстрел пробил обшивку, задев потолок. Щепки посыпались на пол. Бандиты, осмелев, приблизились — теперь доктор видел их лица: заросшие, в шинелях, явно не новых, но и не рваных. Один, с черной бородой, кричал что-то, размахивая саблей. Похоже, он был за главного. Иван Палыч прицелился, но в этот момент поезд дернулся, и пуля ушла в воздух.

— Черт, держат дистанцию! Хитрят, — выругался Пронин. — Если они пути впереди разобрали, нам конец!

Иван Палыч бросил взгляд на лес. Всадники маневрировали, уходя от огня, но не отступали. Эх, сложно будет их победить. Вот если бы подмога…

Подмога пришла откуда не ждали.

Вдруг из-за леска, с противоположной стороны путей, раздался новый топот копыт. Иван Палыч замер, ожидая подкрепления бандитов, но вместо этого из-за деревьев вылетели двое всадников — знакомые фигуры в поношенных шинелях, с охотничьими ружьями наперевес. Лаврентьев и Деньков! Бывший пристав и урядник с суровыми лицами гнали лошадей во весь опор, держась ближе к поезду.

— Пётр Николаевич! — крикнул Пронин, высунувшись из окна. — Сюда, к вагону!

Лаврентьев махнул рукой, давая понять, что услышал. Его конь, серый в яблоках, рванул вперед, обгоняя поезд. Деньков держался чуть позади, стреляя из двустволки. Один из бандитов, задетый зарядом дроби, выронил винтовку и свалился с лошади, но остальные тут же перегруппировались, открыв огонь по новым противникам.

— Откуда они? — прохрипел Семашко, выглядывая из-за сиденья.

— Верно на охоте были, — ответил Иван Палыч, стреляя в сторону чернобородого. — Услышали выстрелы, примчались. Славные ребята! Помогут!

Пригнувшись к гриве коня, Лаврентьев выстрелил из винтовки — один из бандитов схватился за грудь и рухнул в траву.

«Петр Николаевич никогда мимо не бьет!» — улыбнулся Иван Павлович.

Деньков перезарядил двустволку, дал залп по другой группе всадников, заставив их отшатнуться к лесу. Но бандиты не отступали. Их предводитель, чернобородый, крикнул что-то, и двое всадников отделились, пытаясь обойти Лаврентьева с фланга. Пуля просвистела над головой пристава, задев его фуражку, но он лишь выругался и продолжил стрелять.

— Иван Палыч, прикрой! — крикнул Лаврентьев, направляя коня ближе к вагону.

Доктор высунулся из окна, дав два выстрела по бандиту, который целился в пристава. Пуля ушла в сторону, но заставила того пригнуться.

Поезд дернулся, замедляя ход — видимо, машинист всё же решил остановиться, опасаясь поврежденных путей. Бандиты, почуяв слабину, усилили натиск, выстрелы загрохотали с новой силой. Одна пуля пробила стену вагона, задев плечо Пронина. Тот выругался, но продолжал стрелять, держась за рану.

— Николай Александрович, к двери! — крикнул Иван Палыч, помогая Семашко подняться. — Если остановимся, попробуем увести вас в лес!

Лаврентьев, заметив, что поезд замедляется, и быстро понял маневр, который хотят сделать сидящие в нем — все-таки бывший пристав, понимает что к чему, — направил коня прямо к вагону, крикнул:

— Доктор, держитесь! Мы их задержим, но вы уводите товарища!

Деньков, стреляя из двустволки, пытался отогнать бандитов, но те, перегруппировавшись, начали окружать поезд. Чернобородый предводитель поднял саблю, указывая на вагон с медикаментами.

Среди бандитов, в гуще всадников, мелькнуло знакомое лицо — узкое, с острой бородкой, в низко надвинутой фуражке. Рябинин? Доктор прищурился, но фигура тут же скрылась за деревьями. Нет, показалось. Слишком много этого афериста стало в последнее время — вот и мерещится.

Или всё-таки он? Иван Палыч тряхнул головой, отгоняя мысль. Рябинин — одиночка, мелкий жулик, а не главарь такой банды. Вряд ли он.

