Последний Герой. Том 7 (СИ) - Дамиров Рафаэль

Он кивнул на барабанщика, который ворочался в своем углу с барабанами и палочками.

— Морок у нас вокалист и гитарист, а я на басу…

— Ну да, — проговорил я. — А группа-то ваша как называется?

— «Костяная Пыль», — Гильза улыбнулся тонкими, как змейки, губами, и его лицо засияло, как медный пятак. Видно, гордился названием.

— Мы несем людям философию свободы, — продолжил он, будто оправдываясь. — Наша музыка, она про то, чтобы не прятаться, про то, чтобы колоть пузыри обмана. Мы против удобства. Мы против того, что людей пичкают шаблонами, против лжи на плакатах и на экранах.

Я слушал и думал, что пожалуй, в этом что-то есть. У них было что-то своё, не то что у многих: «мы против всего», у них была своя позиция, хоть и довольно странная.

— Очень интересно, — сказал я. — Но лучше бы вы каверы лабали. «Лесника» там, например, или «Куклу колдуна».

Толстяк, который только что очухался и восстановил дыхание, косился на меня опасливо, но не подходил.

— Тот, кто играет каверы, тот дно, тот сам ничего не стоит, — проворчал он.

— Ну а вашими песнями что, — спросил я, — только тараканов разгонять? Попробуйте что-то мелодичнее, хоть разочек.

— Ты, значит, ещё учить нас будешь? — фыркнул Морок, и у него в голосе смесь удивления и обиды звенела не хуже тарелок.

Витек, коренастый, потёр макушку и протянул:

— Бли-ин… Я, кажется, педальку у установки сломал.

— Ничего, — сказал я, — изолентой подмотаешь, будет как новенькая.

— Знаешь, скока она стоит? — воскликнул лысый.

— В общем, так, битлы недоделанные, — сказал я. — Меня зовут Максим. Если я звоню вам в дверь, вы мне открываете. Звоню — три длинных, один короткий. Запомнили?

— О! — воскликнул туповатый Витёк. — Как в фильме про шпионов!

— Да заткнись ты, — прошипел на него Морок и покосился на меня. — Ни хрена мы тебе открывать не будем.

— Подойди сюда, — сказал я спокойно. — Я ещё раз повторю.

Сжал кулак, обозначая короткий тычок в живот. Толстяк попятился.

— Ладно, ладно, понял. Только мы ж можем друганов позвать. Тоже мне, крутой тут нашёлся…

— Эх, ребятки, — вздохнул я. — Давайте жить дружно. Иначе вы здесь играть не будете. Ну и жить тоже.

— А ты кто такой? — не унимался Морок. — Бандит, что ли?

— Типа того, — сказал я. — Только хуже.

— Я лично против насилия, — на всякий случай ещё разок ввернул Гильза.

— И вообще, — добавил я, — нашли бы себе нормальный подвал, сгрузили туда всё своё барахло и репетировали, никому не мешая.

— Ага, — буркнул Морок, — на репточку знаешь, сколько бабок надо?

— Ну вы же музыканты, — подколол я, — вам же платят за музыку. Да? Иначе на фига все это?

— Пока не платили, — честно сказал Витёк. — Нас никуда не зовут.

— Тихо ты, не мели ерунды! — шикнул на него Морок. Повернулся ко мне и добавил: — Вообще-то мы готовим новый альбом. Тогда мир узнает о нас.

— Ну да, — хмыкнул я. — Деньги, женщины и яхты. Как я вас понимаю. Только пока что у вас, я смотрю, даже на пиво денег нет.

— А с чего ты взял, что у нас денег нет? — с вызовом проговорил Морок.

— Нормальные рокеры под пивко репетируют.

— Но так-то он прав, Морок! — воскликнул Витек. — Заманался я на сухую долбить!

Они заспорили, переглядываясь, переходя на перебранку между собой.

— Выучите пару песен Цоя, — сказал я, уже направляясь к двери. — Тогда, может, разрешу вам и вечером играть. Иногда…

Все разом замолчали, не зная, что ответить. Я вышел и хлопнул дверью.

Вещи мои мы перевозили с Шульгиным — из общаги и из квартиры, где я раньше жил с Машкой. Вещей было немного, но на горбу не утащишь. У Коли спортивная тачка, багажника почти нет, еще двухдверка — всё пихали на заднее сиденье. Это напомнило мне игру в тетрис, только у нас как раз цель была противоположная — дойти до самого верха «экрана».

— Ты бы себе нормальную машину прикупил хоть, — сказал я, ухмыляясь.

