Последний Герой. Том 7 (СИ) - Дамиров Рафаэль

Мы с Грачом подошли к соседней двери — той самой, откуда доносился грохот. На площадке всего две квартиры: наша и этих музыкантов. Из-за стены бухали барабаны, звенел хэт, гремели тарелки, бил бас. Гитара визжала, и голос вокалиста сорвался на тонкий фальцет и завопил:

— Живи быстро — сдохни громко!

Мы нажали на звонок. Естественно, не услышали ничего. Только какой-то дребезжащий отклик, будто он где-то внутри жалобно звякнул, и всё. При таком шуме определить, работает он вообще или нет, было невозможно.

Я поискал электрощит, чтобы вырубить пробки, но его здесь не было. Похоже, он был либо внутри, либо еще где-то — я не нашёл, чем обесточить эту квартиру и этих грёбаных музыкантов.

Мы с Грачом дождались окончания песни и, пока не зазвучал следующий квартирный хит, начали пинать дверь так, что думали — щас она и сдастся. Судя по следам, её пинали здесь не раз и не два, дверь оказалась старой, советской закалки и на удивление крепкая. Выбить не вышло, но шороху навели.

— Кто там? — рявкнули за дверью.

— Хрен в пальто, открывайте, меломаны. С соседями будете знакомиться!

— Какими ещё соседями? — прогремел оттуда голос. — Нет у нас соседей.

— Не было, а теперь есть, — ответил я. — Открывай, я за солью пришёл. По-соседски!

— Иди туда, откуда пришёл! — отрезал голос.

— Э-э-э, ты! — подхватил Грач, подойдя ближе к двери. — Открывай, с тобой люди разговаривать будут.

— Да пошли вы! — прорычал кто-то внутри, и мы хотели ещё что-то сказать, но тут как раз загремели барабаны — началась новая песня: бум-бум-бум, тара-та-та, грохот и звон.

— Погляди-ка, — процедил Грач. — Славик не обманул. Может, посмотрим ещё квартиры? Ну их, в баню. На хрен тебе такие соседи.

— Цена — халява, где ещё за такие деньги возьмёшь? — задумчиво протянул я. — И садик рядом…

— Да на кой-тебе тот садик? — засмеялся он.

— Не знаю, — пожал я плечами. — Так все говорят, когда хату хвалят… Да и знаешь… Шумные соседи — не самое страшное зло, с которым мне приходилось сталкиваться.

— Ну смотри, — кивнул друг. — Если что — зови, привезу болгарку, замок выпилим.

— Ладно, если что — буду иметь в виду твою болгарку, — сказал я. — А пока у меня есть другие методы.

Мы спустились вниз.

— Ну как, открыли? — спросил Стасик, вытянув шею.

— Угу, — сказал я. — Всё нормально. Так что квартиру берём.

— Давай, звони собственнику, — добавил Грач. — Мухой — в МФЦ оформляться.

— У вас же наличка, да? — с надеждой в голосе уточнил риэлтор.

— Наличка, наличка, — подтвердил я.

— Замечательно! — оживился Стасик и потёр руки в предвкушении лёгких комиссионных, своей риэлторской доли.

Я отпустил Грача, а сам заскочил в спортивный магазин. Накупил теннисных шариков, точнее — целлулоидных, для настольного тенниса, и принялся за работу. Раскрошил их, набил три спичечных коробка обломками.

Что ж, придётся вспомнить детство. Как говорится, кто карбид не взрывал — тот детства не видал.

Современной молодёжи этого не понять — потому и непуганные. У нас было совсем другое детство: пугачи делали из велосипедных спиц, набивали серой от спичечных головок, из флаконов из-под дихлофоса мастерили карбидные пушки, взрывали самодельные бомбочки, жгли магний, играли в «войнушку» с самодельными луками и самострелами, пуляли из рогаток. Весело жили — и пальцы целы остались, что интересно. Чудом, наверное.

Ну а теперь из целлулоидных шариков и спичечных коробков я смастрячил дымовухи. Вышел на балкон своей новой квартиры. Ключик запасной я всё-таки отжал у Стасика: задаток дал под расписку и сказал, что вещички уже сегодня перевезу. Нужен, мол, ключ очень сильно.

А соседний балкон как раз был у музыкантов. Оттуда по-прежнему орала музыка через открытую форточку. Их «музыкальные перлы» выливались во двор, пугая кошек и голубей. Я зашёл и поджёг подготовленные дымовые штуки.