Пуля просвистела над ухом, задев раму окна. Доктор выстрелил в ответ, целясь в чернобородого, но тот увернулся, уведя коня в сторону. Лаврентьев, скакавший ближе к вагону, крикнул:

— Доктор, береги патроны! Я сам его!

Деньков перезарядил двустволку, дал залп, и один из бандитов, схватившись за бок, свалился с лошади. Но остальные, перегруппировавшись, снова пошли в атаку, их кони почти догнали поезд.

Издалека раздался новый топот копыт и отрывистые выкрики. Иван Палыч выглянул в окно и увидел, как из-за поворота, поднимая пыль, мчится отряд — десять человек в шинелях, с красными повязками на рукавах. Ага, а вот и Красная гвардия Аристотеля Субботина! Встречают Семашко! Как же вы вовремя, ребятки!

— Подмога! — заорал Пронин, оживившись, несмотря на рану. — Субботин, молодец!

Красногвардейцы, вооруженные винтовками и двумя пулеметами «Льюис», рассыпались по полю, занимая позиции. Их командир Субботин бесстрашно скакал впереди, размахивая револьвером.

— Огонь по бандитам! — рявкнул он, и гвардейцы дали залп.

Два всадника-бандита рухнули, их кони, обезумев, понеслись в лес. Чернобородый предводитель крикнул что-то, пытаясь собрать своих, но Красная гвардия не дала им опомниться. Пулемет затрещал, выкашивая траву и заставляя бандитов метаться в поисках укрытия.

Лаврентьев и Деньков, воодушевившись подмогой, усилили натиск. Пётр Николаевич выстрелил из винтовки, и еще один бандит вывалился из седла. Деньков, гарцуя на месте, дал залп дробью, отгоняя тех, кто пытался подобраться к вагону с медикаментами. Иван Палыч, воспользовавшись замешательством врагов, прицелился в чернобородого.

Выстрел! — и чернобородый свалился кулем на землю.

Поезд, скрипя, набрал ход — машинист, видимо, убедился, что пути впереди целы. И минут за пять домчал до Зарного. Иван Палыч, вытирая пот со лба, посмотрел на Семашко.

— Николай Александрович, вы целы?

— Цел, цел, — отозвался тот, поднимаясь с пола. Его пальто было покрыто пылью, но глаза горели. — Молодцы ваши люди, доктор! А кто эти двое на конях? Не из Красной гвардии, вижу.

— Лаврентьев и Деньков, — ответил Иван Палыч, выглядывая в окно. — Бывшие царские, но теперь с нами. Санитарами в Зарном работают. Да вы видели… Хорошие мужики, профессионалы.

— Профессионалы, говорите? — Семашко усмехнулся. — Ну, вижу. А бандиты… Кто такие? За морфином?

— Не уверен, — нахмурился доктор, снова вспомнив мелькнувшее лицо, похожее на Рябинина. — Может, за грузом, а может, за вами. Или и то, и другое. Надо разбираться.

Лаврентьев и Деньков, отстреляв последние патроны, подъехали к вагону, их кони тяжело дышали.

— Иван Палыч, живы? — крикнул Лаврентьев, снимая фуражку и вытирая пот. — Эти гады знали, за чем идут. Не простые разбойники.

— Вижу, — кивнул доктор. — Пётр Николаевич, спасибо вам с Деньковым. Если б не вы…

— Да бросьте, — отмахнулся бывший пристав. — На охоте были. А тут услышали выстрелы, не могли мимо пройти. Но, Иван Павлович, тут что-то нечисто. Этих молодчиков кто-то навел. Надо бы, чтобы Красников разобрался.

— Разберётся, — кивнул Иван Павлович. — Обязательно разберется.

Холодный ноябрьский ветер гнал по платформе сухие листья, а редкие фонари едва разгоняли тьму. После нападения бандитов вагон выглядел плачевно: разбитые окна, следы пуль на обшивке, запах пороха, всё ещё витавший в воздухе. Аглая Федоровна, встретившая поезд, тут же организовала разгрузку части медикаментов, а раненого Пронина отправили в больницу под присмотр санитаров. Лаврентьев и Деньков, отдав лошадей местным, остались на станции, чтобы дождаться Субботина и его красногвардейцев, всё ещё гонявших остатки бандитов в лесу.