Вадбольский 5 (СИ) - Никитин Юрий Александрович

— Глядя на вас, не скажешь, что вы орешек крепкий. Ну да ладно, пойдем дальше. О вашей сваре говорит весь Петербург, а это наносит ущерб как знаменитому роду, в мощи которого не принято сомневаться, так и императорскому престолу, для него род Долгоруковых близкая родня!

— Ого, — сказал я невольно. — Это осложняет.

Глава 11

— Даже не представляете, — сказал он, — насколько. Не знаю в чью голову пришла блистательная, сколь и дикая идея: соединить брачными узами взбалмошную княжну Ольгу и худородного барона Вадбольского. Сперва это ходило как остроумная шутка, потом всё больше всерьез, начали даже обсуждать разные детали, как и что.

— Высший свет, — сказал я с презрением. — Аристократы! Никто не хочет ни работать, ни служить… Вам не приходило в голову, что Французская революция была в чём-то полезна?

Он нахмурился, но ничего не сказал, после паузы заговорил о наболевшем:

— Разговоры дошли до императора. А он человек простой и честный, любит решать по справедливости. Утвердил брачный союз Ольги Долгоруковой и Юрия Вадбольского!

Я всё это время слушал, всматривался в его неподвижное лицо, государственный чиновник, работа такая, других слушать, себя не раскрывать, но сейчас я даже подскочил в кресле.

— Ни фига себе! Как он это мыслит?.. Мы же поубиваем друг друга ещё до первойбрачной ночи!

— Но эта нелепая война закончится? Ну вот, а мелкие потери неизбежны. Нужно мыслить по государственному, барон!.. Если для Отечества нужно умереть, то вот они наши жизни!.. Вы должны быть счастливы!

Я пробормотал:

— А кто сказал, что я не счастлив? Ещё как счастлив. Всегда в детстве мечтал умереть за Родину, за генералиссимуса. Сейчас, правда, уже почти взрослый, через два года выпуск из Лицея в стариковскую жизнь, всё видится иначе, но вы правы, большой верблюд мелких жучков не замечает. И как свершится… этот брачный союз?

Он скупо улыбнулся.

— Ага, заинтересовало? Не спеши, сперва помолвка. Надо тебе встретиться с представителями рода Долгоруковых, чтобы обсудить условия.

— Ох, а я так спешу, так спешу! Просто думал, всё, как велит император.

— Император велит породниться, чтобы избежать дальнейшей крови. Думаешь, почему он заменил четвертование простым повешением? Потому что не желает видеть человеческой крови!.. И расстрел потому отменил. Ему важен сам факт брака и прекращения распри, а на каких условиях… у нас же свободная страна, как решите, так и будет!

— Где встреча? — уточнил я. — Если у Долгоруковых, я ни в один из их дворцов не поеду.

— Это понятно, — согласился он. — Император предложил ввиду её важности провести в императорском дворце, зал подберём поскромнее, я же знаю ваши странные вкусы.

Я развёл руками.

— Как скажете, я на всё согласен. Видите, какой я верноподданный? И сейчас я не враждую даже с Долгоруковыми.

Он кивнул.

— Да-да, знаю. Уже восемь счастливцев из основной ветви рода Долгоруковых в больнице. Не умрут, но на службу не вернутся.

— Ах как жаль, — сказал я равнодушно. — Наверное, это те люди, что клялись меня просто убить?

Он нервно дернул щекой.

— Я в курсе. Но сейчас ваша неуловимость повышает ваши ставки. Императору подали интересную мысль, он сперва посмеялся, потом подумал и… принял. Вы станете роднёй, Род Долгоруковых будет не нападать на вас, а защищать, ибо станете его частью.

— А княжну Ольгу вы спросили?

Он посмотрел с интересом.

— А что, у вас в Сибири спрашивают?.. Здесь, в Петербурге, любая барышня выходит замуж за того, кого изберёт ей в мужья глава семьи.

— Понятно, — ответил я. — А меня, тем более, спрашивать даже не собираетесь. Как же, в жёны не простую дворянку, а княжну!.. Да ещё из такого могущественного рода!.. Даже не знаю, как благодарить за такую странную идею!

Он посмотрел с укором.

— Конечно. Долгоруковы, понятно, возмутятся, но слово государя и его воля пока что имеют вес. Да и потом… Они не понимают, что через такой брак получают в своём роду лучшего, может быть, оружейника России!