— Ну, Макс, — отмахнулся Шульгин, — вообще-то эта тачка не для грузоперевозок. Осторожно, не поцарапай! — крикнул он, когда я впихивал очередной баул в дверной проём его ласточки. — Это машина для телок! Их возить.

— А что, не навозился ещё? — спросил я. — Не вырос из коротких штанишек? Пора взрослеть, Коля.

— А ты что, мне отец, что ли? — фыркнул он. — Тот тоже пилит, и ты туда же.

— Кстати, насчёт отца, — сказал я. — Так и будешь от него шкериться, будто в общаге живёшь? Делать вид, что как все, а сам снимаешь крутую квартиру.

— Не знаю, — протянул он, дергая замок на спортивной куртке.

— Ты мент. Так-то у тебя было ранение, — продолжил я. — У тебя показатели, у тебя репутация, ты уважаемый опер, замначальника уголовного розыска. Чего ещё надо? Заслужил. Подойди к отцу и скажи: «Батя, всё, финита ля комедия. Я теперь сам с усам, живу, как хочу».

— Ага, — усмехнулся он, — он мне сразу финансирование обрежет. Ты же знаешь, на нашу зарплату хрен протянешь. Вот ты квартиру купил — где деньги взял? Явно не на жалованье.

— Где взял, там уже нет, — ответил я.

Коля почесал макушку, задумался.

— Так-то ты прав, насчет предка…

— Думаю, батя тебя поймёт, если не дурак, — сказал я. — Всё-таки сын его кое-чего достиг. Не студент уже, а офицер МВД.

— Ну да… — сказал он после паузы. — Попробую поговорить. Сам уже задолбался врать.

— Когда тебя похитили, — сказал я, — знаешь, как он переживал? Он тебя любит, Коля. Поэтому всё это и замутил.

— Ну… не знаю, — пожал плечами он, глядя куда-то в сторону, будто не хотел, чтобы я видел, как у него дрогнул подбородок.

И тут у меня зазвонил телефон.

— Алло, Макс, это Корюшкин, — раздалось в трубке.

— Да, понял я, Ваня. Ты ж у меня высветился. Говори.

— Ага, — ответил он. — В общем, дозвонился я до Степанченко.

У меня сердце будто ухнуло вниз. Я повернулся к Шульгину спиной, будто это могло что-то изменить.

— Ну и? — сказал я, чувствуя, как пальцы сами собой сжимают телефон всё крепче.

— Те образцы, что ты представил на ДНК, — говорил Ваня медленно, осторожно. — Там кровь и шариковая авторучка… В общем, следы оставлены разными лицами, но… — я не выдержал и перебил:

— Ну⁈

— Но они родственники. По прямой линии родства.

— Твою мать, Ваня, говори нормально. Я ни хрена не понимаю, — выдохнул я.

Он замялся.

— Ну, в общем… отец и сын.

Как обухом по голове.

Бам.

Тишина.

Я стоял, не чувствуя ни рук, ни ног. Словно воздух в лёгких кончился.

— Алё, Макс, ты слышишь? — говорил Ваня. — Макс?..

Я слышал. Слышал каждое его слово, только как через вату.

— Спасибо, Ваня, — прохрипел я и хотел было что-то ляпнуть про мифического друга, но не смог, отключился.

— Макс, ты чего застыл? — крикнул Шульгин. — Падай, поехали. Нам же ещё один рейс делать, всё не влезет. Макс! — повторил он громче. — Ты что, приморозился? Аллё, гараж!

— Ничего… ничего… сынок, — выдавил я. — Что-то давление скакнуло, видать.

— Макс, ты чего? Какой сынок, у кого сынок? — Шульгин недоуменно уставился на меня.

— Да я так… Вырвалось. Кстати, — спросил я, будто между делом. — Как у тебя мать зовут?

— Анна Васильевна, — ответил он.

— А девичья фамилия?

Тот почесал макушку, но решил пока со мной не спорить.

— Ай, я разве помню. Березова, вроде… А что?

Я сглотнул, взял себя в руки.

— Да так, любопытно, — сказал я.

А сам уже знал. Всё сходилось. Это сын Аньки. Мой сын.

— Ну что, едем? — спросил Шульгин.

— Да, — сказал я и стал садиться в машину. — Вечером чего делаешь?

— Как что? Новоселье твое будем обмывать, — ухмыльнулся он.

— А вот это правильно, — ответил я, чувствуя, как где-то под грудиной щемит. Но приятно щемит. — По пивку тяпнем. Это дело надо как следует обмыть…

— Вечеринку закатим? — подмигнул он.

— Нет, — тихо сказал я. — Только ты и я.