Последний Герой. Том 7 (СИ) - Дамиров Рафаэль

Грач всегда был любимцем женщин и одевался соответственно. Молодился, ухаживал за собой, даже как-то спрашивал у меня, не покрасить ли ему волосы — уж больно седина начала вылезать. Но сам при этом боялся стать похожим на, как он выражался, «персонажа из сериалов Нетфликса». Что он имел в виду — понятия не имею, но кивнул, будто понял. Наверное, этот самый Нетфликс неинтересные сериалы снимает. Фиг с ним…

— Стас, — сказал я, положив руку риэлтору на плечо. — Слушай, давай начистоту.

— Да-да, конечно, — закивал тот, но видно было — напрягся. Чуть ссутулился под тяжестью моей ладони.

— Ну, ты же понимаешь, — продолжил я, — что цена ниже рыночной. В чём подвох? Расскажи сразу. Не хотелось бы потом тебя искать… и не дай бог — обижать.

— Простите, я не понимаю, что вы хотите сказать? — проговорил он, и в голосе его послышалось лёгкое тревожное дребезжание.

«Вот ещё одна фраза, пришедшая с Запада», — подумал я. Нет чтобы сказать по-русски — «не понял», и всё.

— Ну смотри, Стасян, — сказал я уже мягче. — Меня всё устраивает. Беру за наличку. Но если что не так — спрошу с тебя. Лады? Уговор?

Я протянул ему ладонь. Широко, по-мужски. Он не спешил её пожимать, стоял, будто задумавшись. Видно было — сомневается. Наверное, принял нас за полукриминальных типов, таких, с которыми лучше не шутить, если жизнь дорога и зубы нужны.

Но потом взял себя в руки, выпрямился, выдавил улыбку.

— Да-да, конечно, — воскликнул он, стараясь говорить уверенно. — Никакого подвоха, я вас уверяю. Это скидка за срочность.

Он протянул руку, пожал мою, даже затряс, изображая бодрость.

И вдруг — грохот.

Резкий, оглушительный, будто взрыв. Окна задребезжали и стены, казалось, затряслись.

Глава 15

Я подумал сначала, что локомотив сошел с рельс и прокатился прямо через нашу квартиру — такой стоял грохот. Однако, услышав знакомый рев, который я быстро идентифицировал как звук электрогитары, я понял, что это всего лишь музыка.

Музыка, твою дивизию, это — музыка?

Нет, это была какофония, адский выплеск, рев, гром барабанов и бухание, словно гигантским тупым деревянным молотком били по бочке — это бас-гитара выдавала мясной ритм.

— Я не понял, — сказал я, обернувшись к риэлтору. Тот, будто испугавшись, попятился к двери.

— Это что за фуфло ты нам хотел втюхать? — спросил я. — Мы что, покупаем не квартиру, а репетиционную точку? Там за стенкой рок-группа лабает, и комбики у них минимум ватт по сто.

На гитаре по молодости я умел немного, так что в звуках разбирался. Хотя слово «звуки» тут подходило — язык не поворачивался называть это музыкой.

— Простите, — пробормотал риэлтор, — это, наверное, недоразумение. Там, может, вечеринка или что-то такое…

— Ага, вечеринка в два часа дня! — воскликнул Грач. — Рассказывай. Кто там, за стенкой?

— Я не знаю, честное слово! — залопотал риэлтор. — Я всего лишь посредник, соседей не знаю.

— Слышь, Славик… — сказал Грач.

— Простите, я Стасик, — поправил риэлтор.

— И замечательно, Стасик, — сказал я. — Там квартира жилая?

— Да-да, жилое помещение, совершенно верно. По документам — жилая, — торопливо ответил он.

— Значит, шуметь нельзя, — резюмировал Грач.

— Они ничего не нарушают, — стал оправдываться риэлтор. — Имеют право шуметь в дневное время, это ночью нельзя, а днём — пожалуйста.

— Ну ясно. Вот почему никто эту хату не покупает, — хмыкнул Грач. — Кому понравится, когда за стенкой денно и нощно репетирует стая обалдуев.

И, словно в подтверждение его слов, из-за стены раздался вопль вокалиста — рев, похожий на крик раненого гиббона, который сорвался с ветки и упустил самку, а сверху ему ещё и кокос прилетел.

— Плевать на правила, живи на своих! Плевать на правила, живи на своих! — горланил голос из-за стены, пытаясь перекричать собственные барабаны.

— Эх, знали бы, не поехали, — вздохнул Грач.

— Да погоди, Руслан, — сказал я. — Короче, Колясик…

— Я Стасик, — поспешно поправил риэлтор.