— За оружейника спасибо, — пробормотал я. — Значит, я должен буду стать частью семьи Долгоруковых?..

— Ну да, — согласился он. — Это большая честь войти в их род!

— Я думал, женщина входит в род мужа и становится его частью.

Он усмехнулся.

— Будь ты князем или герцогом, так бы и случилось, но нельзя ставить на одну доску Долгоруковых и Вадбольских!

— Нельзя, — согласился я.

Он было кивнул, довольный, что я соглашаюсь, потом встрепенулся и посмотрел внимательнее.

— Но на самом деле ты так не думаешь? В чём затруднение, барон?

— Не нужна мне такая жена, — ответил я примирительно, — в первую же ночь будем думать, как придушить друг друга. Ладно, у женщин в наше время нет прав, но я не женщина, я человек!.. Меня принудить… это задача!

Он вздохнул.

— Простите, барон, вы упорно отказываетесь видеть свою выгоду. Вы войдёте в старинный могучий род! Прекращается эта нелепая распря… Но позвольте сказать вам ещё и от себя, я же вижу как вам всё это не нравится, хотя любой другой бы скакал до потолка от радости. На самом деле от обручения и до свадьбы у благородных семей проходят не только месяцы, но и годы.

— Да меня что-то и обручаться с этой стервой, простите за изысканный стиль, не тянет…

Он сказал успокаивающе:

— Ещё раз напоминаю, император резонно пояснил, что никто никого женить вот так сразу не собирается, сперва нужно договориться о помолвке, это у простолюдинов всё можно за неделю, а у аристократов…

Я перебил, пусть это и невежливо:

— Но что даст сама помолвка?

— Снимет напряжение, — пояснил он, — уменьшит вражду. Введёт её в цивилизованное русло. Когда воюют не выстрелами, а жалобами, кляузами, сплетнями… В общем, дело переходит в руки адвокатов.

Я молчал, слушал. Видимо, очень уж понравились императору мои ружья. Князь Горчаков наверняка рассказал ещё и насчёт моей идеи совершенствования пушек и вообще моей полезности для военного дела великой богоносной России. А он не просто князь, а светлейший князь, а ещё и, главное, канцлер Российской Империи.

— А что Долгоруковы? — спросил я.

Он ответил после вдумчивой паузы:

— С ними ещё не говорили. Начали с тебя, с тобой легше…

Ну-ка, подумал я зло, мечтай-мечтай. Вот так уже ликую, что войду в род, где мною будут помыкать даже слуги. А Долгоруковы согласятся на переговоры только для того, чтобы выманить меня на оперативный простор, где я окажусь в перекрестье прицелов сотни винтовок.

— Хорошо, — ответил я смиренно. — Не смею перечить воле императора, который денно и нощно печется о нас, сирых и убогих. Ему с высоты трона виднее.

Он довольно хлопнул себя по коленям, быстро поднялся.

— Извини, засиделся с тобой. Нужно ещё договориться с Долгоруковыми насчёт контракта о помолвке, потом обговорить место и время, где встретитесь на нейтральной территории и без оружия. Это займёт некоторое время.

— Это хорошо, — сказал я.

Он спросил с подозрением:

— Почему?

— Хорошо всё обдумаем, — ответил я уклончиво. — Может быть и я пойму, какое мне выпало огромное щасте. И прямо по голове!

Он хмыкнул, но ничего не сказал. Понимает, что провести встречу насчёт помолвки во дворце или в одном из дворцов Долгоруковых я откажусь наотрез, потому в самом деле стоит остановиться на предложении императора.

В дверь кабинета аккуратно постучали, я крикнул «Открыто», удивился, увидел смущённого Ивана, он переступил порог и поклонился.

— Ваше благородие…

— Ты чего? — спросил я с удивлением. — Забыл, как мы ехали через тайгу, как увидели поезд, как ели из одного котелка, как трудно начинали в столице? Иван, держись проще! Как и раньше. Что-то случилось?

Он с неловкостью улыбнулся, словно хотел сказать, что тогда я ехал с дряхлым стариком, а сейчас он крепкий, хоть и пожилой мужик, а я из зашуганого паныча вырос до настоящего аристократа. Мы уже давно не те люди.