Они вспыхнули и тут же дали густой едкий дым. Я захлопнул коробок, чтобы ограничить доступ воздуха — дымовуха сработала. Шёл едкий, вонючий дым. Раз — швырнул коробки в форточку. Оставалось ждать.

Музыка стихла, послышались маты, хрип и кашель. Я тем временем вышел на лестничную площадку.

Двери распахнулись. Сначала повалил дым, а потом повалили и они — соседи.

— Твою мать, горим! — закричал один, толстый, с жиденькой бородёнкой.

Следом выскользнул коренастый, лысый, с глупым лицом. Последним выполз худой и сутулый, намотав на морду какую-то тряпку. Ага — трое их. Как там говорится, ударник, соло-ритм и бас.

— Ну здравствуйте, бременские музыканты, — сказал я, когда они наконец перестали задыхаться и шарить по смартфонам в поисках некоего номера, наверное, пожарных.

— А ты ещё кто такой? — воскликнул толстый, кашляющий и с жидкой бородёнкой.

— Здравствуйте, я ваша тётя, вернее, сосед, — сказал я и шагнул в квартиру, потеснив его на лестничной клетке.

— Куда прёшь? Там пожар.

— Никакого пожара, — пояснил я. — Это дымовуха, обычная.

Тем временем дым уже рассеялся, вполне дышать можно.

Толстый нахмурился:

— Так это ты, что ли, всё замутил? — спросил он, глядя на меня прожигающим взглядом.

— Вы же по-другому не хотели открывать, — ответил я, — на конструктивный диалог, так сказать, не шли. Ну, пришлось слегка проявить смекалку.

— Ну пойдем, поговорим, — угрожающе махнул рукой толстяк и первым зашел за мной в квартиру.

Все остальные ввалились за ним, дверь захлопнулась.

В квартире была самая настоящая репетиционная точка. Стены завешены коврами и кусками поролона, чтобы не резонировало. На полу старый палас. У стены ударная установка «Ямаха». Комбики мощные, с золотистыми лейблами «Marshall». Микрофон на стойке. Рядом — микшерный пульт и клубок проводов. Всё как надо.

— Значит так, граждане потерпевшие, — выдал я. — Я заселяюсь в соседнюю квартиру. В основном я на работе, могу вас и не слышать. Играть можно, ваша безвкусица никому не мешает, когда меня нет. Но когда я дома, давайте без цирка.

Толстый округлил глаза.

— Да пошёл ты вообще, — прорычал он. — Обурел?

— Мы сейчас тебя с лестницы спустим, — процедил коренастый и сделал шаг вперёд. — Нас-то трое, ты чо думал?

Было очевидно одно — с такими соседями жить будет интересно.

— Морок! — воскликнул худой, обращаясь к толстяку. — Может, не надо?

Патлатый, худой и бледный, как смерть. Выглядел он самым безобидным из троицы. Самый что ни на есть кандидат позвонить в полицию.

— Ментов ведь может вызвать, — пробормотал он, посматривая на коренастого.

Коренастый и лысый оскалились. Лысый показал улыбку с недостающим зубом, и в этой усмешке не было ни капли ума. Наверное, нельзя так говорить вслух, но что скрывать, ежели и так всё налицо.

Тем временем Морок, тот, что у них считался главным, подошёл ко мне и дернул за грудки. Я дал ему тычок кулаком в пузо. Не в морду бил, чтобы не оставлять синяков — я же вломился к ним в хату, избивать не собирался. Просто тычок в живот, и у парня начался спазм. Он схватил ртом воздух, загнулся и закашлялся.

Лысый заорал и кинулся на меня с барабанными палочками.

Я начеку. Захват, бросок.

Хрясь — он угодил в свою же установку и полетел вместе с тарелками. Латунь жалобно зазвенела. Грохот поднялся неимоверный. Хлопок тарелок, и лысый оказался среди них, как мешок с мусором.

Худой что-то заблеял, зажал лицо руками и причитал:

— Я против насилия, не бейте меня.

Он съёжился, отступил к стене и повторял это, как мантру. Я стоял, смотрел на них, и думал, что мир иногда складывается из таких вот моментальных уравнений. С одной стороны, у меня был выбор: уйти и оставить их распевать свои кошмары. С другой — объяснить по-человечески, кто здесь сосед и как с ним разговаривать. Я решил пока объяснять действиями.

— Да никто тебя бить не собирается, Дракула, — сказал я.

— Я не Дракула, я Гильза, — поправил он меня и тут же добавил: — А это вот Витек.