— Ну да, тем более, — продолжил я. — Мы это… Я тут подумал, короче… берём хату.

— Что? — челюсть риэлтора медленно опустилась. — Как же… а как же музыка?

— Разберёмся, — ответил я.

Риэлтор чуть ли не хлопал в ладоши, но я поспешил его огорошить:

— Знаешь, что, Стасик, — кивнул я. — Комиссия у тебя будет другая. За то, что вводил нас в заблуждение. Получишь половину от того, что обычно получаешь. Без обид.

— Ну как же… — начал он мяться.

— Ну ладно, пока. Зря время потратили, говорю же — чел не договороспособен, — бросил Грач и развернулся, я тоже сделал вид, что направился на выход.

— Постойте, постойте! — спохватился риэлтор. — Я согласен. Я эту квартиру уже год продать не могу! Как все услышат этих уродов… Сразу разворачиваются и уходят. Давайте оформляться. В МФЦ подъедем, всё сделаем. Собственника я вызвоню. Сейчас всё быстро: договор купли-продажи у них же и закажем, и на регистрацию подадим.

— Что за зверь такой — Эм-Фэ-Цэ? — спросил я.

— Ну как же, — удивился он. — Там все справки, все заявления. Сейчас всё через них.

— А, конечно, знаю, знаю, — хлопнул я себя по лбу, хотя в душе признаться — ни черта не знаю.

Сделал вид, что в курсе. Теперь, значит, не надо обивать пороги БТИ и прочих контор, собирать справки, как раньше. Всё, как говорится, в одном месте, вся волокита. Раньше, в девяностых, появились шампуни «три в одном», а теперь и учреждения такие же.

Ну, посмотрим, лучше ли паукам от того, что их в одну банку собрали.

Грач подошёл ко мне ближе и шепнул:

— Ты уверен, Макс? Может, сперва глянем, кто там обитает?

— Нет, так это само собой, — ответил я. — Сейчас навестим соседей. Познакомимся. Скажем, что я теперь буду жить рядом. Обрадуем пацанов, — я повернулся к лощеному.

— Ты, Стасик, иди, жди нас внизу. Мы вот с дядей Русланом прогуляемся до… До музыкантов… навестим, так сказать, этих неординарных людей. Обсудим творческие планы. Ихние, конечно.

— А, да, конечно, хорошо, только… они вам дверь не откроют, — сказал Станислав.

— Как не откроют?

— Ну, они и участковому не открывают. Уже и полицию вызывали, и все бесполезно, никто с ними ладу найти не может. За нарушение тишины тут штраф административный, дверь не сломаешь, не проникнешь, как говорится, нельзя, закон не позволяет, — Стасик вдруг осёкся, замолк, понял, что сболтнул лишнего.

В секунду прикинул, что никакого МФЦ теперь с этой квартирой он ещё пятилетку не увидит.

Затем снова затараторил:

— Может, подождать, когда… Кто-то выйдет из них в магазин или…

— Так ты знаешь, кто там живет все-таки?

— Ну да, там трое парней, — пожал он плечами, пришлось признаться.

— И как же их зовут?

— Вот как зовут, не знаю. Знаю, что один у них широкий и толстый, как кабан, другой худой, как шпала, а третий коренастый и тупой. Но каждый из них уже сказал, что если меня еще здесь увидит, ноги выдернет. Блин, я, как бы, не хочу с ними вообще встречаться, можно я пойду уже? А вы попробуйте, постучитесь, вдруг откроют. Ну, хотя, навряд ли, но…

— Ладно, иди уже, коммивояжер, — сказал я лощёному.

— Ну… только… я должен закрыть квартиру, ключ у меня, — жалобно произнёс тот. — Пожалуйста, тогда, если вас всё устраивает, если всё вы просмотрели и…

— А квартира зимой-то хоть тёплая? — спросил Грач.

— Конечно! — закивал Стасик, как дрессированный болванчик. — И посмотрите: окна выходят на тихую улицу, она практически не проездная. Недалеко детский сад, а метрах в пятистах — школа. У вас есть семья, Максим? Дети есть?

— Точно не знаю, — ответил я, задумавшись, вспомнив про рыбака Степанченко, от которого, собственно, и зависело, есть ли у меня дети или нет.

Риэлтор опешил, замер с открытым ртом и пробормотал:

— Как это… не знаете?

— Не твоё дело. Всё, выходим, — сказал я.

Мы вышли. Риэлтор поспешно замкнул дверь и рыбкой юркнул вниз по лестнице.